Я выпрямляюсь. Соски напряжены, вода стекает по коже и собирается на ковре у моих ног. Тобиас встает у края кровати, равнодушный к моей наготе и вызывающему поведению, а я медленно развязываю плавки, и ткань падает на пол. Ничего такого, что бы Тобиас не видел, но я замечаю появившееся в его глазах удивление, когда, обнаженная, поднимаю голову и поворачиваюсь к нему лицом. Я больше не позволю ему запугивать меня. Пришло время разорвать нить.

Тобиас пожирает глазами мою обнаженную плоть, на скулах играют желваки, когда он оценивает масштабы развернутой мною войны.

– Я знаю, кто ты, – наконец заговаривает он. В его голосе слышно предупреждение, которое видно и в его глазах.

– Правда? – с вызовом спрашиваю я. – Сомневаюсь.

Он делает ко мне шаг, но я и бровью не веду. Воздух сгущается, когда он бесцеремонно пожирает голодными глазами твердые линии и изгибы моего тела. Чем ближе он оказывается, тем сложнее игнорировать притяжение.

– Сесилия Лиэнн Хорнер, родилась восьмого июня тысяча девятьсот девяносто пятого года. Рост – сто восемьдесят сантиметров, вес – шестьдесят пять килограммов. – Он делает еще шаг, вода ручейками стекает по моей спине. – Внебрачная дочь миллионера Романа Хорнера и Дианы Джонстон.

Тобиас пожирает меня глазами, пока я упиваюсь притяжением, которое усиливается при его приближении.

– Это должно меня впеча…

– Тихоня, выросшая на любовных романах и живущая рассказами своей лучшей подруги, пока ее мать коллекционировала парней и штрафы за вождение в нетрезвом виде.

Я сдерживаю ком в горле, когда Тобиас, сделав последний шаг, нависает надо мной и я ощущаю запах кожи и цитрусовых. Он поднимает руку и берет меня за подбородок, проводит большим пальцем по нижней губе, запускает подушечку мне в рот, ведет ею по зубам. Я отворачиваюсь, а Тобиас наклоняется, шепча:

– Олицетворение недостатка родительского внимания, ты росла вдали от отца, не принимавшего участия в твоей жизни, и поставила перед собой цель заботиться о матери. Ты была хорошей девочкой, пока тебя не подвело любопытство и ты не пропустила выпускной бал, поскольку в это время расставалась с девственностью.

Потрясенная, поворачиваюсь к нему.

– Может, потому что ты чувствовала, что твой парень выждал приемлемый срок, а не потому что тебя обуревала страсть, к которой ты так отчаянно стремилась.

Я быстро отвожу глаза в сторону, но Тобиас наклоняется, чтобы перехватить мой взгляд, и удерживает его – меня – в плену. Мое тело поддается, пульсируя от гнева и стремительно растущего желания. Тобиас осторожно ласкает мое лицо, анализируя мой жизненный путь.

– В подростковые годы ты взяла на себя роль ответственного взрослого и сознательно провалила выпускные экзамены, став в классе высшей школы Торрингтона третьей. Либо с целью избежать внимания назло папочке и остаться незамеченной из-за идеальной посещаемости и школьных грамот, либо чтобы твоя мать не чувствовала себя виноватой из-за того, что не может оплатить обучение в университете Лиги плюща – на случай, если папочка не придет на выручку. В конце концов, гораздо безопаснее держаться в тени и пользоваться ошибками своей матери в качестве оправдания, чем попробовать рискнуть.

– Довольно! – с яростью произношу я.

Теперь, когда он анализирует мою жизнь, мои решения, я не могу отвернуться.

Тобиас придвигается, и я оказываюсь прижатой к нему.

– Что тебя утешает? Ты воспользовалась нервным срывом своей матери как поводом скинуть с себя родительскую ношу и все же дала себе возможность прикинуться мученицей. А это подводит нас к главному. Ты заявляешь, что поступила так ради матери, но правда в том, что приезд сюда подарил тебе возможность сбежать. Ты впервые по-настоящему вкусила свободу.

Я стою перед Тобиасом обнаженная телом и душой, а он обхватывает мое лицо руками.

– А теперь ты снова прячешься, потому что, рискнув и впервые пожив своей жизнью, не получила того, что надеялась получить. Но я тебя вижу, Сесилия. Я. Тебя. Вижу. Ты продолжаешь отдавать себя, свое сердце, свою верность первому встречному, но причины своему поведению не понимаешь, а она мучительно проста. Твоя мать – самовлюбленная эгоистка, твой отец избежал ответственности, ты чувствуешь, что мои братья воспользовались тобой и бросили, и постоянно храбришься, тогда как тебя засасывает тоска.

Тобиас приподнимает мой подбородок, по щеке стекает слеза. Я разрешаю ему смотреть на нее, собирать последние остатки своей слабости, а потом он нежно смахивает ее большим пальцем.

– Тебе грустно и одиноко. Ты круглыми сутками сидишь в стенах этого дома, и мне стоило бы на это наплевать, но я понимаю, что в этом есть и моя вина. Я перевернул твою жизнь вверх дном и…

Удар ладонью по его щеке приносит тошнотворное удовлетворение. У Тобиаса вырывается рык, он хватает меня за запястья и прижимает к шкафу.

С секунду я смотрю ему в глаза, а потом он грубо целует меня. Судя по всему, Тобиасу доставляет удовольствие моя боль, и мне лишь остается делать ему приятно своей реакцией, гневом и злыми слезами. Он наслаждается моим сопротивлением и страданиями, которые причиняет невыносимой истиной. Его намерения меня уничтожить столь же интуитивны, как и продуманны.

Я отрываюсь от него и с отвращением качаю головой.

– Да ты от этого возбуждаешься, больной ублюдок.

– Печально, но ты тоже, – парирует Тобиас и снова овладевает моим ртом так, что сбежать мне не удастся – да и не хочется. Целую его в ответ, потому что тело меня никогда не слушает. В конце концов, он прав. Мое сердце умоляло о любви не у тех, стремилось в любом направлении, лишь бы обрести пристанище. Но Тобиасу не нужно мое сердце. Он намерен погубить мою душу.

Он поднимает свободную руку и обхватывает мое лицо, а я хватаю его за запястья, пытаясь вырваться, но безуспешно. Тобиас раздел меня догола, лишил гордости своей нелестной оценкой. Ненавижу, что ему удается так ясно это увидеть, так ясно увидеть меня.

Или что он натворил.

Потому что я больше не та девушка, которой была вчера или даже час назад.

Он произносит шепотом:

– Ты боец, надо отдать должное. – Наши губы разделяет пара сантиметров, Тобиас заглядывает мне в глаза. – Но отдаешь слишком многое ни за что. Слишком легко доверяешь, потому что всю чертову жизнь тебе было одиноко.

– Говорит одинокий король одинокой маленькой девочке.

Наши дыхания сливаются, и несколько долгих секунд мы пристально друг на друга смотрим.

Впервые в жизни я увязла на дне и даже не хочу бороться. Я хочу утонуть… в своем враге. Он – путь. Единственный путь.

И как только я это сделаю, пути назад уже не будет.

Словно почуяв, что я приняла решение, он поднимает руку, чтобы намотать мои волосы на кулак, и тянет, обнажая мою шею. Его дыхание сбивается, а через секунду полные теплые губы касаются моего плеча, слизывая капли воды. Тобиас жадно втягивает их в рот, а я с трудом сдерживаю стон.

Оборви нить, Сесилия.

Он неспешно движется вдоль моей ключицы, смакует воду на моем торсе и животе. В глазах у меня стоят злые слезы, и я с трудом сдерживаю всхлип.

Решив довести дело до конца, я впиваюсь ногтями в кожу его головы, пока он горячим ртом прокладывает дорожку по моему телу. Тобиас пожирает, накрывает губами каждый миллиметр, ладонями раздвигает мне бедра и начинает лизать лоно.

Сжав в кулаке его волосы, я вскрикиваю от силы, с которой он присасывается к моей коже. Густые локоны Тобиаса щекочут бедра, а потом он высовывает язык и раздвигает мои половые губы, нацелившись на клитор. Одно уверенное движение языком – и мои ноги перестают держать. Я ударяюсь спиной о шкаф и, запрокинув голову, начинаю тереться о его лицо.

– Да будь ты проклят. – Я бью ладонями по его плечам, когда его движения набирают скорость и Тобиас просовывает в меня палец. Он пожирает меня, его голод подначивают мои крики. Я оседаю, прижавшись к шкафу, ручки которого впиваются в спину. Душа болит, но меня поглощает желание, и я начинаю безудержно дрожать. Оргазм уже близок, но я запрещаю себе, я ненавижу Тобиаса, ненавижу себя, ненавижу, что никогда раньше не испытывала такого удовольствия.

– Tu te retiens^[10].

Я понимаю его слова.

Он поднимает на меня взгляд, двигая ловкими пальцами. От вида своего возбуждения на его костяшках я чувствую, как вскипает кровь.

– Je gagnerai^[11].

Мной овладевает похоть, когда Тобиас тянет меня на ковер и, нависая, широко разводит мои ноги. «Молчи», – приказывает он взглядом, опускает голову и возобновляет движения. От манящих умелых пальцев и долгого прикосновения к клитору я кончаю. Он обводит языком мое пульсирующее лоно и высасывает каждую каплю моего оргазма.

Шумно дыша, Тобиас отпускает меня, чтобы снять пиджак и медленно расстегнуть рубашку. Не сводя с меня глаз, он тянется в задний карман брюк за кошельком, откуда выуживает презерватив и отбрасывает его на ковер рядом с моей головой. Я перевожу взгляд на него, видя в нем угрозу того, что произойдет, если не остановлю это.

Одним поступком он разорвет все связи, уничтожит нас и все тайные надежды, что я еще лелею. По его мнению, я – угроза, и Тобиас хочет от меня избавиться. И это прекрасный способ убедиться, что среди них мне нет места и будущего. Только я могу остановить то, что будет дальше.

Но я не останавливаю. Не стану. Потому что у меня больше нет причин ждать.

А еще потому, что я одержима.

Жалкий плод своей фантазии и своих деяний.

Эмоционально зависимая.

Слабая.

Ненасытная.

И с Тобиасом я словно набираюсь сил. Каждый мой вдох напитывается ею, затягивая меня глубже в него, в место, где я никогда не была.

Он расстегивает молнию на брюках и высвобождает возбужденный член, водит по нему, пока я смотрю, а потом начинает медленно раскатывать по нему презерватив. Я запоминаю каждую частичку его тела, которую требует запомнить мой ненасытный разум. Его широкую мускулистую грудь со смуглой кожей, небольшой пушок волос между грудными мышцами, рельефные мышцы, подчеркивающие подтянутый живот и узкую талию. Резко очерченные косые мышцы скрывает дорожка волос, спускающаяся к бедрам. Надев презерватив, Тобиас ладонью приподнимает меня за шею и наклоняет голову, чтобы я получше его рассмотрела. Он хочет, чтобы я стала свидетелем финала, его предполагаемой победы.

И я не стану себе в этом отказывать, но по совсем иной причине.

Тобиас замирает, предоставляя пару секунд на возражения, а потом входит в меня. Постепенно заполняет меня целиком, и у меня перехватывает дыхание от его силы и размеров. Чертыхнувшись, он продолжает движение и внимательно наблюдает за тем, как я приоткрываю рот. С его губ срывается едва слышное шипение. На лице появляется сдержанная гримаса, а тело дрожит от оставшейся злости. И сомнений не остается.

Это его месть моему отцу, братьям, которые ослушались и умышленно ввели его в заблуждение. Месть мне за то, что неосознанно приложила к этому руку. И я даю ему право на эту месть. Позволяю себе пасть еще ниже.

Я в который раз отдаюсь своему дьяволу, но теперь… теперь все иначе, потому что я успела примириться с происходящим на своих условиях. Я сознательно позволяю ему делать это, намереваясь довести дело до конца. И если прокляну себя после, то получу удовольствие от этого клейма.

Тобиас медленно входит в меня, и я вскрикиваю от проникновения. Он невообразимо растягивает меня, двигая бедрами и медленно проникая в мое тело.

– Putain de merde. Tellement serrée^[12].

– Brûles en enfer^[13].

Слова слетают с губ с идеальным произношением, и глаза моего врага расширяются, прежде чем он полностью входит в меня.

И вот тогда я чувствую рывок… и меня поглощает жжение в мышцах.