Глава 15

Удовольствие, даже в незначительном количестве, обязано присутствовать, дабы придавать действительности недостающих деталей. А повседневность зачастую лишена отличительных особенностей. То ли дело праздник. Или просто особенный день. И если праздник приурочен к определенной дате, то выбивающийся из общего порядка день имеет право наступить, когда угодно.

Вероника ждала наступление этого самого дня. Тридцать девять лет. Но каждый день отличался от предыдущего незначительными чертами. Даже выходной чем-то походил на будни. И все эти дни на удивление для окружающих не превращались в бесцветные фрагменты жизни. Каждый день ей нравился. У неё попросту не имелось причины тяготиться буднями, выходными и праздниками. А вот особенный день ждала. Она не представляла, каким он должен быть и чем обязан отличаться от своих предшественников, но знала, что способен попрать привычность, а та нравилась Веронике. Кроме того, если что-то нравилось, оно должно было стать защищенным от перемен.

Глава 16

– Я совершила ужасный поступок.

– Тише, я с вами.

– Нет, ты не понимаешь. Я убила человека.

– Позвать врача?

В погруженной во мрак больничной палате внезапно воцарилось молчание. Лежавшая на больничной койке пожилая женщина прекратила попытки подняться и отвернулась от медсестры, изрядно утомленной состоянием пациентки. Лечащий врач богатой женщины полагал, что та тяготится бредовыми идеями притом, что признаков деменции у неё не наблюдалось. Он разводил руками, медсестра норовила лишний раз пригласить его в палату, когда пациентка принималась бушевать.

– Я убила.

– Кого? – медсестра решила, что страдающей женщине следует выговориться.

– Фридриха, – голос пациентки задрожал, и по её лицу покатились слезы. Она прикрыла ладонями глаза, сотрясаясь от плача.

– Кто он? – девушка не знала, как лучше поступить в складывающейся ситуации и не без радости восприняла очередную демонстрацию молчания пациентки, не желавшей продолжать сложный для неё разговор.

Признания также следует дозировать.

Глава 17

– Ненавижу её.

– Тише, чтобы случайно никто не услышал.

– Без разницы, – молодая особа, получившая письменное уведомление о недостойном поведении с посетителем, с грохотом перекладывала деревянные ящики с библиографическими карточками.

– Чего ты так вызверилась на неё? – отличавшаяся флегматичным темпераментом коллега хотела покончить с неприятным разговором.

– Кто вообще её любит? – девушка, получившая повод для обиды, жаждала вытрясти из себя эмоции.

– Здесь?

– Вообще! – Элла давно копила внутри себя ненависть к директрисе и полагала, что безошибочно определила её слабые стороны.

– Откуда же мне знать? – обладательница невозмутимого лица внимательно заполняла электронную таблицу сведений о новых поступлениях ежеквартальных периодических изданий.

– Никто. Вот она и бесится.

– Не знаю, бесится ли она вообще, я никогда не видела Веронику в таком состоянии.

– Одинокая женщина полна зависти к тем, кто имеет семью.

– Не уверена, – Илона попыталась прикинуть, как скоро собеседница прекратит источать злость.

– В том, что она одинока?

– В том, что завидует.

– А как ей не завидовать? – Элла вскинула брови, не веря собственным ушам.

– Чему? – Илона никогда не понимала уверенности людей в том, что им поголовно завидуют те, кто от них отличаются. Ей не было знакомо такое чувство.

– У меня есть муж.

– Думаю, что она сама не хочет создавать семью.

– Неполноценная какая-то, – брюнетка с грохотом захлопнула ящик с карточками и устроилась за своим рабочим столом.

– У неё другой смысл жизни.

– У всех женщин смысл жизни в семье и детях.

– Неправда, – Илона перестала поражаться столь категоричной позиции, но спорить с её приверженцами опасалась из-за неизбежной нервотрепки.

– Что хочешь быть такой, как она?

– В этом нет ничего плохого.

– Быть незамужней в таком-то возрасте, как наша директриса – это позор.

– Перед кем и за что? – рыжеволосая девушка получила основание считать, что коллега высмеивала и её, такую же незамужнюю, как директриса, разве что младшую по возрасту на десять лет.

– Перед нами – теми, кто обрел свое счастье.

– Счастье? – старавшаяся сохранять тактичность девушка не могла сдержать негодование. – Неделю назад ты брала больничный из-за синяка на лице.

– Это бывает в каждой семье.

– Неправда.

– Зато я не одна, – Элла была непоколебима во мнении, что любая женщина испытывала страх не получить предложение руки и сердца.

– Но завидовать такому неодиночеству я бы не стала. Она тем более.

– Ей это не грозит – в её возрасте счастье не обретают.

– Счастье на возраст не смотрит.

– Давай без высокопарных фраз.

– Мы философствуем, – Илона посмотрела на часы, но они не спешили приближать обеденное время, что значило продолжение беседы, изобилующей моральной скупостью.

– Я таким не занимаюсь, предпочитаю более интересные занятия. И есть с кем, – Элла решила, что количество её врагов на работе пополнилось ещё одним человеком.

– А если ей не нужно того, чем ты гордишься?

– Глупости.

– Не все женщины метают о черном коротком платье, хотя кое-кто из великих дизайнеров полагал, что оно обязано быть у каждой женщины. Более того, оно не каждой женщине идет.

– Вот именно. Ей точно не дано быть вместе с мужчиной.

– Ты так горда тем, что состоишь в браке?

– Конечно.

– Почему? – Илона не отказалась бы понять, что заставляет замужних женщин так яростно кричать о своем статусе на весь мир, предполагая, что внятного ответа не получит на свой вопрос.

– Это доказательство того, что я нужна, – Элла не без гордости расправила плечи и вперила взгляд в собеседницу.

– В качестве жены.

– Конечно, женщине именно это и нужно.

– Тебя в этом убедили с детства, как и многих девочек. Но по факту человек способен жить счастливо и в одиночестве, получая удовольствие от других занятий, вещей, увлечений.

– Не нужно искать оправдание невостребованности.

– В чем ты востребована? – Илона сочла необходимостью приглушить чувство такта, не позволявшее ранее ставить на место обидчиков.

– Как женщина.

– Быт и постель?

– А что тебе тоже постель не требуется, как и ей? – Элла ликовала, но на лице собеседницы не дрогнул ни один мускул и морщины на лбу не обозначились, а она ждала соответствующей мимики, ведь подобные слова в её адрес точно бы заставили страдать.

– А даже, если так, то что?

– Что это за женщина такая? – брюнетка разразилась смехом.

– Обладающая широким кругозором, а не суженным до уровня самки, с функциями обслуги.

– Задела тебя за живое?

– Ничуть. Ты выставила себя такой же, как большинство женщин, что отслужат свой срок семье и канут в лету. Убогая участь миллиардов женщин, пошедших на поводу системы, – Илона решила, что и дальше культурничать не стоит, ибо собеседница наглела с каждой секундой.

– Мне неинтересна твоя философия, я живу приземлено и счастливо.

– Счастливо живут и те, кто мыслит не так, как большинство.

– Слабое оправдание.

– Перед кем оправдываться? – Илона провела взглядом по раскрасневшейся брюнетке с головы до ног.

– Перед счастливыми женщинами.

– Мне не приходилось видеть богатого человека, который агитирует окружающих немедленно стать состоятельными. Так же дела обстоят и со счастьем. Им владеют. Им наслаждаются. И просто живут.

– Я счастлива. Поняла меня? – Элла резко вскочила из-за стола и направилась к двери, чтобы не успеть расслышать ответ.

Глава 18

Любовь к дороге пригодилась. В сложившейся ситуации она успокаивала его нервы, или, по крайней мере, память о них, ведь когда-то он был самым что ни на есть стандартным по устройству человеком. Ныне им не был. Но эмоции и ощущения присутствовали. Менее выраженные. Более глубокие.

Пространство менялось, но удивительно органично при всей быстроте появления новых локаций. Они будто объединялись по единому принципу. Безусловно, логика присутствовала и там, где ничто не указывало на неё. Он понимал, почему продолжал поражаться происходящему – не перестроился на новый уровень осознания.

И по этой причине ему следовало довериться той, что умела его успокоить и увлечь за собой. Дороге. Она его учила. Готовила к способности произвести перемены в сознании и увидеть новые горизонты.

А до них следовало преодолевать километры расстояния, но кроме этого и меняться изнутри. Он не был готов кардинально перекроить свое естество. Предполагал, что придется. Когда-то. Дорога обещала справиться и с этой задачей.

Глава 19

Встречая вечер, она всматривалась в его очертания. Без сомнений они имелись у него. Когда-то вечер обладал исключительно характером, ныне он обозначался визуально. И это не были свойственные ему сумерки. В нем будто мелькали силуэты. Не полностью, а фрагментами. Мельком они врезались в поле зрения и тотчас норовили исчезнуть, будто понимали, что их присутствие незаконно.

Ей не хотелось понимать, что за игра теней происходит вечерами. Она не хотела увязывать происходящее с собой персонально. Становилось страшно. И вовсе не тени наводили ужас, а непонимание причины того, что она стала их замечать.

Вероника включила несколько ламп в комнате, не для того, чтобы прогнать тени, а, чтобы позабыть о них. Они стали навязчиво её сопровождать в последнее время. Раньше они докучали ей в детстве, но тогда она не имела пояснения этому явлению, но и сейчас не удавалось понять, откуда они берутся при статичном источнике света.

Ей совершенно не хотелось сходить с ума.

Глава 20

– Она совсем уже плоха.

– Ничего удивительного.

– Мне страшно от того, что она говорит.

– Это бред.

– А, если она говорит правду, что делать? – медсестра нуждалась в четком алгоритме действий.

– Выполнять свои обязанности, – врач одарил дежурной улыбкой сотрудницу и отправился в ординаторскую.

Медсестре ничего не оставалось, как отправиться к пугавшей её пациентке и сделать уколы. Приблизившись к двери, она услышала женский голос, обращавшийся к несуществующему собеседнику. Поддавшись чувству сострадания, девушка поспешила войти в палату.

– Сейчас вам станет легче, – медсестра принялась готовить шприцы для произведения внутримышечных инъекций, рассчитывая только на то, что пациентка не станет дергаться и не создаст дополнительных проблем.

– Я хочу его спасти.

– Кого?

– Фридриха, бестолковая, – пожилая женщина была недовольна невнимательностью молодой особы, которой она намедни сообщила имя человека, что пострадал по её вине.

– Ах, да. Забыла. Не серчайте.

– Мне нужно его найти.

– Так он же мертв, – медсестра и не пыталась понять логику слов, принадлежащих больному человеку.

– Кто тебе это сказал? – пожилая женщина грозно сдвинула брови и зло посмотрела на особу, казавшуюся невыносимо глупой.

– Вы.

– Неправда.

– Вы говорили, что убили его, – девушка полагала, что даже человек, чья память умирала, заслуживал напоминания о сказанном либо совершенном им самим.

– Убить не значит насмерть.

– Ничего не понимаю.

– Тебе и не надо понимать. Зови моего адвоката, – лишившаяся терпения пациентка предприняла попытку привстать, но высокое кровяное давление заставило передумать.

– Завтра может быть?

– Не забудь.

Глава 21

– Не жалеете себя.

– А надо?

– Конечно.

– Зачем?

– Чтобы жить.

– Не смешите меня несмышленая девочка, – Аристарх Эммануилович не оторвал взгляда от бумаг, которые тщательно изучал.

– Что же смешного в моих словах? – сиделка не решилась добавить свое мнение о том, что её подопечный неправильно мыслит, но сочла уместным воздержаться от подобных изречений.