Многие случаи установления связей внутри сообщества, таких как личные социальные сети, на которые указывает число Данбара, зависят исключительно от индивидуума. Часто ближайший союзник и лучший друг – это член семьи или потенциальный сексуальный партнер, но не всегда. И волки, и лошади обращаются к особенно уважаемым компаньонам за утешением и поддержкой^[70]. Подобным образом львицы, которые растят детенышей в одно и то же время, создают тесное партнерство, называемое яслями. Часто завязавшаяся еще в детстве дружба между самцами афалины, парой детенышей от разных матерей, сохраняется всю жизнь: они вместе ухаживают за самками и отгоняют соперников-самцов.

Тесная дружба и сеть союзников не гарантирует, что жизнь в обществе будет безоблачной, как стало ясно из предыдущей главы. Не каждый человек может себе позволить квартиру в пентхаусе, и не каждый волк – главный в стае. Сообщества могут стать настоящей ареной социальной, а иногда и физической борьбы, и на кону – доля каждого индивидуума в объеме групповых ресурсов. Животные часто остаются верными сообществу, несмотря на борьбу за власть и огорчения, боль и травлю, держась за предоставляемые наряду со всем этим возможности: каждый борется за собственный вариант «американской мечты». Для кого-то этот процесс оказывается более трудным, чем для других. Разной властью могут обладать не только разные сообщества, но и разные особи внутри сообществ. Контроль со стороны доминантных особей, часто находящихся на вершине социальной иерархии, представляет серьезную помеху для достижения успеха во многих сообществах приматов и вызывает сильный психологический стресс^[71]. Такая же ситуация наблюдается у пятнистых гиен – единственного вида гиен, образующих сообщества. В частности, большинство альфа-самцов пятнистых гиен обладают пенисом меньшего размера и у них вырабатывается меньше тестостерона по сравнению с их жестокими сородичами женского пола (у самок имеется анатомическая структура, относящаяся к наружным половым органам, которая называется псевдопенисом), а статус самца настолько низкий, что любой щенок может отогнать его от пищи^[72]. Если рассматривать в сравнении, то саванные слоны, афалины и бонобо ведут идиллическую жизнь, но они тоже сталкиваются с разногласиями: с непопулярными слонами плохо обращаются сестры, дельфины дерутся за брачных партнеров, а мать бонобо вмешивается, чтобы отпугнуть любых самцов, донимающих ее сына, когда тот пытается спариться с самкой.

У доминантного положения есть свои преимущества, даже для тех, кому не удалось этого добиться. Безусловно, как только иерархия установлена исходя из физических и умственных дарований каждого индивидуума (а у некоторых видов – на основе статуса его матери), конфликт может быть исчерпан, что является наградой для всех. Если положение особи определено, то обезьяна с низким статусом может прекратить тратить время на конфронтацию с особями, занимающими более высокое положение, и сосредоточиться на улучшении своей позиции среди находящихся на той же ступени, может быть, таких же несчастных. Не примирившись со своим положением, члены сообщества изнуряли бы себя. Человеческие общества, так же как и сообщества животных, распались бы на кусочки в условиях всеобщей неослабевающей борьбы за достижение успеха^[73].

Кажется, что и дружелюбный бонобо, зависящий от защиты своей матери, и павиан, испытывающий стресс из-за своего социального положения, живут по принципу Майкла Корлеоне, озвученному в фильме «Крестный отец. Часть 2»: «Держи своих друзей близко, а врагов – еще ближе». В рамках предсказуемого состава сообщества животные могут следить и за друзьями, и за противниками, совершенствуя взаимоотношения, хорошие и плохие, и иногда даже выгодно сотрудничая с соперниками.

Возможно, это объясняет поведение бонобо, вида, для которого преимущества сообществ не столь очевидны: эти человекообразные обезьяны, в отличие от шимпанзе, мало конкурируют, дружат с чужаками и находят среди них сексуальных партнеров, сталкиваются лишь с немногими хищниками и редко нуждаются в помощи во время поиска корма или ловли крупной добычи^[74]. Бонобо действительно могут быть дружелюбными, даже щедрыми по отношению к чужакам^[75]. Кажется, будто они могли бы вести себя точно так же, если бы жили без обособленных сообществ, о которых стоило бы говорить, и все же границы сообщества остаются. Зачем же тогда нужны сообщества? Возможно, сообщества бонобо существуют по самой элементарной причине: таким образом эти приматы могут организовать свои дни вокруг ясного и понятного состава индивидуумов. Это довольно неплохая гипотеза, хотя и не вполне убедительная. Я склонен думать, что сообщества дают этим животным больше, чем в настоящий момент известно ученым. Как бы то ни было, бесспорно одно: жизни бонобо тесно связаны с их сообществом, как и у шимпанзе, саванных слонов и луговых собачек, пятнистых гиен и афалин, а также других позвоночных животных, таких как флоридская кустарниковая сойка и живущие в раковинах цихлиды.

Один психолог сказал о людях, что, как следствие нашего эволюционного прошлого, наше «ощущение личной безопасности и уверенности» сильнее всего, когда мы принадлежим к группе, которая воспринимается как отличающаяся и обособленная от чужаков^[76]. Это утверждение может быть справедливо и по отношению к любому числу животных, которые зависят от обеспечения и защиты со стороны партнеров по сообществу. На самом деле большая часть жизни сообщества связана с тем, как его члены взаимодействуют, обеспечивая возможность для активных перемещений внутри сообществ и между ними. Такие перемещения являются важнейшим фактором, определяющим социальную эволюцию видов, в том числе человека. Этот фактор мы и рассмотрим далее.

3
В движении

Наш «лендровер» резко затормозил (да так, что его чуть бросило вперед) из-за того, что мы заметили нечто удивительное – гиеновую собаку, навострившую уши, похожие на спутниковые тарелки. Я не мог сдержать волнения: группы этих охотников редко встречаются здесь, в Ботсване, и вообще в Африке южнее Сахары. Гиеновые собаки живут в стаях, поэтому другие особи должны были находиться где-то поблизости. Тем не менее эта гиеновая собака была одна и поэтому волновалась. Она сделала несколько шагов, потом остановилась, издала громкий крик «хуу», прислушалась, снова крикнула. Через несколько секунд после третьей попытки мы услышали ответ ее сородичей из стаи, и самка немедленно направилась в их сторону, передвигаясь прыжками. Минута тряски по ухабам – и наша машина оказалась среди множества диких собак, полусонных и прыгающих, рычащих, фыркающих и играющих в плотной группе, окружившей нас.

Очевидно, что сообщества предоставляют преимущества, которые одиночное существование дать не способно. Но то, какую форму принимают эти преимущества, имеет непосредственное отношение к движению. Характер перемещений членов сообщества и их размещения в пространстве определяет взаимоотношения между особями и группами. Для гиеновой собаки или обезьяны оказаться отдельно от сородичей из своего сообщества – это чрезвычайная ситуация наподобие пожара третьей категории. Например, если сурикат, слишком увлекшись поеданием скорпиона, не заметит ухода своего клана, то этот копуша будет издавать звук, сигнализирующий о том, что он потерялся, до тех пор, пока не услышит ответ и не воссоединится с другими. Тревога суриката связана с риском, что хищник или враг воспользуется его бедственным положением и нападет. У лошадей тоже может начаться паника из-за появления жеребца или из-за отставшей вместе с жеребенком кобылы. Заблудившееся животное может подняться на возвышенность, чтобы увидеть свою группу, и сразу же спешит ее догнать.

Так происходит не во всех сообществах животных: для представителей других видов находиться на расстоянии друг от друга – это обычное положение дел. Характерным примером служат луговые собачки, которые рассредоточены по своим холмикам, по две или по три особи на каждом, откуда они ежедневно отправляются на поиски корма. Их норы остаются на месте из поколения в поколение. Самое удивительное при таком расселении – это динамический характер кочевой жизни. У таких видов, для которых характерно слияние и разделение, члены сообщества там и сям временно собираются в социальные группы, которые формируются, распадаются и снова формируются где-то в другом месте. Поскольку большинство животных редко должны находиться в непосредственной близости, в какой-то степени слияние-разделение можно выявить в сообществах почти любого биологического вида. Тем не менее слияние и разделение – это обычное поведение лишь немногих видов млекопитающих^[77]. Сообщества пятнистой гиены, афалины, бонобо и шимпанзе редко сосредоточиваются в одном месте. У других животных слияние и разделение зависит от условий: стаи волков и основные группы саванных слонов разделяются, если так проще найти корм. Слияние-разделение кажется чем-то относящимся к области эзотерики, но есть множество причин посмотреть на такой образ жизни. Виды, для которых характерно слияние и разделение, включают практически всех разумных млекопитающих, которые вызывают такой восторг у антропологов, изучающих гипотезу «социального мозга». Что наиболее существенно, к таким видам относится и Homo sapiens.

Животные, принадлежащие к сообществу со слиянием и разделением, перемещаются так, как лучше всего для достижения ими социального успеха. Проще говоря, здесь начинают действовать социально развитые индивидуумы. Перемещаясь почти без ограничений, такие животные обладают преимуществом выбирать себе спутников и проводить время с пользой в компании друга или своей пары и в то же время освободиться от соперников. У пятнистых гиен подобное освобождение требует усилий: для этого вида характерна конкуренция с рождения, иногда приводящая к летальному исходу. Наблюдая за животными в Кении вместе со специалистом по гиенам Кей Холекамп, я восхищался тем, как щенки резвятся около логова, пока не осознал, что объектом, который они использовали для игры в перетягивание каната, был труп их товарища. Как только детеныши подрастут достаточно, чтобы покинуть логово, они разбредаются в пределах сообщества в поисках союзников, а ко всем остальным членам клана приближаются с опаской.

Свобода передвижения предоставляет возможности для усложнения социальных взаимодействий, а также приносит пользу, когда становится трудно поддерживать личные отношения. Появляются альтернативы, недоступные для животных, живущих «лицом к лицу», как, например, обезьяны, у которых нет иного выбора, кроме как постоянно оставаться вместе в стаде. Не нравится окружающая обстановка? Хитрый шимпанзе низкого социального ранга, вероятно, найдет возможность улизнуть в тихое местечко на территории сообщества для частной встречи с самкой. Волк или лев могут тайком ускользать, чтобы наведаться в другую стаю или прайд, делая первый шаг к дезертирству: для перехода в другое сообщество иногда необходимо старательно вести такого рода двойную игру. Неудивительно, что представители многих видов, для которых характерно слияние-разделение, так сообразительны.

Слияние и разделение предлагает и другие преимущества. Рассредоточение на территории дает возможность для поддержания более крупной популяции, поскольку членам сообщества не приходится буквально карабкаться по головам, чтобы получить доступ к одним и тем же ресурсам. Представьте, что бы произошло, если бы все сообщество шимпанзе, состоящее из 100 особей, держалось одним плотным стадом: на земле, через которую они прошли, ничего не оставалось бы, и им приходилось бы постоянно передвигаться и драться друг с другом за каждый лакомый кусочек, подобно покупателям в «черную пятницу». Вместо этого шимпанзе остаются порознь, встречаясь во временных группах, называемых подгруппами^[78], которые достигают больших размеров, только если животным удастся «сорвать банк», например попадется дерево, увешанное плодами.