Внимание Артура, который, как и мама, был где-то неподалеку.

Анжела увидела несколько дверей. Она крайне осторожно заглянула в ту, которая была открыта настежь.

На стенах, по которым горели стилизованные под факелы светильники, были развешаны пыточные инструменты, какими их обычно изображали в исторических книгах: плети, маски с шипами, даже массивный топор.

И только прикоснувшись к топору, Анжела поняла: он ненастоящий, а сделанный из мягкого податливого материала.

Убить таким невозможно.

Оттуда, сквозь смежную дверь, она прошла во вторую комнату. Там ее взору вновь предстала коллекция пыточных инструментов, гораздо более разнообразных и зловещих.

Зачем ему столько бутафорской средневековой ерунды? И только прикоснувшись к некому подобию наручников с шипами, Анжела вдруг поняла, что это отнюдь не поролон.

А самый что ни на есть металл.

На некоторых из этих ужасных вещиц она заметила темные пятнышки.

Неужели кровь?

Но чья?

Анжела вспомнила следы на спине мамы.

Вероятно, это кровь мамы.

А также предыдущих жертв, о которых та вела речь.

Смежная дверь в третье помещение была закрыта. Анжела долго колебалась, пытаться ли ей открыть ее или нет.

Но раз уж оказалась тут, то ничего иного не оставалось.

Она толкнула ее и оказалась в своего рода медицинском кабинете. Имелось даже кресло, как у зубного, с различного рода странными, жутковатого вида приборчиками, которые были прикреплены на нескольких подвижных штангах. Только вот зачем все это Артуру?

Он что, стоматолог?

Нет, успешный, богатый, влиятельный бизнесмен, а по совместительству (или, если уж на то пошло, именно что в первую очередь, так как это и было его основной сутью) сумасшедший садист.

И тут до Анжелы дошло: никакой это не импровизированный кабинет стоматолога, а отлично оборудованный бункер садиста.

К тому же сумасшедшего.

И все то, что она тут обнаружила, предназначалось для одной цели: причинять людям страдания.

Например, ее маме.

Перед глазами у Анжелы все еще стояли кадры из ужасного фильма, который шел по телевизору около лестницы.

Там ведь тоже демонстрировали, как причинять беззащитной женщине страдания.

На вешалке, напротив кресла для пыток, Анжела заметила некогда белый, а теперь бурый от брызг крови халат.

А рядом, на гвоздике, мирно висело платье мамы, в котором она была за ужином, и там же – небольшая сумочка известного дизайнера, которая была при ней сегодня.

Так что же именно пришлось маме пережить в этом бункере?

Самое ужасное, что ни мамы, ни Артура тут не было. Куда они делись? Ведь, судя по всему, иных помещений в бункере ужаса не было.

Или были?

Анжела натолкнулась на прозрачную дверь, за которой обнаружился санузел, а также просторное душевое помещение.

Вода из душа с тихим шипением струилась на кафельный пол.

Она заметила еще одну приоткрытую дверь и, вздохнув, шагнула по направлению к ней.

Руки нащупали что-то длинное, металлическое, Анжела нажала на него – и вдруг шагнула оттуда в уже знакомое ей помещение.

Она оказалась в крытом бассейне, примыкавшем к дому.

Она понятия не имела, что оттуда имелся доступ в личный бункер садиста Артура, но, судя по всему, этот дворец таил немало сюрпризов.

Оглядевшись, Анжела поняла, что вышла в помещение, под стеклянным куполом которого располагался бассейн, из ниши, в которой находился изящный фонтанчик. И снаружи дверь была крайне искусно замаскирована под часть выложенной мозаикой стены.

До нее доносились голоса. Выйдя из ниши, Анжела увидела Артура, который находился в бассейне (он обожал плавать по ночам), а также маму, стоявшую около кромки.

Мама была в халате, который, однако, не скрывал кровоподтеков на ее теле. Анжеле стало ужасно жаль мамочку.

Ни мама, стоявшая к Анжеле вполоборота, ни Артур, застывший спиной к ней, ее не видели.

– Раздевайся и иди ко мне! – раздался приказ Артура. Его голос эхом разнесся под куполом бассейна.

– Я устала, у меня все болит. Ты издевался надо мной по полной, а теперь хочешь, чтобы я пошла плавать в бассейне? – ответила мама.

– Я был, как и обещал, нежен! Чем ты недовольна?

Мама, чьи руки прятались в карманах халата, заметила:

– Ты ведь специально сделал себе бассейн с соленой водой, не так ли? Чтобы жертвы, которых ты только что истязал и насиловал, со свежими ранами нырнули в воду и продолжали мучиться?

– Мне не нравится твой тон. Соленая вода отлично дезинфицирует.

– А также заставляет орать от боли! Тебя ведь это заводит?

Артур, шагая в воде, приблизился к металлической лестнице, которая вела в бассейн, и схватился за поручни своими мощными руками.

Одним рывком поднявшись из воды, он принялся карабкаться вверх. Взиравшая на него со спины Анжела отметила, что он сложен, как античная статуя, и абсолютно наг.

И очень давно и прочно психически болен.

– А ведь сегодня мне особенно понравилось, ты была такая… такая податливая. Потому что сама понимаешь, что я не делаю тебе ничего такого, чего бы ты сама не хотела.

Он полностью вышел из бассейна, с его идеального тела стекали потоки воды.

– Ты прекрасно знаешь, что я этого не хочу. И никогда не хотела. И уверена, что никто из твоих жертв не хотел. Но ты их заманивал к себе, селил в своей роскошной тюрьме, какое-то время, вероятно даже, весьма долгое, планомерно издевался над ними, насиловал, а потом… А потом… Ты ведь их в итоге убивал?

Артур убрал волосы со лба и сказал:

– Убивал лишь тех, кто не делал то, что я просил. А если будешь подчиняться мне, то все будет хорошо – и у твоей прелестной дочурки и смешного сынка…

– Ну да, понимаю, ты уже и на них глаз положил. Артур, ты чудовище, признай это!

Артур сделал к маме шаг.

– Мне нужна ты, а не твои дети. Я совершенно и абсолютно нормален и люблю взрослых женщин. Ими займутся другие. Твоя дочка скоро поедет к одним моим хорошим друзьям. Ну а твой сынок навестит других…

– Чудовище, да еще какое. Сам специализируешься по женщинам, а их детей отдаешь прочим монстрам?

– Всего лишь бизнес, и ничего лишнего. Ну надо же укреплять связи с сильными мира сего. А если мы знаем секреты друг друга, то это гарантирует вечную лояльность. Но что-то ты сегодня не в меру говорлива. Иди в бассейн! Я приказываю тебе.

Во время их разговора Анжела, сама того не замечая, вышла из ниши. Она была потрясена не столько тем, что видела, сколько тем, что услышала.

Артур и ему подобные, мама была права, самые настоящие чудовища. Только вот признавать это он явно не собирался и, что ужаснее всего, не только гордился этим, а считал это нормальным.

Совершенно нормальным.

– Нет. В бассейн отправишься ты один. Там тебе самое место, Артур.

Тот бросился к ней с явным намерением затащить в бассейн против ее воли, но мама вдруг вынула из кармана халата руку, в которой блеснул пистолет.

А затем три раза, с крошечными перерывами, выстрелила в надвигавшегося на нее голого Артура.

Звуки выстрелов разнеслись под куполом бассейна, от чего у Анжелы в ушах заложило.

Она на мгновение автоматически закрыла глаза, а когда их распахнула, то увидела, что Артур уже снова лежит в воде – на спине, раскинув руки, в становящейся алой воде бассейна.

От вытекавшей из ран в его груди крови.

Лежал и не шевелился, мерно покачиваясь на волнах, вызванных падением в воду его собственного идеального тела.

Теперь, безо всяких сомнений, абсолютно мертвого.

Тела крупного удачливого бизнесмена, друга сильных мира сего – и сумасшедшего садиста.

Мама же, в руках которой был зажат пистолет, смотрела прямо на Анжелу.

– Мамочка! – закричала Анжела и бросилась по кромке бассейна к ней.

Мама, подойдя к металлической лестнице, внимательно посмотрела на тело Артура и осторожно положила пистолет обратно в карман халата.

– Мамочка! – Анжела замерла в паре метров от мамы, и только тут до нее со всей отчетливостью дошло: мама только что убила человека, и она стала этому свидетельницей.

Человека – или монстра Артура, босса их личного ада?

Да, монстра Артура, босса их личного ада, который, как ни крути, при всем при том был пусть и чудовищем, но все же человеком.

Впрочем, теперь мертвым – застреленным мамой.

– Думаешь, он мертв? – спросила мама, всматриваясь в тело Артура, которое, казалось, покоилось на красном бархате.

Стараясь не смотреть Артуру в бритый пах, Анжела подтвердила:

– Ну да, мамочка, мертвее не бывает.

И в этот момент голова Артура начала уходить под воду.

Мама удовлетворительно заметила:

– Я тоже так, дочка, думаю. Я больше всего боялась не промахнуться, ведь стрелять я умею, а того, что ранения не будут смертельными. И придется его еще добивать.

И эти кошмарные вещи говорила ее мама!

– Ты умеешь стрелять, мамочка? – спросила Анжела. – Я и не знала…

Выходило, что о маме она многого не знала. Например, что та способна на убийство – причем не спонтанное, вызывное обстоятельствами непреодолимой силы, а на вполне себе хладнокровное и спланированное.

Впрочем, также вызванное обстоятельствами непреодолимой силы.

– Твой отец научил… Хотя вру, дочка, извини, не твой, а Никиткин.

Ну да, ведь докторант из Камеруна любил посещать тир, и мама его сопровождала.

– Говорил, что это может пригодиться ему в жизни. Если плохой белый человек решит напасть. Вот и пригодилось: мне. Потому что Артур был, без сомнения, белым и очень-очень-очень плохим. А в том, что человеком, у меня есть некоторые сомнения.

Ну да, боссом их персонального ада.

Анжела все таращилась на голого мертвого Артура. А что если тот, как в фильмах ужасов, вдруг распахнет глаза и направится к металлической лестнице, схватится за поручни своими крепкими руками, выкарабкается на кромку бассейна и, голый, с тремя пулевыми ранениями в груди, со стекающей с его идеального тела, перемешанной с кровью водой, направится к ним.

А глаза у него будут абсолютно черные и пустые.

Но такого, конечно же, не случилось: несмотря на секундные глупые страхи. Артур не поднялся, не восстал из мертвых (вернее, в его персональном случае: из мокрых), не направился к ним, дабы покарать их за свое убийство.

Да, он был мертв, и убила его мамочка.

За что Анжела стала с того момента любить ее еще сильнее.

Потому что знала: сделала она это не только для себя, но в первую очередь для них: для нее и Никитки.

– Нам вызвать милицию? – спросила Анжела, еще плохо понимая, как поступить.

Но тогда маму арестуют. Сколько дают за убийство, пусть и своего истязателя?

Может, суд присяжных, если она потребует задействовать его, маму оправдает?

– Ты еще скажи, «Скорую помощь»!

Мама, перестав смотреть на мертвого Артура, к которому полностью потеряла интерес, обратила все свое внимание на дочку.

– У него тут в городе везде друзья. И многие из них, что немаловажно, как он сам признался и намекал мне ранее, замазаны – как и он, занимаются всякими пакостями, причем я имею в виду отнюдь не воровство из бюджета, коррупционные схемы и криминальные семейные подряды. Их немалая часть занимается тем же, чем и Артур: мучает и насилует женщин, некоторые – мужчин. А кое-кто и детей… Ну и в ряде случаев убивают их. Это у них такое хобби.

Посмотрев на Анжелу, мама сказала: