– Верно, вот только из-за того, что я вывел команду в финал, – насмешливо заметил я и похлопал его по плечу. – А не потому что я с кем-то встречаюсь.

Сказать по правде, в старшей школе я еще ни с кем не встречался. Конечно, были девчонки, на которых я западал, но ничем серьезным это не заканчивалось. Я был до того сосредоточен на футболе, на том, чтобы не опозорить родителей, что на отношения попросту не хватало времени. В отличие от других ребят из нашей команды, я не искал девчонку на одну ночь. Мне хотелось настоящей любви – такой, какая была у моих родителей, – но я не спешил ее найти.

Калитка открылась, и на задний двор зашли родители. Они держались за руки и одеты были чересчур празднично по сравнению с нами, уже взмокшими от пота. Мамины каблуки все глубже уходили в траву с каждым шагом.

– Папа! – Я схватил мяч и подскочил. – Мы тут устроили маленький перерыв. Хочешь с нами?

Он похлопал меня по плечу. Мама смотрела на нас и улыбалась.

– В следующий раз, – пообещал он.

– Папе надо собираться, Бретт, – пояснила мама. – Он сегодня уезжает в Нью-Йорк.

– Но в пятницу же первая игра сезона! Ты никак не можешь ее пропустить! – воскликнул я. И пускай в тот момент я был похож на капризного пятилетку, папа ведь и впрямь никогда раньше не пропускал игры!

– Мой самолет прилетает в пятницу утром. Как раз успею.

Я улыбнулся и с облегчением выдохнул. Родители ушли в дом, а я проводил их взглядом. Лично меня деньги и статус никогда не волновали. Я любил родителей и нашу семью. Остальное шло бонусом.

Джефф подозрительно на меня покосился.

– Что? – спросил я.

Но он только покачал головой.

– Ничего. Мне пора. Меня мама ждет: она сегодня уходит на смену, надо посидеть с младшими.

Я кивнул и кинул ему ключи от машины.

– Вот, возьми.

– Бретт.

– Возьми, – упрямо повторил я. – А я завтра перед школой заберу.

Он улыбнулся и покрутил ключи на пальце.

– Спасибо, дружище! Увидимся завтра.

Я вернулся домой. Мама была на кухне – нарезала морковь и какую-то зелень. Потом она засыпала ее в блендер, налила в чашку, поставила чашку на стол и легонько подтолкнула ко мне.

– Спасибо, – я выпил все до дна, стараясь не вдыхать запах. – Ты сегодня какая-то другая!

Она взбила волосы.

– Утром покрасилась на тон темнее. Твой папа решил, что этот оттенок мне пойдет.

Я кивнул. Все вопросы мигом отпали.

– Через час мы выезжаем в аэропорт, если захочешь присоединиться.

Раньше хотел… а теперь мне нужно побыть одному и обдумать случившееся в школе. Я покачал головой.

– Скажите, когда будете уходить, чтобы я успел попрощаться с папой.

Мама кивнула, обошла столик и крепко меня обняла. Она была очень миниатюрная – всего футов пять в высоту. Папа всегда говорил про нее: «ну и что, что рост маленький – зато личность масштабная». Но я никогда толком не понимал, что это значит. Разговорчивой мама не была – разве что на людях. Она любила молчать. А ее улыбка, казалось, хранила множество тайн.

– Мам, все хорошо?

– Все прекрасно. Иди делай уроки.

Я поднялся к себе, взял ноутбук и стал искать в Сети страничку Бекки. Много времени на это не понадобилось. Я сразу же постучался к ней в друзья. Кстати, друзей у нее всего сто. Поня-я-ятно. Все интересы были связаны с книгами: в подписках книжные магазины, авторы, фан-аккаунты. На аватарке – сама Бекка улыбается с какой-то темноволосой девушкой на фоне кухни. Они что-то пекут: лица перепачканы мукой и глазурью. Я стал листать дальше. Учится в старшей школе «Иствуд», Крестмонт, Джорджия, США. Продолжил листать. На ее страничке почти что не было постов. А, вот! Четыре месяца назад кто-то попросил у нее номер телефона для группового проекта. Я вбил его в свои контакты и нажал «сохранить», твердя себе, что это ни капельки не странно: мы ведь уже целовались, так?

Я пялился на экран и раздумывал, не позвонить ли ей, как дверь в мою комнату распахнулась и вошел папа.

– Мы уезжаем, – объявил он и подошел к моей кровати. – Ты что, с девочкой разговариваешь?

Я тут же опустил телефон.

– Нет. Никаких девочек.

– Знаешь, – проговорил он, присев на краешек кровати, – а ведь мы с мамой познакомились примерно в твоем возрасте. Все твердили, что мы скоро разбежимся, что не стоит играть свадьбу так рано, но погляди на нас! Мы многого достигли. У нас есть ты, эта прекрасная жизнь и деньги, которые обеспечат тебе достойное будущее.

Я улыбнулся.

– Все так, пап. – Он любил вот так порассуждать о прошлом. Если мои родители чем и гордились кроме меня, так это деньгами. «Жизнью, которую они заслужили», как они часто повторяли.

– В колледже твоим главным приоритетом будет игра в местной команде, Бретт. Сейчас – золотое время для тебя. Это важно понять. Я люблю твою маму, но мы оба сожалеем, что у нас так все вышло со школой и что мы многое упустили.

Эти слова сбивали с толку.

– К чему это ты?

– А к тому, что ты еще успеешь остепениться, когда станешь старше. А сейчас надо гонять мяч, встречаться с девчонками. А ты ни разу даже подружку в дом не привел… – папа выдержал паузу на случай, если я брошусь его поправлять, но я не стал. Верно. Девчонок я домой не водил. Ни разу.

– Скажи, а ты встречаешься с кем-нибудь? – продолжил папа. – Есть кто на примете?

Если ты идеализируешь собственного отца, то как огня боишься его разочаровать. Мой папа привык хвастаться всеми моими успехами – от сданных тестов до заработанных в игре тачдаунов. Мои достижения были его достижениями. Он ждал от меня того, чего сам не смог достичь в школе. И потому ответ «есть» на вопрос о девушке теоретически ложью не был…

Я схватил телефон и снова открыл аватарку Бекки.

– Ее зовут Бекка, – сообщил я, показав папе экран. Он снял очки и сощурился в ярком свете.

– И когда ты нас познакомишь? – он похлопал меня по плечу.

– Когда из поездки вернешься, – ответил я.

Перед уходом папа сказал, что гордится мной – и удалился, утащив за собой чемодан на колесиках. Я упал на кровать и застонал. Всего за каких-то пять минут я умудрился выкопать себе могилу, а все из-за дурацкой истории с подставной девушкой! Теперь остается только одно: подчиниться обстоятельствам.

Я взял телефон и написал Бекке. «Привет, это твой парень. Подвезти тебя завтра в школу?» – спросил я. А потом добавил: «Притворимся, что у нас отношения.» И обычный улыбчивый смайлик. Без подмигиваний. Это будет уже чересчур.

Она мгновенно ответила.

«Бретт?»

«А сколько еще у тебя фейковых парней?» – написал я в ответ и рассмеялся.

Как остроумно.

Я снова спросил, не подвезти ли ее, потом уточнил адрес. Бекка согласилась, скинула адрес и попросила ждать ее на улице у многоэтажки, где она живет. «Увидимся завтра, – напечатал я в ответ, – а заодно обговорим все детали этой… даже не знаю, как назвать».

Через час мама вернулась из аэропорта. Заглянула ко мне, пожелала доброй ночи и ушла к себе. Вскоре послышались голоса из телевизора и шум воды. Странно. Я прислушался, позвал ее несколько раз. Она не ответила. Когда воду выключили, я, немного выждав, пошел проверить, как она там. Мама спала, а на папиной половине кровати белела целая горка бумажных платочков. Когда он уезжал, мама иногда плакала. Наверное, потому что скучала. Наутро ей всегда становилось легче.

Я взял из ванной мусорную корзину, собрал платочки, выключил телевизор и вернулся к себе. Надо было немного поспать. Что-то мне подсказывало, что завтрашний день будет не из легких.

Бекка

Я засиделась допоздна со своим блокнотом. К часу ночи мои глаза уже побаливали, и я то и дело зевала. Мама уснула несколько часов назад. Я слышала ее храп через стенку. Причиной для моей внезапной бессонницы была необходимость поскорее составить список «за» и «против» и решить, стоит ли вообще продолжать эти «фейковые отношения». «Сомневаешься? Распиши все поподробнее!» – вот каким был мой девиз. Во всяком случае, так он звучал в моей голове.

ЗА: Брет – красавчик (очевидно? да. поверхностно? очень), и мама наконец перестанет сетовать на мое одиночество; язвительных комментариев от Дженни станет меньше (лучше сформулирую так, чем признаю, что это план мести), обрету хоть какую-то популярность! (шутка), возможно, наконец побываю на матче?

ПРОТИВ: Бретт – красавчик, и это еще слабо сказано (О чем с ним говорить? Что у нас общего?), мама будет сли-и-и-ишком сильно лезть в наши отношения (примечание: можно держать их в секрете от нее); Дженни меня пугает, популярность обязывает общаться с людьми, я ничего не смыслю в футболе.

В общем, выбор был не из легких.

Когда часовая стрелка уже подобралась к цифре два, я решила, что утро вечера мудренее. Посмотрим, как все сложится дальше, обговорим ситуацию с Бреттом и вместе решим, что делать. Он ведь тоже участник всех этих событий! Я не понимала, зачем он меня поцеловал, и не успела его об этом спросить – слишком уж быстро убежала. Каковы вообще его планы на эти отношения?

Как жаль, что мозг нельзя просто взять и выключить.

Я крепко зажмурилась. Все проблемы решу завтра.

На утро я была вся точно на иголках, покрытых еще одним слоем иголочек. Теперь, когда восторг от поцелуя поугас, пришлось взглянуть в глаза реальности и признать, что я согласилась на фейковые отношения с Бретом Уэллсом. Теперь уже никакие списки меня не спасут.

В отчаянии я написала своей лучшей подружке, Касси, и стала собираться в школу. Одного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы понять: зря я вчера не легла вовремя (привет, мешки под глазами), да еще волосы торчат во все стороны, будто там свила гнездо стая птиц. Так себе утречко.

Настроение слегка улучшилось, когда я пришла на кухню, заставленную капкейками. Они были повсюду – на стойке, на столике, даже на плите. Глазурь стекала по краям, оставляя повсюду сладкие капли. По центру стола лежала розовая записка с моим именем. Я взяла ее и облизнула глазурь с пальцев. «Сладости для моей сладости! Хорошего дня в школе! С любовью, мама!» – прочла я и улыбнулась. После папиного ухода каждое наше утро начиналось так. У меня скопились уже сотни таких записок.

Сперва кулинар из мамы был неважный. Говоря откровенно, ее стряпню вообще невозможно было есть. Она делала глазурь из соли, а не из сахара. Блинчиками можно было пробить стену, если кинуть с размахом. Но она не остановилась. Думаю, кулинария стала для нее чем-то вроде терапии. После разрыва с папой она только ею и занималась. Казалось, она пытается быть сильной ради меня, прячет всю свою боль и грусть, и дает им выплеск лишь тогда, когда смешивает муку с яйцами. В то первое лето мы с ней часто ездили в книжный, и она выносила оттуда целые сумки с рецептами тортов, печений, капкейков и прочих сладостей. Приезжала домой, раскрывала какую-нибудь из этих книг на первой попавшейся странице и готовила до самой ночи.

Постепенно ее навыки стали улучшаться. Она даже открыла собственную пекарню в городе. Кара, ее подруга и бизнес-партнер, занималась финансами и документами, а мама – самой выпечкой. Ее грусть превращалась в капкейки в нарядной розово-серебристой обертке.

Хлопнула входная дверь, и в кухню, точно маленький ураган, ворвалась Касси в своем нежно-розовом фирменном фартуке с надписью «Капкейки от Харт». Удивительно, но Кара согласилась назвать пекарню в нашу честь. Первым человеком, которого они наняли, была Касси, дочь Кары. Я тоже помогала во время летних каникул. Но Касси работала на полную ставку – она была на год старше меня и школу уже закончила. Работала не столько ради денег – сколько ради бесплатных сладостей.

– Капкейки! – воскликнула Касси, схватила сразу два и тут же попробовала. – Удивительно: прошло целых два года, а мне все никак не надоест! – Она облизнула пальцы, к которым пристала глазурь. – Ты выслала мне сигнал SOS. Что стряслось?