Флори посмотрела наверх и увидела на стене прилепленный балкончик, похожий на театральную ложу для важных гостей. Там, на резных перилах, изогнувшись в изящной, но чересчур наигранной позе, сидела девица. Ее вполне можно было принять за статую, и белые полоски атласа, служившие не одеждой, а несущественным прикрытием тела, лишь усиливали сходство.

– Я знаю его, он тут по делу, – сказала она и кокетливо подмигнула Дарту.

Вышибала, судя по придурковатому выражению лица, растерялся и всерьез раздумывал, стоит ли послушать девушку-статую.

– Сама будешь отвечать, если что-то пойдет не так, – наконец пробасил он и отступил. Громила вновь растворился в облаке сладкого дыма, струящегося из колонн, утыканных благовониями.

– С тебя подарок, Дарти! – крикнула девица вслед, и ее заливистый смех эхом прокатился по залу, быстро смешавшись с общим гулом.

– Она… знает тебя? – спросила Флори, сверля взглядом спину Дарта. Не то чтобы она требовала от него ответа, просто старалась не смотреть по сторонам.

– Хочешь обсудить это? Серьезно? – отозвался он с явным удивлением.

Заигравшая музыка спасла их обоих от необходимости продолжать разговор. Они зашагали через главный зал, в центре которого располагалась высокая сцена, окруженная мягкими диванами с деревянными подлокотниками, куда розовощекие стаканщицы едва поспевали ставить бокалы, рюмки и полные бутыли. Флори бросила один неосторожный взгляд на сцену – и тут же отвернулась, пряча лицо под капюшоном плаща.

На полпути Дарт уверенно свернул налево, к гобелену, изображавшему сад, где обнаженных тел было больше, чем деревьев. Они остановились, словно бы для того, чтобы рассмотреть сюжет в мельчайших деталях.

– Решил провести меня по всем злачным местам? – проворчала Флори.

– Можешь закрыть глаза и представлять поле в одуванчиках, – ответил Дарт.

Стоило ему приложить ладонь к раме, обрамлявшей гобелен, как часть стены провалилась, открывая тайный проход со ступеньками, ведущими наверх.

Поднимаясь вслед за Дартом, Флори поразилась, как легко он лавирует между пролетами и лестницами, словно подчиняет себе любое пространство или очень хорошо знает его.

Второй этаж представлял собой длинный коридор с разноцветными дверьми приватных комнат. На каждой висела деревянная шкатулка с прорезью – что-то вроде почтового ящика, но для денег. Надпись гласила: «Гарантия вашей анонимности», что значило: щедрый клиент мог купить молчание вездесущих работников, а скупой рисковал своей репутацией.

В конце этого коридора их снова ждала лестница, теперь – вниз. Спустившись до последнего пролета, они прошли через черный ход и оказались на задворках. Ни души вокруг – только пивные бочки, башни деревянных ящиков из-под бутылок да брошенные у дверей четырехколесные тачки для перевозки снеди.

Здесь они задержались, чтобы перевести дух. За время пребывания в заведении с говорящим названием «Платья на пол!» плащ пропах омерзительно-сладкими благовониями, отчего Флори чувствовала в груди такую тяжесть, будто ее затянули в один из корсетов, в которых щеголяли тамошние стаканщицы.

– Что это было? – Флори кивнула на дверь, откуда они только что вышли.

– Проверенный способ улизнуть от следящих.

– М-м-м, часто бываешь здесь? – зачем-то спросила она и, сама того не желая, ухмыльнулась.

В глазах Дарта промелькнуло нечто, похожее на замешательство, на губах нарисовалась легкая усмешка.

– Не думал, что тебя это так волнует.

– Меня волнует моя безопасность. Не хочу попасться следящим.

– Можешь не переживать. Они всегда останавливаются там, забывая, за кем гнались, – самодовольно сказал он.

– Значит, это просто ловушка?

До сих пор Флори полагала, что действия Дарта сумбурны и случайны, а теперь понимала: он следовал по заранее проложенным маршрутам и не в первый раз удирал от следящих.

– А ты думала, я устроил тебе прогулку по местам моей славы? – Его брови приподнялись, изображая насмешливое удивление. Флори сделала вид, что не поняла сарказма, и, сохраняя невозмутимость, спросила:

– Почему они хотят тебя арестовать?

– А тебя? – с лукавой улыбкой отразил Дарт.

На мгновение между ними возникла напряженная пауза.

– Можешь не отвечать, – наконец выговорила она и отвернулась, чтобы не выдать истинных чувств.

Флори стало неприятно, что Дарт, не зная подробностей случившегося, позволил себе говорить о ее страхе с такой легкостью и небрежностью. Ему все казалось забавным, достойным насмешки или язвительной ухмылки.

Решение оставить секреты друг друга неразглашенными было правильным, и они снова стали союзниками, шагающими рука об руку. Флори все еще опасалась, что следящие преследуют их, но, кажется, ловушка Дарта и впрямь сработала. Ни один оглушающий свисток не нарушил жизнь Хмельного квартала.

Центральные улицы уже заполнялись суетой: кто-то катил на тачке пивные бочки, кто-то расставлял деревянные указатели с ценами, а у таверны «Бездонный стакан» парочка подростков разворачивала одеяло с товаром. По холодному блеску стали Флори поняла, что это ножи.

– Они продают оружие?

– Нет, столовые приборы. – Дарт угрюмо посмотрел на Флори. Снова этот взгляд, который пишет у нее на лбу слово «идиотка». – Ну конечно, оружие. Вдруг ты лишился своего ножа в самый разгар драки. Не домой же бежать за другим.

Дарт явно потешался над ней. Флори поджала губы и молча двинулась следом. Украдкой она успевала разглядывать вывески. Все здесь вызывало интерес. Они прошли еще одно увеселительное заведение – судя по обилию перьев, украшавших стекла, это было что-то вроде кабаре, а его размалеванный фасад пестрел надписью «Трясогузка». По соседству стоял скромный охотничий домик: из крыши торчали оленьи рога, на них болталась перекошенная вывеска «Девен и ружье». Никто здесь не останавливался – очевидно, охотники среди горожан встречались нечасто. Преимущественно здесь жили те, кто искал дешевых и пагубных развлечений. Через пару непримечательных пабов, привлекающих грошовыми ценами на выпивку, они наткнулись на игорный кабак «Пьянки-дамки». Как объяснил Дарт, здесь резались в шашки, выставляя на доску рюмки. Желающих сразиться было много и на сей раз – народ околачивался у дверей в нетерпеливом ожидании. Они двинулись дальше, к таверне со странным названием «Паршивая овца». Было непонятно, что скрывается за вывеской, – вот уж где Флори совсем не хотела бы оказаться. Но, конечно, именно туда они и направлялись.

Дарт миновал главный вход и открыл узкую дверь с табличкой «Не входить». Как только Флори попала внутрь, в нос ударил резкий запах, смешавший в себе вяленое мясо, дым и хмель. Иначе говоря, таверна пахла подобающе своему предназначению.

У входа их встретил здоровяк, перекатывающий бочки из погреба на кухню. Увидев Дарта, он приветственно махнул ему рукой:

– Здоров, Лютер! Давненько ты не заходил. – Потом он заметил Флори, идущую следом, и добавил: – Тем более с подружкой.

Они пожали друг другу руки, и Дарт поспешил ретироваться, увлекая за собой Флори, не успевшую возразить, что она вовсе не та, за кого ее приняли.

– Почему он так тебя назвал? – шепотом спросила Флори, когда они попали в небольшой коридор.

– Эта рыбья башка не знает, кто такие лютены, и думает, что меня так зовут, – недовольно бросил Дарт и открыл перед ней одну из дверей, приглашая войти первой.

Хитросплетения коридоров, комнат и лестниц привели их в закуток где-то под крышей – потолки были низкими и скошенными. Здесь их встретил седовласый мужчина, похожий на вяленую рыбу: такой же сухонький, пучеглазый и будто бы деревянный. Его костюм серо-бурого цвета лишь усиливал сходство. Невзирая на свой непривлекательный вид, он производил впечатление добродушного и вежливого человека.

– Рад тебя видеть. – Он протянул руку Дарту в приветственном жесте. – Хозяин поручил проводить вас в комнату для важных гостей. Он приносит извинения, что сегодня не смог лично встретить вас. У него появились неотложные дела.

Дарт пробормотал что-то невнятное и нахмурился. Седовласый услужливо открыл перед ними дверь, и Флори, проходя мимо, одарила его мягкой улыбкой.

Они оказались в небольшом помещении, собранном из разных фактур и материй: стены были обиты зеленым гобеленом, а мягкие кресла – бордовым бархатом; ноги утопали в мягком ковре и наступали на подушки, разбросанные на полу. Крючка или вешалки здесь не оказалось, и Флори не стала снимать плащ. Мягкий бархат кресла обнял ее, и тело наполнилось невероятной усталостью.

Седовласый спросил, что они желают выпить. Дарт жестом передал слово Флориане, а она растерянно брякнула первое, что пришло в голову:

– Ромашковый чай, пожалуйста.

Седовласый застыл и пучеглазо уставился на нее.

– Может, сразу лавандовый лимонад или вино из роз? – спросил он.

Флори решила, что лавандовый лимонад идеально подойдет, чтобы успокоить нервы и утолить жажду. Издав в ответ какой-то странный булькающий звук, седовласый повернулся к Дарту:

– Что за прекрасная спутница с тобой? – А потом шепотом добавил: – Ей есть хотя бы пятнадцать?

Пока Флори растерянно крутила пуговицу на платье, Дарт заказал сидр им обоим. Седовласый скрылся, но его хриплый смех был слышен из-за двери.

– Не волнуйся, – сказал Дарт голосом врачевателя, уговаривающего ребенка на укол, – он имел в виду, что ты совсем не разбираешься в местных напитках.

– Он сам предложил.

– Это была шутка. Коул пытался намекнуть, что ты пришла в таверну, а не на детский праздник.

– Если шутки нужно объяснять, это плохие шутки, – огрызнулась Флори, хотя Дарт был вовсе ни при чем. Хотя нет. Он завернул ее в старый плащ, притащил сюда, подверг опасности, а теперь потешался над ней.

В угрюмом молчании они дождались напитков. Когда Коул ушел, оставив на столе два запотевших стакана, Флори спросила, где Рин, обозначая единственную причину, почему она еще здесь.

– Терпение, Флориана, скоро домограф осчастливит нас своим появлением, – голос его сделался томным и тягучим, будто Дарт успел опьянеть от пары глотков.

Он сидел в кресле, откинувшись назад и вытянув ноги. Вид у него был такой, словно он вырвался на свободу после долгого заточения. Не успел Дарт насладиться праздным бездействием, как дверь открылась – и на пороге возник Рин. Возможно, он был первым в таверне человеком, кто явился в костюме и с деловым портфелем.

Рин поприветствовал их и расположился в свободном кресле. От стакана сидра отказался, а шутку Дарта, предложившего взять хотя бы лавандовый лимонад, не понял, в отличие от Флори, метнувшей в остряка гневный взгляд, что лишь раззадорило его. Дарт повернулся к ней и скомандовал:

– Снимай плащ.

Она застыла в кресле и от неловкости, кажется, стала сама под цвет бархатной обивки. Дарт цокнул языком:

– Только плащ. Что не так?

Краем глаза она заметила, как Рин опустил голову, скрывая улыбку. Флори стянула с себя плащ и швырнула в Дарта, представляя, что бросает в него камень или что-нибудь потяжелее. Он проворно развернул плащ, вцепился в край и с силой дернул шелковую подкладку. Ткань звучно разорвалась, и наконец стало ясно, что значил весь этот маскарад. Дарт выложил на стол два конверта. Флори мельком глянула на них, прежде чем они исчезли в портфеле Рина, и возмущенно выпалила:

– Я не нанималась на роль почтаря!

Дарт хмыкнул. Было видно, что ему не хочется тратить время на объяснения, и все-таки он сжалился над ней:

– Я боялся, что меня обыщут следящие. Здесь не та информация, которой мы готовы делиться.

– А в итоге следящий едва не поймал меня!

– Они гнались за мной, потому что… – Дарт запнулся.

– Ты преступник? – напрямую спросила она.

– Да, я вожу девушек по тавернам, спаиваю, а под покровом ночи уношу их тела в плаще, – зловеще прошептал Дарт.

Рин, сохранив невозмутимый и деловой вид, перевел:

– Он давно на особом счету. Вот уже несколько лет следящие пытаются его поймать на чем-нибудь.

– «Если был за решеткой раз – пригодится прийти во второй». Их любимая примета, – сказал Дарт с горькой усмешкой.