Было почти два часа ночи, когда мы с Амо потащили свои уставшие задницы домой. Несмотря на три коктейля с шампанским, которые я выпила за вечер, я чувствовала себя трезвой, когда легла в постель. Все мысли о Джованни и моем теперь удручающе незапланированном будущем вернулись с полной силой.

Я вспомнила парня, который словно растворился в воздухе, и как в тот момент мне хотелось сделать то же самое, но я не была той, кто убегает. Пусть порой эта жизнь и казалась отстойной, я была слишком благодарна своим родителям за все, что они делали для меня.

Хотя я настойчиво убеждала Амо, что не переживаю из-за разговора с родителями, у меня скрутило желудок, пока я спускалась по лестнице. Была слышна беседа мамы и папы и случайный звон столовых приборов.

Как только я зашла на кухню, родители посмотрели в мою сторону. Мама радостно улыбнулась, выглядя так, словно они с папой только что вернулись из медового месяца.

– Как прошло свидание? – спросила я без особой надобности.

– Как всегда превосходно, – сказала мама, посылая папе одну из своих загадочных улыбок.

Ее лицо всегда было наполнено такой нежностью, что я поняла, почему у нас с Джованни никогда бы ничего не вышло. Я стремилась к тому, что было у моих родителей, но пока Джованни целовал землю, по которой я ходила, только из-за того, кем я была, и кем был мой отец, он никогда бы не посмотрел на меня так, словно прошел бы сквозь огонь и воду ради меня. Папа никому бы не позволил указывать ему, как любить маму. Он определенно не боялся бы ее отца.

– Марселла? – спросил папа, его голос звучал взволнованно, а темные брови сдвинулись.

Позади меня послышались плетущиеся шаги, и вошел Амо в одних спортивных штанах, щурясь от солнечного света и выглядя как покойник. Щетина на его щеках и подбородке все еще сбивала меня с толку, хотя волосы на его лице росли уже давно.

Если мама и папа все еще не знали о нашем походе в клуб, они узнали об этом сейчас. Амо едва заметно кивнул, плюхаясь на стул со стоном.

Выражение папиного лица стало суровым.

– Что я говорил тебе по поводу выпивки?

– Я рассчитываю на то, что ты будешь готовиться к экзамену по математике, даже если у тебя болит голова, – сказала мама.

– Это моя вина, – призналась я, потому что Амо явно был не в состоянии вступиться за себя, и я не хотела подставлять его под удар.

Папа откинулся на спинку стула с выжидающим взглядом.

– Я рассталась с Джованни, – с трудом произнесла я.

Глаза мамы расширились, она резко встала и подошла ко мне.

– Ох, Марси, мне так жаль. Что произошло? – Она коснулась моей щеки. Я была на два с половиной сантиметра выше мамы, но ей все равно удавалось заставить меня почувствовать себя маленькой девочкой.

Между тем папа выглядел так, будто был готов достать Джованни из-под земли.

– Что произошло? – Они с мамой задали один и тот же вопрос, но папины слова имели совершенно иной смысл. Он явно уже представил себе все те ужасные вещи, которые Джованни мог сделать со мной, и как заставит его десятикратно заплатить за это.

– Что он натворил?

– Ничего, – твердо сказала я. В этом и была проблема. Я не могла назвать папе конкретные причины, из-за которых рассталась с Джованни. Но прежде всего потому, что это были причины, по которым папа и выбрал его. Очевидно, именно по этим причинам отец дал добро на отношения с Джованни. Папа видел людей насквозь и наверняка почувствовал за километр, что Джованни слишком труслив, чтобы осмелиться ко мне прикоснуться.

Папа посмотрел на Амо, словно надеялся, что он опровергнет мои слова, но тот лишь пожал плечами, будто не имел ни малейшего понятия о происходящем и предпочел бы похмельным мукам смерть.

Взгляд мамы еще больше смягчился.

– Может, у вас получится разобраться со всем и все исправить?

– Нет, – быстро ответила я. Если бы я и вернулась к Джованни, то только из-за привычки и потому, что ненавидела неопределенность. Но это были недостаточно веские причины для продолжения отношений.

– Я просто поняла, что не люблю его. И не хочу довольствоваться меньшим, чем то, что есть у вас с папой.

Мама мягко улыбнулась.

– Порой любовь требует времени. Мы с твоим отцом не любили друг друга, когда поженились.

– Я знаю. Решение о вашем браке приняли за вас, но вам не потребовалось много времени, чтобы полюбить друг друга. Мы с Джованни были вместе больше двух лет, но я не люблю его и никогда не любила.

Наконец папа тоже встал со стула.

– Должно быть, произошло какое-то важное событие, заставившее тебя осознать это.

– Ничего не произошло, пап. Честно. Я поняла это давно, но не хотела заканчивать все слишком быстро, особенно зная, что это может плохо отразиться на вас с мамой. В некоторых моментах Семья застряла в Средневековье.

Мама кивнула, но папа все еще смотрел на меня так, будто ожидал, что я дам ему более четкий ответ на вопрос.

– Я поговорю с Джованни.

Мои глаза расширились от страха, но мама предупреждающе сказала:

– Лука, это решение Марселлы.

– Верно, это ее решение, но я все равно должен поговорить с Джованни и посмотреть, что скажет он.

– В его оправдание, ты хочешь сказать, – сердито добавила я. Я любила папу и его желание защитить, но порой оно заходило слишком далеко.

– Моя обязанность – убедиться, что тебе не навредили.

Я сорвалась.

– Но ты – причина, по которой у нас ничего не получилось, в первую очередь! Поэтому, если хочешь найти ответ на свой вопрос, тебе стоит посмотреть в зеркало.

– Следи за своим тоном, – твердо сказал папа, а затем нахмурился. – А теперь объяснись. Я поддерживал ваши отношения с Джованни. Разве не так? – спросил он, поворачиваясь к маме.

– После твоих первоначальных недовольств, ты был за отношения, да, – произнесла мама, совершенно нейтрально.

Амо подавил улыбку, но мне было далеко не весело.

– Ты был за Джованни только потому, что мог легко его контролировать. Он всегда жаждал твоего одобрения. И ты мог быть уверен, что он никогда бы не сделал ничего, что тебе бы не понравилось.

– Не вижу проблемы.

– Ну разумеется, ты не видишь. Но в отношениях должно иметь значение то, чего хочу я, а не твои желания.

– Я тот, кто я есть, Марселла. Моя репутация распространяется даже за пределы наших кругов. Мало у кого хватает смелости пренебрегать моими желаниями. И тебе придется с этим смириться. Я даю тебе больше свободы, чем есть у большинства других девушек. Гораздо больше свободы, чем было у твоей матери, но ты всегда будешь связана определенными правилами.

– В таком случае мне придется найти кого-то, у кого хватит смелости пойти против тебя.

– Следи за языком, – сказала мама.

Я покачала головой и пошла прочь.

– Завтрак еще не окончен, – напомнил папа, но я проигнорировала его.

Я направилась прямиком в свою комнату и упала на кровать, издав разочарованный крик. У кого хватило бы смелости пойти против отца? Джованни и все остальные солдаты Семьи даже пытались предугадать его еще невысказанные желания. Такой мужчина никогда бы не сделал меня счастливой. Но нормальные парни, которых я встречала в колледже, еще хуже. Они едва ли смотрели в мою сторону, потому что боялись, что папа начнет преследовать их в стиле Аль Капоне^[5]. Они не знали реальных фактов о нью-йоркской мафии, но все равно держались от меня на расстоянии вытянутой руки. Если бы они поняли, на что был способен папа, то убежали бы в слезах. Нет, я никогда бы не стала уважать такого мужчину.

Я просто пялилась в потолок. Может, у кого-то другого из мафиозной семьи и было намерение переехать на Западное побережье и стать частью Каморры, но не у меня. На мой взгляд, они были слишком безумными. А кто-то из чикагского Синдиката? С таким же успехом я могла бы всадить пулю в сердце папы.

Видимо, мне придется вечно быть одинокой.

Раздался тихий стук в дверь, и вошла мама.

– Могу я поговорить с тобой?

Я кивнула и села. Я не хотела хандрить в кровати, как пятилетний ребенок. Мама присела на матрас рядом со мной и одарила меня улыбкой. Она всегда была понимающей. Думаю, она научилась этой способности в браке с папой.

– Ты в порядке?

– Да, – ответила я. Я совсем не сожалела о разрыве отношений с Джованни. – Я расстроена лишь потому, что не закончила все это раньше.

Мама склонила голову набок.

– Есть ли что-то, что ты хочешь сказать мне, но не можешь произнести при своем отце?

Я засмеялась.

– Джованни ничего не сделал, поэтому мне не надо его защищать. Думаю, папа похвалил бы его за то, что он настоящий джентльмен.

Мама прикусила губу, явно борясь с желанием рассмеяться.

– Давай, смейся. Я все равно чувствую себя посмешищем, – пробормотала я. – Что плохого в том, чтобы хотеть чего-то большего? Любви, страсти и кого-то, кто понравится папе… ну или хотя бы, кого он сможет терпеть.

– Может, все изменится после свадьбы?

Я помотала головой.

– Джованни всегда будет пытаться угодить папе во всем, что делает.

– Думаю, ты права.

– Тебе так повезло, что у тебя такой муж. Он тот, кого все боятся. Он никогда не пытался никому угодить. Он берет все, что захочет.

– Поначалу я так не думала. Твой отец пугал меня. Но любовь и страсть требуют немалых усилий от обеих сторон.

– Но как бы я ни старалась, я не могу представить, что ты боялась папу. Вы как инь и ян – дополняете друг друга.

– Придет время, и ты встретишь свою любовь.

– Где?

– Там, где меньше всего этого ожидаешь.

Глава 5

Мэддокс

Мы с Гуннаром ждали в фургоне, заполняя его дымом от сигарет. С тех пор, как мы покинули базу клуба, я курил почти без остановки. Сегодня был тот самый день. Должен признать, я нервничал, как девственник перед первым сексом. Мы следили за Марселлой уже несколько недель, дожидаясь подходящего момента, чтобы похитить. К нашему несчастью, меры предосторожности, принятые Витиелло для ее безопасности, были почти непробиваемы. Эрл терял терпение, но рисковые действия могли привлечь внимание Витиелло, и мы бы ничего не добились. Возможно, сегодня был наш единственный шанс. Я не мог его упустить.

– Может, она вышла через другую дверь, – сказал Гуннар. Его седые волосы до плеч почти полностью выбились из конского хвоста из-за постоянного метания туда-сюда. Я никогда не видел его таким нервным.

– Не, – сказал я. – Машины все еще здесь. Пойду осмотрю территорию.

Выпрыгнув из фургона, я раздавил сигарету ботинком и побрел вдоль тротуара. Я чувствовал себя голым без своей жилетки, но надеть то, что связывало меня с «Тартаром», было бы глупо и смахивало на самоубийство. Даже в гражданской одежде риск оказаться замеченным одним из телохранителей Марселлы был велик, но я нутром чувствовал, что сегодня наступил тот самый день.

Вскоре я заметил избалованную принцессу. Она разговаривала с пожилым мужчиной в мокасинах и горчично-желтом пиджаке. Похоже, он был преподавателем. Я даже не закончил старшую школу, поэтому у меня было мало опыта в подобных вещах, но он выглядел как человек, который проводит слишком много времени, уткнувшись в книги.

Телохранители сохраняли приличную дистанцию, но все равно находились слишком близко, и мы не могли схватить принцессу. У нас было достаточно патронов и оружия, чтобы захватить целый колледж, но мы хотели все сделать без лишнего шума, насколько это было возможно. Нам не нужна была полиция на хвосте. Хватало и того, что Витиелло и Семья продолжали выслеживать нас, заставляя торопиться. Не говоря уже о том, что Витиелло заплатил половине полицейских, так что они наверняка передали бы нас прямо ему в руки, и тогда мы трупы.