Вопрос неплохой. Если бы Дендонкер послал своих головорезов по мою душу, я бы оставил их тела в таком месте, где бы он легко нашел их. Например, на лужайке перед его логовом. Или у него в кровати. Чтобы он не сомневался в смысле моего к нему послания. Не люблю, когда меня неправильно понимают. Но Дендонкер послал их не по мою душу. И если мы серьезно помышляем о том, чтобы его изловить, надо применить более тонкий подход. Правильнее было бы припрятать эти тела подальше. Сложить наши карты и плотно прижать их к груди. Но сейчас вокруг нас пустыня. Солнце в небе стоит высоко. Когда я утром проснулся, копать могилы в планы мои не входило, но мне казалось, что человек я достаточно гибкий, хотя бы на один день.

– У них должны быть мобильники, – предположил я. – Наберем девять-один-один. Пусть с ними полиция разбирается.

– По-моему, это глупо, – покачала она головой. – Ведь дураку понятно, что этих типов… в общем, что они умерли не по естественным причинам.

– Все будет хорошо.

– Но они же пришлют сюда целую кучу следователей. Бригаду криминалистов. В общем, все по полной программе. – Она помолчала секунду. – Послушай, если мне надо ответить за то, что я сделала, я готова. Приму все, что заслужила. Но всему свое время. Я не хочу мотать срок в тюрьме, когда Дендонкер разгуливает здесь на свободе. Не хочу, чтобы началось шумное расследование, которое обязательно пойдет по нашему следу и помешает его отловить.

Но у меня была совсем другая идея. Я-то как раз и надеялся на то, что полиция пришлет сюда бригаду шустрых ребят. И как можно больше. Я хотел, чтобы они как следует потоптались по всей округе. Попробуй поймать человека, когда за тобой следят служители закона. И я рассчитывал на то, что Фентон это поймет. Хотя бы и не сейчас.

– Это входит в наш план, – сказал я, изображая на лице ободряющую улыбочку. – Ты же сама сказала, что Дендонкер параноик. Увидев, что полицейские здесь что-то вынюхивают, он испугается. И станет делать ошибки. А мы этим воспользуемся.

– Пожалуй, – кивнула она.

Кажется, мои слова не очень ее убедили.

Я подошел к типу, которого она пристрелила вторым, и проверил его карманы. Нашел связку ключей, там была и квадратная ключ-карта. Один ключ автомобильный. Фордовский. Еще два, по всей видимости, от дома. Один от автоматического дверного замка. Новенький и блестящий. Другой от врезного. Старый, весь исцарапанный. Мне пришло в голову, что он, возможно, вообще от какого-то отдельного строения. Предположительно, от гаража. Или какого-нибудь склада. Потом телефон. И бумажник. Удостоверения личности в нем не оказалось. Кредитных карт тоже. Зато было две сотни долларов двадцатками, которые я забрал себе. Боевой трофей. Вполне заслуженный.

В карманах другого было примерно то же самое. Связка ключей с такой же пластиковой ключ-картой. Один автомобильный, от «доджа». Два от автоматического замка. И один от врезного, такой же старый и исцарапанный. В бумажнике двести двадцать долларов двадцатками. И мобильник с треснутым корпусом. Я прижал палец хозяина к центральной кнопке и держал, пока не загорелся экран.

– Где мы сейчас находимся? – спросил я у Фентон.

Она пожала плечами:

– В городе это место зовут просто «Дерево». Погоди-ка секундочку. Сейчас посмотрю.

Она достала свой мобильник, ткнула в него пальцем и принялась листать экран, потом подняла так, чтобы я мог его видеть.

– Вот, пожалуйста. Координаты на карте.

Я связался с оператором службы экстренной помощи, дал ему координаты и сообщил, что видел двух человек, застреливших друг друга во время ссоры. Потом стер с мобильника отпечатки пальцев и зашвырнул его подальше.

– У тебя джип на ходу? – спросил я Фентон.

– Да. К дереву я и не притронулась. Сам посмотри.

Я обошел машину кругом, посмотрел. Действительно, промежуток был, между буфером и стволом можно было просунуть папиросную бумагу, но не больше. Ни фига себе, классная она, выходит, водила.

– Отлично, – сказал я. – Поедем на твоем. А этот оставим здесь.

– Почему? Лишняя тачка не помешает.

– Тоже верно, – кивнул я.

Да, этот грязный джип точно мог пригодиться. Криминалистам, которые с удовольствием вцепятся в этот жирный кусок зубами. Но только не в качестве средства передвижения.

– Но слишком большой риск, – продолжил я. – Дендонкер взбесится, когда не услышит вестей от своих парней. Пошлет на поиски своих людей. И если увидят, как мы с тобой катаемся на их джипе, нам не поздоровится.

– Ну да, представляю.

Я вернул на место оба пистолета плюс бейсбольную кепку и солнечные очки.

– Вряд ли полиция нагрянет сюда в ближайшее время. Но все равно нам надо поскорее отсюда уматывать.

– Куда?

– Куда-нибудь в тихое местечко. Нам еще надо кое-что обсудить.

– Ладно.

Фентон прошла к водительскому сиденью, поставила ветровое стекло в вертикальное положение.

– Едем в мою гостиницу, – сказала она.

Двигатель заворчал, она дала задний ход, одну ногу поставив на тормоз, другую на сцепление. Обе руки лежали на рулевом колесе. Пальцы крепко сжимали баранку. Даже костяшки побелели. И вены набухли. Она закрыла глаза. Грудная клетка ходила ходуном, будто ей было трудно дышать. Потом она взяла себя в руки. Медленно. Ослабила хватку на руле. Открыла глаза, и из них выкатились две слезинки.

– Извини… – Она вытерла щеки, переместила правую ногу на педаль газа и выжала сцепление. – Я вспомнила Майкла. Никак не могу поверить, что его больше нет.

Глава 7

Фентон гнала машину на полном газу. Изношенная подвеска нещадно скрипела и повизгивала. Двигатель тарахтел как бешеный. Коробка передач выла. Из выхлопной трубы извергались темные клубы дыма. Фентон то и дело вертела баранкой туда-сюда, но при этом умудрялась все время ехать прямо. Я старался не отрывать от дороги глаз, но минут через десять она поймала-таки мой быстрый взгляд на ее ногу.

– СВУ, – сказала она. – Растяжка. В Афганистане.

Ага, понял. Самодельное взрывное устройство. Этот термин мне очень не нравился. Он появился во время Второй войны в Персидском заливе, и все стали его широко употреблять. Небось придумал его какой-нибудь правительственный чинуша по связям с общественностью, вообразив, что оружие повстанцев от этого станет казаться этакой самопальной штуковиной. Кустарщиной, в общем. Типа примитив, не стоит и внимания обращать. К ним и стали все относиться как к кустарщине, по-быстрому и тяп-ляп сварганенной малограмотными дехканами в подвалах и пещерах. А на самом деле все было наоборот. Я-то знал это не понаслышке. Много лет назад я оказался в одном из районов Бейрута, когда туда ворвался, сломав ворота, самосвал, груженный двенадцатью тысячами фунтов взрывчатки. В тот день погиб двести сорок один моряк и один морской пехотинец. А в результате еще одной подобной атаки погибло пятьдесят восемь французских воздушных десантников. И чем дальше, тем все становилось хуже. Изготовители бомб получили доступ к сложной электронике. Дистанционным взрывателям. Инфракрасным пусковым устройствам. Бесконтактным датчикам. Они стали искусными специалистами в области ориентации. Маскировки. Стали еще более злобными. Жестокими. Вместе с гвоздями и кусочками металла, рвущими человеческое тело на части, они теперь регулярно загружают в свои взрывные устройства бактериальные возбудители болезней и вещества, противодействующие свертыванию крови. И после взрыва, даже если кто и остался в живых, он, скорее всего, умрет от потери крови или какой-нибудь страшной болезни.

Я отбросил эти невеселые мысли в сторону.

– Служила в армии?

– В шестьдесят шестой группе военной разведки, – кивнула она. – В Германии, под Висбаденом. Но это случилось потом, когда я уже не носила военную форму. Так что награды «Пурпурное сердце»^[10] мне не досталось.

– Пошла в частную военную компанию?

– Только не я, – покачала она головой. – Эти парни меня раздражают. Назови меня чокнутой, но я не считаю, что воевать надо ради наживы.

– А ради чего тогда? Не так уж много гражданских едут в Афганистан.

– А вот я отправилась. Но это длинная история. Потом как-нибудь расскажу. Лучше ты расскажи о себе. Как здесь оказался бывший военный полицейский? Да еще пешком притопал. Как очутился именно в этом городишке, именно на этой дороге?

– Это тоже долгая история.

– Надо же. Тогда я тебя прямо спрошу. Ты что, в бегах? Скрываешься от правосудия? Или просто бродяга?

Ответил я не сразу. Вспомнил последний город, где побывал. Техас. И который покинул накануне утром. Причем спешно. Там со мной случилась одна маленькая неприятность. Закончившаяся пожаром. Разрушением здания. И тремя трупами. Но без большого для меня риска и нежелательных последствий. Словом, ничего такого, о чем ей надо было бы знать.

– Нет, я не в бегах, – просто ответил я.

– Ты только ничего не подумай такого… если бы это было так, я бы тебя не осуждала. Тем более после того, что я на твоих глазах выделывала сегодня. Но вот повязать Дендонкера для меня очень важно. Это все, что у меня сейчас осталось. И если мы собираемся это сделать, это будет опасно. Значит, мы должны доверять друг другу. Поэтому я должна знать. Почему ты здесь оказался?

– Да особой причины не было. Я пробираюсь на запад. Сюда меня подбросил один человек. Но ему надо было ехать обратно, на восток, вот я и вышел.

– Вышел? Или тебя попросили выйти?

– Вышел.

– И ты так торопился, что оставил у него все свои вещи? Да брось ты. Говори, что случилось на самом деле.

– У меня нет вещей. И вообще, я мог бы и дальше ехать с этим человеком. Он даже сам просил меня об этом. Но я не люблю возвращаться. Мне нравится двигаться только вперед. Вот я и вышел.

– Ладно. Давай по порядку. Нет вещей, говоришь? Ты это серьезно?

– А зачем мне они? Сумки, портфели. Что мне в них класть?

– Погоди, рискну сделать предположение… навскидку… ну не знаю… ты идешь по проселочной дороге неизвестно куда… тебе нужна, скажем, одежда? Белье? Туалетные принадлежности? Личные вещи?

– Все свое ношу на себе. Туалетные принадлежности есть в любой гостинице. Личные вещи у меня в карманах.

– У тебя что, только один комплект одежды?

– А сколько надо?

– Ну, не знаю… Хоть еще какую-нибудь сменную. Что ты делаешь, когда она станет грязной?

– Выбрасываю и покупаю новую.

– Это же неэкономно. И непрактично.

– Отнюдь.

– Но почему не пойти и постирать?

– Не люблю стирать. Не люблю прачечных.

– Так ты, выходит, у нас бомж.

– Называй как хочешь. Мне не нужен дом, от него мне никакой пользы. В данный момент. Может, когда-нибудь он у меня появится. Может, и собаку заведу. Семью. Но не сейчас. И не скоро.

– Так чем же ты тогда занимаешься? Просто скитаешься по стране?

– В общем, да.

– И как? У тебя есть машина?

– Никогда не испытывал в ней нужды.

– Предпочитаешь попутки?

– Да мне все равно. Иногда и на автобусе.

– Ты ездишь на автобусе? Серьезно?

Я не стал отвечать.

– Ну ладно. Вернемся к тому человеку, который подвозил тебя утром. С чего это он вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов?

– Захотел купить какой-то старый британский спортивный автомобиль. Он ездил в Техас покупать другую машину. Но передумал. Продавец хотел ему втюхать какую-то лажу. Он говорил что-то, кажется, про номера, которые якобы не подходят. Не знаю, почему это так важно. Да я в машинах не очень… В общем, он поехал обратно, в сторону дома. Куда-то в Западную Аризону. Захотелось выпустить пар. Выговориться. И нужен был слушатель. Вот и подобрал меня. Возле мотеля недалеко от Эль-Пасо.

– Минутку. Мы сейчас далеко от маршрута на запад через Эль-Пасо.