– Привет, Олег! – серьёзно, будто разговаривает с призраком Петра Первого, сказал Паша. – Извини, что потревожили, но нам нужна информация.

– Я так и понял, потому и вышел вас встретить. В такое время сюда мог заявиться только полный псих. Или ты.

Мимика у этого чудного существа отсутствовала, поэтому я не могла сказать шутит он или сказал это всерьёз.

Чтобы развеять мои сомнения, Олег монотонно добавил:

– Ха-ха-ха.

Я ответила неловкой улыбкой.

– Но давайте к делу. У меня мало времени. Видимую форму поддерживать очень сложно.

– Ладно, – отозвался Паша. – Сегодня поезд застрял на путях в этом тоннеле. Там явно была замешана магия. Что ты знаешь об этом?

Олег повернул к нему лицо.

– Там была магия! Мощная магия!

– Об этом мы в курсе! – огрызнулся Паша. – Как это случилось? Кто колдовал? Вы его видели?

– Поезд въехал в тоннель в полном порядке, – рассказал призрак. – Он встретил мага внутри. И маг боялся. Очень сильно боялся!

Я вспомнила странное ощущение перепуганного животного.

– Это был человек? – спросила я у Олега.

– Я не знаю, – сказал тот и кажется мог бы пожать плечами, если бы они у него были. – Он как будто не в ладу со своей силой. Его магия выплескивается не так, как он хочет.

– Это может быть ребёнок, – заметил Паша. – Необученный сильный маг.

– И как он мог попасть в тоннель? – удивилась я.

Мы переглянулись.

– Может быть всё же животное? – спросила я Олега.

– Нет, у него есть разум, – ответил призрак. – Его эмоции похожи на человеческие. Животные чувствуют не так.

Призраки были специалистами в плане чувств, так что его словам можно верить. Но всё это странно.

Белое лицо теряло очертания, а балахон сделался прозрачным.

– Последний вопрос, Олег! – поспешно сказал Паша. – Вы встречали его здесь прежде?

– Мы? – в голосе слышалось презрение, хотя лицо оставалось неподвижным. – Ты что, считаешь, что у нас один общий разум на всех? Мы же люди, а не грибы!

Паша как-то странно крякнул.

– Да, прости, пожалуйста, – пробормотал он. – Но ты не мог бы узнать? По старой дружбе.

Олег закатил чёрные глаза, и в них проступил белый белок без зрачка. Зрелище стало ещё хуже, чем прежде. Я уж решила, что это означает отказ. Но не успела я расстроиться, как глаза вернулись на место.

– Нет, – сказал Олег.

– Нет? – переспросил Паша.

– Нет, никто из нас никогда его прежде не встречал.

Мне показалось или в убаюкивающем голосе мелькнуло раздражение?

– Спасибо, друг! – сказал Паша. – Ты нам очень помог! И остальным передай нашу благодарность!

– Я передам, – отозвался Олег. – Пока!

И он растворился в воздухе.

Я медленно выдохнула. Всё-таки в его присутствии было некомфортно.

– Какая жуть! – сказала я.

– Полегче, он всё ещё здесь, – невозмутимо заявил Паша. – Просто невидим, как и полагается приличному духу.

Я невольно оглянулась по сторонам.

– Пора уходить! – почему-то Пашин голос стал вдруг напряжённым.

Выяснять, что не так, желания не было. Уходить, значит, уходить. Я повернула к железной двери.

В проёме стояла девочка-школьница с ранцем за спиной и чёрными глазами без белков.

От неожиданности я взвизгнула.

– Спокойно, Полина! – Паша ухватил меня за плечи. – Просто духи проголодались. Идём скорее!

И он направился прямо к неподвижно зависшей девочке, увлекая меня за собой.

– Как не стыдно! – сказал он призраку. – Не потерпеть пару часов?

Девчонка ничего не ответила, просто исчезла. Мне захотелось закрыть глаза, чтобы больше не увидеть ничего такого.

Выскочив из железной двери, я немного расслабилась. Но, как оказалось, зря. В ярко освещенном тоннеле нас поджидали трое: довольно-таки прозрачный скелет, верзила с топором наперевес и существо в маске Гая Фокса.

– Да вы охренели? – обозлился Паша. – Я на вас Олегу пожалуюсь! Будет впроголодь держать!

– Кто гуляет в поздний час, повстречает скоро нас! – скрипучим голосом заявил скелет.

Паша вынул и ткнул им под нос свое удостоверение.

– Мы расследуем преступление! Идите в… – он покосился на меня. – Короче, туда, где мало места и солнечного света!

– Да-да, домой, мы поняли, – совершенно по-человечески вздохнул верзила и опустил топор. – Но твоя злость очень аппетитная.

– Если вы не боитесь, может, мы вас тогда повеселим? – предложил скелет.

«С их непроницаемыми рожами только цирк устраивать», – подумала я.

А скелет в подтверждение своих намерений подпрыгнул и развалился кучей костей.

– Очень мило, но мы торопимся! – осадил его Паша и, миновав грустные фигуры, мы едва не побежали к станции.

– А Олег у них главный что ли? – спросила я на бегу.

– Да, он тут всем заправляет.

Размышлять, откуда у Паши такие знакомства, мне не хотелось. Впервые в жизни я мечтала выбраться из метро как можно скорее.

Когда мы поднялись по эскалатору Василеостровской, было уже около четырех утра и станция готовилась к открытию. Паша поблагодарил дежурного, и мы прошли через турникеты на улицу.

Огромными белыми хлопьями падал снег, словно укутывая город тишиной. Спать расхотелось. То ли от полученного адреналина, то ли от чудесного зрелища, мне захотелось гулять по крышам, петь песни и пить глинтвейн.

– Тебя подвезти? – спросил Паша.

Наши глаза встретились, и мне показалось, что он думает о том же, о чём и я. Весь этот бесконечно длинный день мы провели вместе, бок о бок. Казалось, что мы знаем друг друга тысячу лет. И теперь, когда все дела на сегодня закончены, ему тоже хочется глинтвейна и крыш, а вовсе не домой. Или может быть, домой, но вместе со мной…

– Может, выпьем чего-нибудь? – спросила я. – Мне надо снять стресс.

Он усмехнулся.

– Я знаю тут одно местечко. Тебе понравится!

Глава 7. Жёлтый код

Едва я проснулась, как на меня обрушилась головная боль. Именно обрушилась: словно кувалдой стучат по затылку. Застонав, я открыла глаза.

Перед моим взором оказались псевдо-льняные шторы моей спальни. Это успокаивало. Я дома.

Придавленная тяжестью головной боли, я медленно села и обвела комнату взглядом. И тут же сделала неприятное открытие: я совершенно голая, а моя одежда беспорядочно валяется на полу. Я снова застонала. Как можно было напиться до такого состояния!

Потянувшись к телефону, обнаружила три пропущенных звонка от клиентов и восемь – от мамы. Я издала уже третий стон, и только потом поняла, что цифры на экране показывают 12.45.

Какого черта здесь ночью произошло?

Свесив ноги с кровати, я попыталась избавиться от головной боли с помощью магии. Но сосредоточиться было выше моих сил.

Тогда я, чувствуя себя зомби, медленно встала и накинула халат. На кухне я покопалась на полке с лекарствами, нашла таблетку и запила её тремя стаканами воды.

Сушняк.

Дожидаясь, пока подействует человеческая магия, села на стул и написала извинительные сообщения клиенткам. Из-за этого дурацкого расследования я скоро без работы останусь!

Расследование! В голове мелькнул ночной визит в метро. Мне уже стало немного лучше, и я закрыла глаза, пытаясь вспомнить события ночи.

Встреча с Олегом и его «друзьями» виделась вполне отчетливо, а вот потом мы с Пашей поехали в какой-то бар, и уже после первого шота всё теряется в тумане.

Похолодев, я открыла глаза. Паши в моей квартире не было, но я проснулась без одежды. Что, если… Хочу ли я знать, что между нами произошло?

Я ведь вполне могла устроить какие-нибудь дикие танцы с раздеванием или меня стошнило, поэтому я сняла одежду… Я сжала виски пальцами. Не нужно было пить! Какого чёрта меня понесло в бар?!

Глотнув для храбрости ещё воды, я позволила магии показать мне события ночи.

Вот мы сидим за столиком, и я поглаживаю Пашу по руке, томно улыбаясь. Он приглашает меня потанцевать. И это отличная идея! И нас совершенно не смущает тот факт, что больше никто не танцует, а остальные посетители пялятся на нас со снисходительным видом. А потом Паша наклоняется ко мне, чтобы что-то сказать. Его глаза оказываются совсем рядом, так близко, что я не могу удержаться…

Долгий сумасшедший поцелуй, тёмное такси, кровать, где Паша стягивает с меня джинсы… Дальше всё ясно и без подробностей.

Я спрятала лицо в ладонях. Вот дура! Распоследняя дура! Ну как можно было так сглупить? Я ведь пью не в первый раз! Он меня возненавидит!

Хочется плакать, но ощущение, что на это в организме не было жидкости. Я поднялась со стула и поставила чайник. А может быть, он тоже ничего не помнит? И всё не так страшно? Может, он и не понял?..

Внезапный звонок в дверь вырвал меня из бездны самобичевания. Паша? Я так резко обернулась, что опрокинула локтем стакан на столе. К счастью, он не разбился. Я поставила его прямо, и, разрываясь между желанием провалиться сквозь землю от стыда и намерением оправдаться, скорее побежала открывать.

Но вопреки моим надеждам на пороге стояла девчонка лет семнадцати. С розовым каре и идеально гладкой кожей лица. Губы её были накрашены тёмно-фиолетовым, а глаза – лишь слегка подведены. На ней красовалась оверсайзная бежевая куртка, синие джинсы и бежевые, под цвет куртки, ботинки на тракторной подошве. Сверху последовательницу студенческой моды дополняла обычная рыжая вязаная шапка, которую девчонка тут же стянула с головы.

– Вы к кому? – вежливо поинтересовалась я, стараясь запахнуть халат поплотнее.

– Полина, привет! – заявило существо младше меня лет на десять. – Надо поговорить!

И она бодро протиснулась внутрь. Тут я заметила, что на плече у неё – коричневая сумка для ноутбука.

– Короче, меня зовут Катя, я сестра Светы Гольц, – обрадовала меня гостья, а потом многозначительно умолкла.

Внутри пробежал холодок. Она узнала про видение? Обвиняет меня в смерти Светы?

Но несмотря на фейерверк вопросов и страхов в голове, внешне я сохраняла спокойствие:

– Я сочувствую вашей утрате. Но что вы хотите от меня?

– Короче, я знаю, что Света была у тебя перед смертью, – впилась в меня взглядом девица. – Я нашла у неё в телефоне запись с твоим адресом. Зачем она приходила?

Я сделала глубокий вдох.

– Я Провидица, и мои видения иногда могут помочь. У Светы был личный вопрос, касающийся её будущего.

Катя не удивилась, она уже знала, кто я такая, но как-то притихла и поумерила напор.

– Что она спросила? – произнесла она.

Конечно, я связана с клиентом договором о конфиденциальности, о чём я и сообщила этой особе.

– Ты не соображаешь, что ли? – выдала сестрица. – Она умерла! Её убили! Конфиденциальности конец!

Глаза у девчонки стали очень большие, а нижняя губа задергалась, но она не плакала.

– Она приходила, чтобы узнать, сделает ли парень ей предложение, – сдалась я.

– И как?

– И вместо этого я увидела убийство, – сглотнула я. – Но я не видела убийцу, а она не поверила видению. Я пыталась помешать этому случиться, но когда приехала к ней, было поздно…

Мне хотелось выгнать эту Катю. И в то же время мне хотелось оправдаться перед родственницей Светы. Мне казалось, что я могла что-то сделать, но была недостаточно настойчива, недостаточно расторопна или недостаточно удачлива. Если бы я приехала чуть раньше… Или не выпускала Свету из своей квартиры… Или убедила её в опасности, несмотря на оскорбления…

– Мне очень жаль, – сказала я фразу из американских фильмов, подавив ком в горле.

Бессмысленная заученная фраза, которую американцы говорят равно в случаях, если наступили на ногу в автобусе, и если у друга обнаружился рак. Мне очень жаль.

Но это именно то, что я сейчас чувствовала.

– Ладно, – снова приняла боевой вид Катя. – Тогда помоги мне найти убийцу!

– Но я не… – начала я, но она перебила:

– У тебя же второй уровень! Значит, ты можешь выследить того, кто это сделал!

Я покачала головой: