– Хорошо, я вас понял. Но что же мы будем делать дальше? Боюсь, уже завтра вся деревня станет обсуждать такую новость, а значит, Варя все узнает…

– Не узнает, – неожиданно жестко отчеканил Франц и встретился со слегка удивленным взглядом Александры: – Я уже велел Степану передать всем, кто там толпился, что это дело не подлежит обсуждению. Он прекрасно ладит с деревенскими и, я думаю, без труда убедит местных любителей посудачить, что открывать свой рот им не следует.

Артур Робертович слегка покачал головой, то ли оценивая слова полицейского, то ли осуждая такой подход, но ничего не сказал, и Александр, понизив голос, продолжил:

– Доктор, вам и Александре нужно будет некоторое время взаимодействовать со следствием. И возможно, мне понадобится ваша профессиональная помощь…

Артур Робертович встретился с зелеными глазами Александра и, помедлив, кивнул:

– Поверить не могу, что все дошло до такого… – задумчиво покачал головой доктор и, не удержавшись, высказал вслух свои мысли: – Значит, это он убил бедную Маргариту? Но что эта несчастная девушка ему сделала?

Франц задумчиво коснулся пальцами своего виска, сжав светлую серебристую прядь удивительно вьющихся волос: Александра невольно проводила взглядом этот жест, совершенно некстати поймав себя на мысли, что до этого она как-то не обращала внимания на то, что у него такая своеобразная прическа.

– Маргарита была самой близкой подругой вашей жены, не так ли? – медленно спросил мужчина, и доктор вздрогнул, словно от удара током, а Алекс изумленно ахнула, не в силах поверить услышанному, и повернулась к Артуру Робертовичу:

– Вы… Вы женаты?

Доктор замешкался с ответом и с вызовом взглянул на Александра – тот смотрел в упор, но в глубине его глаз мелькнула усмешка.

– Я был женат много лет назад, – тихо заговорил доктор, испытывая щемящее чувство неловкости от того, при каких обстоятельствах ему приходится рассказывать эту правду: – Я работал хирургом в известной московской клинике. Как раз тогда я и женился на Анне Лукиной… Вскоре после свадьбы у нас родилась Варя. Моя жена, однако, не находила удовольствия в том, чтобы заниматься маленьким ребенком, когда вокруг столько развлечений, ведь мы жили в столице. Я очень хорошо зарабатывал и беззаветно любил ее, а она… Нечасто ночевала дома. Когда происходили сцены, она угрожала, что разведется и заберет ребенка. Мне не хотелось это проверять, и я продолжал терпеть ее выходки, надеясь, что она перебесится и наконец поймет, что у нее есть семья и ответственность перед дочерью, – доктор встретился с глазами Франца, ожидая вновь увидеть там насмешку, но Александр смотрел серьезно, понимая, как тяжело мужчине говорить все это. – Я не ищу себе оправдания, но теперь, оглядываясь назад, мне кажется, что из-за этих постоянных скандалов и бессонных ночей я и совершил эту ошибку, после которой моя жизнь круто изменилась. Однажды Анна пришла в два часа ночи, разбудив нас с дочкой, и сказала, что подала на развод. Что ее новые друзья знают людей, которые помогут ей развестись без суда – ведь я был против этого, и она наконец избавится от необходимости терпеть нас обоих. Остаток ночи мы провели в выяснении отношений, а сразу утром я должен был оперировать ребенка. И… Операция прошла неудачно, – вздрогнув, закончил доктор, встречаясь с глазами Александры: – Я до сих пор не знаю, чья в этом вина: моя, ассистента или же вмешалась сама судьба… После этого стали поступать угрозы, меня заставили уйти из клиники. Без этой работы стало нечем платить ипотеку, в которой была наша уютная квартира, и Анна окончательно уверилась в своем решении о разводе. Но она связалась с весьма опасной компанией, во главе которой был этот Быков… Их задержали по обвинению в изготовлении и распространении наркотиков. Она этим, конечно, не занималась, но сам факт, что ее задержали в такой компании, позволил бы мне выиграть суд, и она, поняв, что шантажировать меня больше не сможет, пошла на попятный – ради дочери я ее простил. Я согласился на программу по переезду и получил весьма скромное жилье, но, по крайней мере, теперь оно принадлежало мне и дочке. Первое время Анна вела себя тихо и даже, можно сказать, примерно – впервые она старалась быть хорошей матерью, и оттого мне больнее было видеть, что это притворство… Как искренне Варя тянулась к ней, а моя жена то терпела это, то отгоняла ее прочь… Через полгода из тюрьмы вышел этот Сергей и, к моему ужасу, приехал сюда же, в Михайловку. Что я мог предъявить? Требовать от постороннего человека, чтобы он уехал? Нет, но я стал приглядываться к Анне и с ужасом замечал, что все возвращается к тому, от чего я бежал. Спустя год после нашего переезда Анна просто не вернулась… Поиски ничего не дали. Поговаривали, что она сбежала, и я до сих пор этого не знаю. По закону ее признали без вести пропавшей, и с тех пор я старался не вспоминать всей этой истории.

За столом воцарилось мрачное молчание. Алекс, пребывая в каком-то оцепенении, медленно размешивала уже не существующий сахар в чашке остывшего чая, Франц сжимал в руках салфетку, и все избегали смотреть друг на друга. Александр прежде не знал всех подробностей истории доктора Миллера, хоть и догадывался кое о чем: драма разрыва между супругами разыгрывалась на глазах у всей деревни, и Франц помнил еще, как сердился на доктора, что тот не смог принять его как раз после одного из таких скандалов с женой. Тогда начальнику местного отделения полиции казалось, что это обычная бытовая ссора, хотя где-то в глубине сознания и практики все же билась мысль: вот именно из таких бытовых конфликтов и вырастают самые жуткие трагедии. А вскоре Анна пропала.

– Доктор пришел к нам на следующий день после пропажи супруги, – продолжил рассказ Миллера Франц, отвечая на взгляд потрясенной всем услышанным Александры. – Я, конечно, сначала и не придал этому особого значения: девушка вела себя свободно, проявляла внимание ко многим в нашей деревне. Но мы начали поиски, обошли каждый дом, прочесали лес на этом берегу и на том… Но последнее, что удалось установить – ее видели, как она шла по берегу куда-то на окраину.

Франц замолчал: перед его глазами встали картины из прошлого. Он и его верный помощник Степан прочесали тогда всю деревню, привлекли даже ребят дорожно-патрульной службы, и они на стареньких «жигулях» и «нивах» проехали везде, где можно и где нельзя. Но ни в овраге в сторону соседнего поселка, ни в заводях извилистой Каменки, ни за плотиной у мельницы ничего не нашли. А к вечеру пришла еще одна новость.

– Маргарита пропала тем же днем, пока мы искали Анну, – Франц мрачно посмотрел за окно в темноту летней безлунной ночи. – Кто-то пустил слух, что видел подружек вместе на тропинке через перелесок, ведущий к трассе. Якобы они собирались в город. Мы нашли в кустах у дорожки женскую туфлю, правда, больше никаких улик не было…

Александр замолчал, вдруг подумав, что его дополнение рассказа было сейчас излишним. Доктор, натянутый как струна, копошился с жаровым самоваром, то ли желая слить оставшуюся воду, то ли распалить угли, и делал это излишне старательно. Алекс с сочувствием смотрела на мужчину, и Франц снова почувствовал неуместность своего здесь присутствия, хотя сейчас как никогда прежде ему захотелось поспорить с очевидным положением вещей.

– Возможно, Анна действительно уехала, – тихо сказала Александра вопреки своему внутреннему чувству, глядя на доктора. – И однажды…

– Меня спасла Варя, – доктор наконец справился с самоваром и подлил себе чаю. – Она почти сразу все поняла, что мама ушла и больше не вернется, и мы никогда с ней не говорили об этом. Я готов сделать все, что в моих силах, – поднял он глаза на Александра, и тот медленно кивнул, все понимая и медленно поднимаясь.

– Благодарю вас за чай, – он протянул руку доктору и снова встретился глазами с голубым взглядом Алекс. Оба замерли, и девушка вдруг отметила, что у этого серьезного начальника полиции взгляд вовсе не суровый или предвзятый, а с какой-то тайной печалью. Момент продлился намного дольше, чем было уместно, и оба смутились своего любопытства, а Франц поспешил к дверям.

– Александр Константинович! – вдруг окликнула его Алекс, и он обернулся – слишком быстро для обычного гостя. Девушка же чуть заметно и тепло улыбнулась и добавила: – Доброй вам ночи…

После всей этой правды Александра не знала, как себя вести – и сделала то, что обещала, а именно поднялась в комнату Варвары и невольно улыбнулась: девочка не смогла ее дождаться и уснула, прямо со включенным светом. Алекс коснулась выключателя, но не ушла, а, помедлив, опустилась на краешек кровати, мягко отведя локон золотисто-каштановых волос от лица Вари.

«Надеюсь, твоя мама просто сбежала и однажды она вернется – правда, не знаю, сможешь ли ты ее простить. Хочу верить, что сможешь», – подумала Алекс, поднимаясь.

Девушка вернулась в свою комнату и вдруг осознала, что несмотря на то, что ее дом уже возвращен в благопристойное состояние, она почему-то совершенно не хочет уезжать от доктора и его очаровательной дочки. И все же сделать это надо – преступник пойман, и ей более ничего не угрожает. Да и вряд ли репутацию доктора повысит ее пребывание в доме на правах загостившейся особы… После этого осознания медленно и словно бы нехотя, но сон все же пришел к Александре – в отличие от доктора. Артур Робертович вновь вернулся в кабинет, зажег свечу, оставшуюся с прошлого раза, когда отключали свет, и глубоко задумался. Как говорил один его знакомый врач-психиатр, любивший цитировать Фрейда, наши подавленные чувства никуда не исчезают. Мы зарываем их в землю, чтобы потом они вырвались в еще более отвратительном виде… Миллер был готов с этим согласиться: ему казалось, что прошлое навсегда погребено в его сердце, но сегодня оно вырвалось наружу и отзывалось той острой болью, о которой, как ему казалось, он давно уже забыл. Счастливым он себя чувствовал совсем недолго…

Головокружительный роман с такой яркой девушкой закончился быстро и прозаично – свадьба и через полгода рождение дочки. Артур был счастлив этому событию: прямая противоположность его жене, которая сначала молчала, а потом открыто сказала ему, что не готова к детям, а потому передала все заботы и всю ответственность новоявленному отцу. И все же Миллер заботился о Варе, как мог: что-то познавал сам при помощи интернета, но большей частью все же благодаря советам коллег-матерей.

И все же из-за своей временами ненормированной работы Артур не знал, с кем оставить девочку – в такие моменты происходили сцены. Анна не собиралась тратить свою молодость на ненужного ей ребенка. И вот однажды он, словно почувствовав неладное, вернулся пораньше домой от незадачливого пьяницы, уснувшего в ноябре на поле, а в коридоре без сознания лежала его Варя, над которой стояла его благоверная супруга, сжимавшая в руке туфлю с острой шпилькой. Тогда все произошло, как в тумане, – словно действовал не он, а кто-то другой его руками. Одной пощечиной он отшвырнул женщину на другой конец комнаты, а сам кинулся к дочери. Несколько швов и неделя восстановления…

Миллер вздрогнул и открыл глаза, едва было задремав. За окном уже занимался рассвет, и доктор, устало потерев переносицу, водрузил на нее очки, чувствуя, что больше он все равно не уснет. Едва вскипятив воду для кофе, Артур Робертович услышал осторожный стук в дверь и, вздохнув, впустил раннего гостя – это оказался Степан, неловко переминавшийся с ноги на ногу и просительным взглядом смотревший на доктора:

– Беда… Ванька Иванов напился и полез на сарай крышу чинить – лестница сломалась, он и упал.