3

Парень открыл передо мной дверь в коридор и придержал, пока я выходила.

Темнота, разбавляемая одним единственным светильником. Пять дверей и лестница вниз. Кажется, раньше семья Даля не бедствовала – стены обшиты хоть и потертой, но все еще красивой тканью, ряд пустых навесных канделябров, темнеющие прямоугольники от снятых картин.

– Дедова лавка пять лет назад пользовалась большой популярностью. В предпраздничные дни на первом этаже было не протолкнуться, – словно отвечая на мои мысли, принялся рассказывать Даль. – Но смерть моей матушки подкосила деда. Он стал все чаще болеть, а потом и вовсе слег. Поначалу я справлялся и неплохо заменял его, но, когда на противоположной стороне площади появилась похожая лавка, не смог выдержать конкуренции. Да и на лекарства требовались большие деньги. Многие ценные вещи пришлось продать, чтобы покрыть долги. Лавку закрыл. С тех пор зарабатываю, чем придется.

По удобной лестнице с резными перилами мы спустились на первый этаж. Даль легонько толкнул ближайшую дверь, и передо мной открылся огромный торговый зал. Темный и пустой. Запыленные полки и пол наводили тоску, но хуже всего выглядели окна. Большие, витринные и при этом невероятно грязные, они еле-еле пропускали дневной свет. Там, за стеклом кипела жизнь. Наряженная к новогоднему празднику площадь сияла разноцветными огнями, прогуливалась светская публика, разодетая в дорогие меха, элитные магазинчики и рестораны зазывали к себе посетителей пестрой рекламой и позолоченными вывесками. Все это настолько дико смотрелось из окон старой разорившейся лавки, что я невольно поежилась.

– Ты хочешь вернуть покупателей? Прежний доход? Былую славу лавке? – стала перечислять я предполагаемые желания, мысленно потирая ладони от предвкушения. Вот-вот он скажет: «Да! Все сразу», и я исполню. И прямо сейчас вернусь домой.

– Нет.

– Нет? – признаться, я запуталась. – Тогда, о чем речь?

– Я хочу сам возродить лавку. Что толку в том, что она вновь станет на некоторое время популярной и доходной, если я снова ее угроблю за пару лет? Мне нужно научиться управляться с ней самостоятельно.

– Тогда чего ты хочешь от меня? Убрать конкурентов?

– Нет, конечно!

– Сделать приворот покупателей?

– Ни в коем случае! Любой приворот разъедает душу, ты навредишь невинным людям!

– А что?

– Пока не знаю. Тут не все так однозначно, как может показаться. Понятно, что мне потребуется помощь. Но какая именно, извини, сейчас я не смогу озвучить.

– Ясно, – вздохнула я. Вот же засада!

– Может ты голодна?

Парень решил отвлечь меня едой?

– Не знаю, – честно ответила я. Как-то позабылись человеческие потребности меньше чем за год.

– Пойдем на кухню.

Почему бы и нет. Пожав плечами, я последовала за парнем. Кажется, все во мне начало просыпаться, в том числе и жажда жизни. Обратно в сосуд больше не хотелось. До жути. Я жадно вдыхала пыльный воздух с нотками древесины и ванили. Осматривала разоренный, но все еще крепкий дом. Наслаждалась движением собственного тела, пружинистым шагом, колыханием локонов у шеи и вдоль спины. Любая мелочь подмечалась мною с восторгом. Как ребенок, изучающий огромный и пока малознакомый ему мир, я на все смотрела с широко распахнутыми глазами. И мне это все больше нравилось.

– Присаживайся. – Даль галантно отодвинул для меня стул.

Кухня оказалась огромнейшей, впрочем, не удивительно, ведь в ней когда-то готовили на продажу. Но самое главное – чистой и уютной. Здесь не чувствовалось заброшенности, как в торговом зале и коридоре. Видимо, хозяин с братом проводили основную часть своего времени именно в кухне. Симпатичные зеленые занавески в белый горошек даже немного приподняли мне настроение.

Даль достал из корзины крупную луковицу. Несколько привычных движений, и по разделочной доске застучал кухонный нож, превращая головку в тонкие кольца. Я, признаться, засмотрелась. Рядом на плите в крупной сковороде зашкворчало масло. Парень, не глядя, бросил туда щепоть специй. По кухне поплыли умопомрачительные ароматы.

Руки Даля порхали, нарезая, помешивая, добавляя ингредиенты. Причем, быстро и умело. А я с жадностью ловила каждый его жест, удивляясь, до чего обычное приготовление пищи в его исполнении походит на танец.

Чтобы развеять неуместную очарованность хозяином, решила заговорить хоть о чем-то.

– Какой странный огонь на плите.

– Магический, – с готовностью отозвался Даль, при этом ни на секунду не отвлекаясь от стряпни. – В твоем мире такого нет?

– Нет. У нас совсем нет магии.

– Серьезно? Тогда как…?

– …я выполняю чудеса? Не знаю. Попав в сосуд, обрела способность. Сама поначалу была в шоке.

Он бросил на меня быстрый взгляд, в котором я успела уловить что-то похоже на вину. Странный. Можно подумать, что это он законопатил меня в пузырек и обрек на рабство.

– У нас бытовая магия дешевая, имеется даже в бедных домах, – продолжил разговор Даль, торопясь обойти тему моего подневольного положения. – А вот чудеса посерьезнее стоят немалых денег. Среди высшего сословия за каждым сильным магом ведется настоящая охота.

– Старуха, которой ты меня показывал, живет себе спокойно и в ус не дует.

– Так она травница, а не магиня, ей-то чего волноваться.

Травница? Да ладно!

– Это она засунула меня в сосуд и сделала линси.

– Ты ошибаешься. – Даль даже обернулся, чтобы посмотреть мне в глаза. – У каждой травницы есть волшебные сосуды. Делают они их из материалов, купленных у магов через десятые руки. Как туда попадают существа, наделенные магией, никто не знает. Известно лишь, что каждому сосуду нужны особенные условия, которые травницы умеют создавать.

Я фыркнула, не особо веря в слова парня.

– Тебе хочется кого-то ненавидеть, – скорее не спросил, а сделал вывод он. В его взгляде на меня появилось сочувствие, уверена, наигранное. – Я понимаю. Наверное, тебе пришлось нелегко. Но в нашем мире действительно много необъяснимых вещей. И существ. К примеру, я знал, что к травницам в сосуды иногда попадают гномы и фейри, но что линси тоже вполне реальны, даже не представлял.

Я отвернулась, тем самым прервав зрительный контакт. Он прав. Мне на самом деле нужен был объект для ненависти, чтобы выжить, чтобы иметь призрачную цель вроде мести. А что теперь? Старуха не виновна? Просто хранила пузырьки, а когда я оказалась в одном из них, еще и меня?

Я припомнила, что мой сосуд долго стоял на дальней полке и вовсе не выставлялся на продажу. Старуха отдала меня втридорога илору, который сам пришел и спросил про линси. «Кому-то повезло», – всплыли в памяти слова травницы в день моего появления в пузырьке. А еще: «судьба» и «попала по собственной воле». Старуха считала причиной моей кабалы и обязанности служить людям руку провидения. И, само собой, мою личную ошибку.

Думать о подобном было страшно и горько.

– Ты повар? – сменила я тему, не желая больше продолжать неприятный мне разговор.

Даль понимающе кивнул и отвернулся к плите.

– Нет, – ответил он будничным тоном, будто и не было только что щекотливого разговора, – пришлось научиться готовить, когда матушки не стало. Дед занимался пекарней, а я взял на себя заботы о доме.

– У тебя ловко получается.

– Спасибо. Надеюсь, и на вкус не разочарую.

Я тоже на это надеялась. И не обманулась. Каша с овощами вышла сказочно вкусной! Вроде простая еда, однако ничего подобного я раньше не пробовала.

– Пища богов! – удовлетворенно выдохнула я, проглотив последнюю ложку. После сытной еды меня клонило в сон, но я отчаянно таращила глаза, не желая отправляться обратно в сосуд, как, впрочем, и напрашиваться на ночлег.

– Да-а-аль! – в кухню влетел маленький вихрь. Ни на что не обращая внимания, он прилепился к брату. Ручонки в заснеженных варежках ухватили полы рубахи Даля и настойчиво дергали, пытаясь привлечь к себе внимание.

– Алошка, прекрати, – взмолился парень. – Я слушаю тебя, слушаю.

– На елку шишки крашеные повесили и орехи. А еще огоньки разноцветные, говорят бытовики из столицы поработали. А возле елки горку поставят. Огро-о-омную! Уже снег наваливают. В новогоднюю неделю по вечерам обещают салют и музыку… Ой! – веснушчатый мальчишка, наконец, заметил меня и замер. Синие, как у брата глазищи удивленно захлопали, а улыбчивый рот изобразил нолик. – Здрасьте.

Он сбросил варежки с ладошек, смял пятерней шапку и стащил ее с головы. Вежливо кивнул.

– Здравствуй, Алон. – Я с не меньшим любопытством рассматривала мелкого, чем он меня. Сходство братьев бросалось в глаза, впрочем, и существенная разница тоже.

Младший уродился более ярким, его выразительные, острые скулы, темные канапушки и морковного цвета вихры не могли остаться незамеченными ни при каком раскладе.

Красоту старшего требовалось рассмотреть. Тонкие черты лица, светлая, гладкая, словно фарфоровая кожа, которую совсем не портили несколько бледно-персиковых веснушек, темные волосы с благородным каштановым отливом не бросались в глаза, однако, если уж попали в поле зрения, то от них сложно было оторвать взгляд.

– Кто это? – зашептал мальчишка брату, будто я, находящаяся рядом с ними, совсем не слышала его.

Любопытно. Малец меня не узнал в платье местного кроя? Что, в таком случае, сказал ему Даль про пузырек с волшебной сущностью?

– Лариса. Я нанял ее только сегодня. Она будет жить с нами и помогать с лавкой.

– Правда?? – удивились мы хором с пацаненком и воззрились на Даля.

– А это мой младший братишка, Алон, как ты уже догадалась, – представил он мне мальчишку, как ни в чем не бывало.

Я затихла и переваривала новости про «будет с нами жить», а вот мелкому потребовались подробности, и молчать он не собирался.

– Нет, ты серьезно? У нас теперь есть своя помощница? И лавка скоро откроется? А как же деньги? Ты говорил, что мы не можем торговать хлебом из-за денег, а еще из-за соседней булочной лавки, – еще быстрее, чем до этого, зачастил малец.

– Деньги я немного скопил, муку Оран давно предлагал дать в долг. А соседняя булочная… – Даль посмотрел на меня. – У меня есть кое-какие идеи.

– И потом мы сможем купить мне самокат? – с надеждой спросил Алошка.

– Обязательно! – единственная фраза, произнесенная с непоколебимой уверенностью.

– А Улька? Если покупатели станут ходить в нашу лавку, то тогда Улька и ее бабушка станут такими же бедными, как мы сейчас? – сделал странные выводы мальчишка.

– Не думаю, – пробормотал Даль и спрятал глаза. Так вот в чем загвоздка! Ну, точно лопух. Он не просто никакущий коммерсант, но еще и горазд жалеть конкурентов. Теперь понятно, почему он не может загадать желание, при котором его лавка процветала бы. Ведь тогда неминуемо утонет бизнес соседки.

– У вас раньше была пекарня? – задала я вопрос, уже зная на него ответ.

– Да, – подтвердил Даль. – Дед пек хлеб, любимый всем городом. У меня, к сожалению, такой не получается.

– Зато у бабушки Ульки хлебушек такой пышный и мягонький, а корочка… Ммм… До чего вкусно! – прикрыв глаза, бесхитростно поведал Алошка.

– Ясно. Дед вынужденно отошел от дел, и соседский хлеб победил в честной конкуренции, – подвела я итог обрисовавшейся передо мной истории.

– Что-то вроде того. Бабушка Мата и Улька как раз переехали сюда и купили соседнюю лавку. Мой хлеб им показался не очень…

– И ушлая старушенция решила вытеснить тебя с рынка, так как именно в хлебной нише на тот момент оказалась слабая конкуренция, – закончила я фразу за Даля.

– Не… ну… – парень не знал, что ответить. С одной стороны он хорошо относился к соседям, а с другой – я ни словом не покривила против правды.

– И какие у тебя в таком случае идеи? – насмешливо задала я вопрос и без того смущенному Далю.