Неправда, что с вершины только один путь – вниз. Необязательно спускаться туда, откуда ты так усердно сбегал, карабкаясь наверх, невзирая на сбитые в кровь пальцы. Можно оставаться на плато, сбрасывая вниз нечистоты, без которых человеческое существование в принципе невозможно. Чем он успешно и занимался последние лет двадцать. В самом страшном кошмаре невозможно представить, чтобы на него вновь выливали дерьмо, чей унизительный вкус ещё надо постараться забыть.

Отделанная дубом сауна нагрелась до семидесяти градусов. Стеклянная матовая дверь не пропускала тепло в комнату, служащую одним сплошным предбанником с мебелью и прочими удобствами. Приятно пахло жимолостью. Деньги пахли значительно вкуснее, но запах каприфоли для обстоятельной беседы тоже годился.

В бронированную дверь постучали. Троер заглянул в глазок. Гость держал во рту зубочистку. Стерильно гладкое лицо блестело от пота. Бульдожьи щёки намекали на почтенный возраст. Подтяжки на покатых плечах поддерживали брюки, избавляя владельца внушительного брюха от мучений с ремнём.

Они не виделись около года. И не виделись бы ещё сто лет, если бы Троер не загорелся желанием стать мэром. Он открыл дверь, тяжести которой могло позавидовать любое банковское хранилище.

Мужчина, чья голова напоминала бильярдный шар, смерил его одеяние, состоящее из трусов и носков оценивающим взглядом из-под солнцезащитных очков-авиаторов.

– Похоже, я опоздал на вечеринку, господин Троер.

Голос Дарта Вейдера – роботизированный свистящий бас. Ему бы озвучивать космическую нечисть или, на худой конец, великанов, а не проворачивать тёмные делишки богатеньких выскочек.

Станислав обнажил заострённые клыки в притворной улыбке.

– Ты станешь её главным украшением.

Мужчина протёр лысину носовым платком, демонстрируя промокшие подмышки. Станислав достал из холодильника кувшин имбирного чая с персиком. Разлил напиток по стаканам. Сделал первый глоток, показывая, что ему можно доверять.

– Я сделаю минимальную температуру, чтобы тебя не хватил сердечный приступ. Пускать врачей и полицию в свой маленький тайник я точно не буду. Если твоё сердце взорвётся, придётся перетащить труп к лифту. Славно, что на техническом этаже нет камер.

– Спасибо за заботу о моём здоровье. На улице настоящее пекло. – Мужчина с бритым черепом снял очки, прошёлся по лицу платком. – Может, мы просто поговорим здесь?

Троер покачал головой, удивлённый не самим вопросом, а тем, каким легкомысленным тоном он был задан. Исключений он не делал даже для старых друзей. Предосторожность не дала ему угодить за решётку, а относительно спокойно дожить на свободе до пятидесяти лет. Чужой дискомфорт не причина для изменения правил. Своя рубашка, как ни крути, ближе к телу.

Троер подлил гостю холодного чая.

– Чем ты питаешься?

– Ты говоришь как мой врач.

– Сразу видно, что вы с ним не лучшие друзья.

– Он запрещает мне всё, что я люблю.

– Так чем? Если ты начнёшь заливать мне про широкую кость, я обижусь. Серьёзно. – Троер стащил с себя исподнее, обмотал бёдра полотенцем. – Можешь не отвечать. Я и так знаю. На завтрак минимум три бутерброда с колбасой, сыром и сливочным маслом, кофе с тремя ложками сахара…

– Кардиолог запретил мне пить содержащие кофеин напитки.

– Даже сраный зелёный чай?

– Даже сраный зелёный чай.

– … тогда цикорий. Обязательно со сливками. Восемьсот калорий за пять минут. Так ведь?

– Ты забыл про кашу. – Объёмный мужчина не улыбался. Он вообще никогда не улыбался. Интересно, как он надевает носки с таким тугим животом?

– Обязательно с сахаром и с маслом.

– С изюмом.

– Тот же сахар, – фыркнул Троер. – На обед что-нибудь жареное. Картошка с мясом. Яичница. Спагетти с соусом. Сок или квас.

– Ты забыл про вишнёвый пирог с мороженым. Что за обед без пирога?

– Ну да.

– А ещё чипсы, орешки, конфеты. Полдник без трубочки с взбитыми сливками – не полдник.

– И никакой свежей зелени, – добавил Троер. – Не говоря уже об овощах.

– Ботву сам жуй, мой дорогой.

– Итого за день тысяч шесть калорий, набранных из пищи с большим содержанием простых углеводов. Здравствуй, инсульт, инфаркт и половина медицинской энциклопедии.

– Не лишай старика последней радости.

Старик, будучи немногим старше своего подтянутого привилегированного клиента, начал раздеваться. Станислав включил телевизор для фона, а сам забрался в парную, прихватив с собой ещё один кувшин с чаем. На этот раз лимонно-клубничным.

Объёмный мужчина протиснулся в узкую дверь сауны. Подпоясался лежавшим на лавке полотенцем. Присел на неё, сложив короткие руки под животом.

– Я сбавил температуру до сорока градусов, – сообщил Троер. – Считай что зима.

– Моё сердце говорит тебе спасибо.

– Догадываешься, зачем я тебя позвал?

– Уютное кресло главы империи стало тебе маленьким.

Троер выстрелил в решателя проблем указательным пальцем.

– В яблочко.

– У богатых свои причуды. Не буду отговаривать тебя от геморроя, разумные доводы ты не услышишь. Вижу, как блестят твои глаза. Почему сразу не в губернаторы?

– Выборы губернатора через два года. С чего-то же надо начинать.

Со лба здоровяка стекали настоящие ручейки пота. Тридцать килограммов лишнего веса давали о себе знать. Троер не смог представить, каково это – ежесекундно таскать на себе бурдюк с жиром.

– Послушай, выборы не моя тема. Твои пиар…

Троер поднял ладонь, останавливая грузного мужчину на полуслове.

– Зато твоя тема шантаж и убийства. Ты знаешь, кто мой главный соперник. И если бы голосование состоялось сегодня, он бы меня поимел. Мне не нравится, когда меня имеют. Мне нравится, когда я имею, кого захочу и когда захочу. Можешь считать меня капризным, но я беру то, что считаю нужным. Вопрос всегда только в цене.

Чёрные глаза гостя помутнели:

– Друг мой, какую услугу ты просишь оказать тебе?

– Не ту, о которой ты подумал. – Троер выдержал паузу. – По крайней мере, не сейчас.

Гость ждал. Станислав не знал настоящего имени без пяти минут диабетика. Возможно, оно и к лучшему. Что такое имя, как не пятно, которое нельзя отстирать?

– Мне нужно, чтобы ему надавили на Ахиллесову пяту.

– Мы говорим о мэре. У него связи в полиции и ФСБ.

– У тебя тоже, – слишком резко обронил Троер, забираясь на верхнюю полку. – Раньше тебя люди со связями не пугали.

Солидный мужчина никак не ответил на обвинения в трусости. Он сам налил себе чай. Прижал ещё холодный стакан к виску.

– Ты представляешь стоимость подобной услуги?

Троер ждал этого вопроса.

– Миллионов тридцать?

Толстяк закатил глаза, прикидывая расходы.

– Не меньше. Поделись со мной своими соображениями.

Троер принялся загибать пальцы. При такой детской температуре воздуха в парной, он почти не вспотел.

– Скандал с любовницей. Внезапная болезнь. Проблемы в семье. Сгодится любая правдоподобная причина. Идеально, если он откажется от участия в выборах. Тогда я останусь единственным кандидатом, способным взять более половины голосов избирателей в первом туре.

– Мы говорим о шантаже?

– Это твоим ребятам решать. Тем, кому ты поручишь это щепетильное предприятие. Мне всё равно, по каким причинам Бенджи сойдёт с дистанции. Порочащие связи, проблемы с наркотиками у сына, прогрессирующая деменция жены. Он должен стать историей. Я готов заплатить за результат. Работа ради работы меня не устроит. – Он не сводил с таинственного гостя глаз. – Возьмёшься?

Массивный бандит вытер рот ладонью. Стеклянные зрачки расширились.

– Тут такое дело, господин Троер.

Станислав напрягся. Все плохие новости всегда начинались с этой фразы.

– Город у нас небольшой, – виновато изрёк стареющий преступник. Непонятно, кого он хотел обмануть подобным лицемерием. Вялый кусок маргарина извлекал прибыль из людских страданий. Милосердие – последнее, в чём его можно упрекнуть. Станислав внимательно слушал. – Миллион человек всего. Пирог на много кусков не поделишь.

Продолжения Троер не дождался. Это всё, что лысый толстяк хотел сказать.

В голове у пятидесятилетнего миллиардера громко щёлкнуло. Он резко вытянул спину, сглатывая неприятное озарение.

– Бенджи вышел на тебя раньше меня? – произнёс Станислав Троер ледяным голосом.

– Он мой давний клиент, господин Троер.

Хозяин башни сдержался от опрометчивого желания вывернуть ручку термостата на полную катушку. Сто двадцать градусов выведут из строя мотор жирдяя быстрее, чем вредная пища, которой тот злоупотреблял. Даже не придётся создавать видимость несчастного случая. Идеальное убийство, чёрт подери.

– И как я сразу не догадался, – выдохнул он. Жуткий холодок не спешил покидать внутренности, несмотря на тепло снаружи. – Почему ты сразу не сообщил мне, что играешь за обе команды?

– Потому что вы только сегодня мне позвонили.

Переход на «вы» не ускользнул от внимания предпринимателя. Дистанция между «друзьями» увеличилась по щелчку пальца.

– Образцовый деловой подход. Так и просится в учебники.

– Вы ожидали от меня другого?

Станислав ничего не ответил. Толстяк не робел перед высоким статусом хозяина сауны, не уводил взгляд и не испытывал перед животной грубостью, которую он излучал, ни капли страха. Время от времени он делал для него грязную работу, складывая в карман комиссию за посредничество между исполнителем и заказчиком.

Сейчас хранитель секретов выступал в роли сидящего на остром заборе дипломата.

– Я отзываю заявку, – сказал Станислав после коротких раздумий. – Этого разговора не было. Ты заходил обсудить свою диету.

– Спасибо, что избавили меня от конфликта интересов.

Станислав распахнул полотенце, избавляясь от внезапно нахлынувшего жара. Оппонент просчитал все его ходы наперёд. Новость о собственной предсказуемости неприятно давила на мозг.

– Он копает против меня? – раздражённо спросил он. – Бенджи. Он делал тебе предложение?

– Не думаю.

«Какой изворотливый сукин сын», – подумал Троер, сдерживая злость.

– Правильно, зачем ему это. Это ведь я плетусь у него в хвосте.

– У вас есть шанс победить в честной борьбе, господин Троер. – Толстяк разглядывал оставленные природой узоры на дубовой доске. В животе у него урчало.

– Зачем ты заставил меня устраивать перед тобой комедию? Почему позволил рассказать деликатные идеи?

– Не кипятитесь, мой друг. Вы не хуже меня знаете, как нужно обставлять дела. Я хотел убедиться, что вы не ослеплены жаждой власти, – объяснил лысый человек свои действия. – И я в этом убедился.

– Это было невежливо, – заметил Троер. – Ты повёл себя как шпион. Выставил меня идиотом. Так дела обставлять не нужно. Как мне доверять тебе после такого?

– Ничего не поделаешь, господин Троер, – развёл руками гость. – С Веней придётся играть честно или не играть совсем. За него не беспокойтесь, он своему слову верен. Что касается наших дел, то я, как и прежде, к вашим услугам.

Вызывать чувство вины у человека без совести такое же бесполезное занятие, как бросать зажжённые спички в жерло потухшего вулкана в надежде, что он оживёт.

– Какому слову верен твой клиент? – не понял Троер. Точнее, сделал вид, что не понял.

– Тому же, которое должны дать вы.

Троер проглотил истеричный смешок. Ничего смешного в том, как его поддели на крючок с помощью воблера, не было.

– Ты ждёшь от меня обещания играть по правилам? Тебя за этим прислали?

– Меня вызвали вы, – сказал лысый человек. – Я пришёл к вам со всем уважением. Другие наши дела не пострадают.

– Ты ужасно мил. Не могу разобраться, кто передо мной – друг или враг?

– Вам ли не знать, что кроме белого и чёрного есть масса других цветов, – ответил толстяк. – Какой ответ вы дадите, господин Троер?