– Потом удивишься, когда я уйду, а сейчас будь добра стань серьезнее и помоги мне, – Гордон не боялся просить совета у жены, на протяжении многих лет консультировавшей его по какому-то личному и непонятному для неё самой чувству долга.

– Давай присядем и рассказывай, что стряслось, – Теона в момент убрала с лица улыбку и по-деловому указала супругу на уютные кресла, обитые розовым шелком.

– Не буду врать: наши дети не способны занять мое место, – Гордон сделал паузу, приготовившись читать мимику на лице жены, но та не собиралась поддаваться эмоциям. – Темиан пренебрегает возможностью править страной. И даже, если бы он был готов стать моим наместником, у него нет хватки. Он мягок и нерешителен. Дея силится быть похожей на меня, но её умственный потенциал ограничивается модой и развлечениями. Мне некем себя заменить.

– Ты не просто так мне об этом говоришь.

– Ты права.

– Ты присмотрел кого-то вместо Деи и Темиана? – Теона всегда угадывала то, что муж старался спрятать за словами.

– Да, – он не был удивлен проницательности супруги. Она облегчала задачу введения её в курс дела.

– Личность стоящая?

– Там есть сила воли, смелость и дерзость.

– А ум?

– И ум. Но мало знаний, что можно ликвидировать в течение года, как минимум.

– А желание? – Теона не выглядела напряженной. Он опасался, что она будет уязвлена устранением детей от власти.

– Не интересовался.

– А как ты собираешься заставить человека занять столь высокое место?

– Она и сама захочет. Просто нужно подтолкнуть.

– Она?

– Да. Внучка Филиппа.

– Он же не был женат, – Теона обеспокоилась появлением информации о человеке, оставившем внутри неё теплые воспоминания.

– Не успел. Но от него родился ребенок, – Гордон не был настроен вдаваться в подробности прошлого, не перестававшего его истязать раскаянием.

– А кто же мать того ребенка? – Теона не собиралась понимать тон мужа и поддалась влиянию раздиравшего её долгие годы любопытства.

– Зачем тебе это знать? Мучают догадки о сопернице? – Гордон ухмыльнулся.

– Прекрати. О Филиппе у меня исключительно дружеские воспоминания. Давай вернемся к тому человеку, которого ты решил водрузить на трон, – Теона не позволяла мужу топтаться по её чувствам.

– Внучка Филиппа сидит в тюрьме.

– Замечательное начало. А, как-то помягче нельзя было её принять в нашем доме?

– Она сама виновата. И тогда я не знал, кем она мне приходится. Эти детали неважны.

– Давай говорить о том, что важно.

– Она не знает, что мы родственники.

– Ты не знаешь, как ей об этом сообщить?

– Вот представь себе, впервые в жизни испытываю неловкость.

– Значит она действительно личность, производящая сильное впечатление.

– В этом я не сомневаюсь. Мне нужно её подготовить медленно и аккуратно к тому, что я хочу получить.

– Её близкие не в курсе твоих планов? – вопрос Теоны звучал, как вывод, но она не решилась подчеркивать быстроту мышления на фоне растерянности супруга.

– Ты и так это поняла. Её родственники – нормали. Она прожила всю жизнь в нищете, но подозреваю, что бабушка учила её, и поэтому мне не достался неуч в виде двоюродной внучки.

– Непростая ситуация, – Теона смотрела на Гордона и пыталась понять, не спятил ли он.

– Поможешь?

– По крайней мере, буду стараться.

– Не оскорблена, что детишек отверг?

– Нет, – Теона не врала, ведь речь шла о внучке Филиппа.

– Догадываюсь почему. А я обижен. Продолжение брата лучше моего.

Гордон встал с кресла и направился к выходу, чтобы быстрее выветрить из себя неприятный осадок не от разговора, а от ироничного поворота судьбы, ударившей его в отместку.

Глава 19

Пространство, на которое возлагались надежды, отравляло. Тишина, о которой приходилось мечтать, не умиротворяла. Куда бы он не повернул голову, находилась причина для разочарования. Здесь медленней, чем в Геопланте передвигались люди. На их лицах также само не было улыбки, как и у жителей мега-города. Но мимика кселонцев казалась упрощенной.

– Прошу вас, Хардиан составить мне компанию, пока мои дочь и зять до вечера пробудут на работе, – его тишину стерла хозяйка скромного домика, в котором ему пришлось застрять.

– Не возражаю, – Хардиан непринужденно улыбнулся.

Ноннель указала молодому человеку в сторону густых кустарников, росших в нескольких метрах от дома.

– Там удобная скамья, и мы можем посидеть в тенечке.

– А что ещё остается делать, – интонация сына подруги детства указывала на отсутствие настроения.

– Прошу меня простить за любопытство, но поделитесь со мной впечатлениями о Геопланте, – Ноннель едва дождалась момента, когда гость наконец-то расположится и будет готов к продолжению беседы.

– Но только в обмен на ваше повествование о том, каким стал Кселон.

– Договорились.

– Геоплант населен несколькими миллионами человек. Не смотря на довольно длительное существование мега-города, рождаемость не ускорилась. Напротив, правительство старается регулировать данный процесс, чтобы не произошло чрезмерного роста потребителей ресурсов. В рамках данного пункта политического контроля устраняются лица, лишенные способности приносить пользу обществу. Недееспособные и пожилые, а также тяжелобольные люди помещаются в специализированное учреждение, и их дальнейшая судьба становится неизвестна. В принципе, живущие в Геопланте нужны правительству исключительно для работы. Там нет оснований становиться счастливым.

– Печально, – Ноннель и не ожидала услышать воодушевленный отзыв о месте, сформированном в параллель Кселону, и где цивилизация должна была развиваться ускоренным образом.

– Я вижу не более радостную ситуацию здесь.

– Вы правы, молодой человек. В Кселоне свыше двадцати с лишним лет назад кардинальным образом изменилось правление, и страна была поделена на верхний и нижний города. В нижнем городе остались проживать кселонцы и их потомки. В верхнем обосновалась часть кселонцев, принявших политику Велианда и взамен на сотрудничество получивших право проживать в комфортных условиях. Насколько мне известно, в верхний город из Геопланта прибыли те, кто вошел в состав Сенатской Двадцатки и занявшие управленческие должности. Гордон и его пособники создали паразитирующее государство для избранных.

–Дискриминация.

– Совершенно верно. Кселонцы перешли дорогу Велианду и его свите, отказавшись выдавать наработки предков по добыче и накоплению энергии. В отместку он разрушил нашу гуманистическую систему.

– А те, кто стали его союзниками не могли ему предоставить нужные сведения?

– В том-то и дело, что информацией, требовавшейся Гордону владели только избранные персоны в прежнем Кселоне. Они не стали предателями.

– Как будто уже тогда были предпосылки опасаться такого развития событий, – подметил Хардиан.

– Это было закономерно, в условиях резко меняющегося мира. Укрепление Геопланта, как отдельного государства давало основания опасаться покушения на наши научные и инженерные изыскания.

– Кселон не развивался тем же путем, что Геоплант?

– Нет.

– Мама мне многое рассказывала о вашей стране, как о месте, где ценится человеческая личность и где предоставляются все возможности для её развития.

– Так и было. Пока Велианд не учинил террор.

– И чего он достиг в итоге?

– Он сформировал персональное государство на руинах страны, в которой сам родился. Гордону удалось разделить Кселон на две части. Население страны он превратил в необразованных исполнителей второстепенной работы.

– И это то, к чему он стремился?

– Сомневаюсь. Он просто не умеет действовать иначе. – Ноннель отвернулась в сторону от собеседника, словно хотела помолчать.

Невербальный намек был понят, и Хардиан оставил пожилую женщину в одиночестве, отправившись в дом.

Глава 20

Какой она ему помнилась, она точно знала. Милая девятилетняя девочка, с забавными кудряшками черного цвета. Ни намека на женскую красоту. Просто милое дитя. А он, предчувствуя, что девчушка не извлечет из своего сердца первую любовь, относился к ней уважительно и тщательно скрывал, что уже нашел ту самую, что станет единственной. Теона узнала, что Филипп собирается жениться и стала избегать его. Полудетская ревность позаботилась о девочке, продиктовав верную политику поведения. Чувства к парню, старшего её на восемь лет были заткнуты вглубь, но не предались забвению. Спустя сорок с лишним лет первая любовь встрепенулась и осознавая явную неуместность, сублимировалась в заботу о двадцатичетырехлетней внучке Филиппа. Теона тщательно изучала личное дело арестованной девушки. Ничего впечатляющего в биографии представительницы нормалей госпожа Велианд не отыскала. Губы Теоны сомкнулись с узкую полоску. Она напряженно думала над планом построения диалога с Этель. Стремление помочь супругу, изрядно её утомившего, казалось необоснованным. Лгать самой себе она не умела. Внучка Филиппа была единственным фрагментом, связывающим её с прошлым, той, его частью, которой не имелось в настоящем.

Нажав на кнопку вызова секретаря, Теона прикидывала вариант развития беседы с заключенной.

Дверь кабинета открылась и вошла Лани, готовая получить распоряжение и отправиться его исполнять.

– Присаживайся, дорогая, мне твой совет нужен, – Теона смотрела на секретаря с умилением: она уважала свойственные Лани такт и логику.

Устроившись за столом совещаний госпожи Велианд, помощница заняла выжидательную позицию.

– Как мне начать разговор с человеком, проведшим всю свою жизнь в нищете и при этом не разозлить, а расположить к себе? – госпожа Велианд избегала вводной части беседы и резко переходила к сути.

– Непростой вопрос, – задумавшаяся секретарь подействовала на Теону удручающе.

– Я должна предложить этому человеку остаться у нас.

– Тогда задача становится проще. Следует обрисовать перспективы жизни в достатке на фоне испытанных ограничений, но кратко. Будет предложено длительное пребывание в резиденции?

– Да.

– Тем более. Будьте готовы к шквалу обвинений и обиды. Последнее нужно как можно быстрее устранить. Для этого достаточно убедить человека, что в его бедственном положении виноват кто-то иной, но не вы.

– А я не виновата.

– Вот. Вы уже почувствовали, что вас подозревают в этом. Не вздумайте оправдываться. Действуйте решительно. Ваше предложение должно звучать не как просьба, а как альтернатива тому, отчего человек хочет убежать.

– Не хотелось бы действовать нетактично, чтобы не обидеть, – Теона представила себя на месте Этель.

– А это вас меньше всего должно волновать, тогда инициатива в разговоре будет за вами.

– Спасибо, Лани. Если на сегодня с корреспонденцией разобралась, можешь отправиться к себе, – Теоне не хотелось получать ещё больший объем советов, очищенных от эмоций.

– Благодарю, госпожа, – Лани поднялась и направилась к выходу.

Теона всматривалась в записанные на бумаге тезисы к предстоящей беседе с Этель. Жутко становилось от мысли, что придется вести себя с внучкой Филиппа надменно и отстраненно, но ей нужно было достичь результата, а значит, метод не должен был вызывать волнение. По крайней мере, настолько сильно. Поднявшись из-за стола, Теона ощутила дискомфорт от затекших ног. Всякий раз, когда тело заставляло задумываться о возрасте и болезнях, она жутко злилась. Ей не грозила участь социального паразита в виду высокого происхождения, но её солидный возраст на фоне обслуживающего персонала дома и людей, проживающих в городе, становился поводом для личной обиды. Задумавшись о старении, она ощутила беспомощность. Не собственную, а всего человечества. Великие умы создавали уникальные изобретения, смогли избежать тотального краха цивилизации, но по-прежнему оставались уязвимыми перед неизбежностью.