Кто бы ни находился внизу, таиться он не собирался. Спускаясь, Игорь слышал его шаги, редкие и странные. Казалось, что незнакомец прохаживается туда-сюда, останавливается и снова ходит. Грабители себя так не ведут! Но кто это тогда? Похоже, в дом забрался какой-то псих, и легче от этого не становилось.

Судя по звуку шагов, он был один, зато огромный. Воображение Игоря рисовало двухметрового здоровяка, массивного, как медведь, и такого же агрессивного. Сам хозяин дома тоже на рост не жаловался, и все же он не хотел ни с кем драться, не хотел испытывать судьбу. Но что еще ему оставалось? Не мог же он подпустить психа к Инне и Стеше!

Сейчас незваный гость находился в столовой. Там же, где и телефон, как назло. Хотя какая разница? Если бы Игорь попробовал позвонить кому-то из другой комнаты, он бы все равно выдал себя голосом. Ему нужно было встретиться с этим психом, один на один, и надеяться, что этого будет достаточно.

Он прошел в столовую через гостиную, по пути взял тяжелую металлическую кочергу, висевшую в наборе у камина. Неплохое оружие, против пистолета оно не поможет, а в остальном может многое изменить. Теперь Игорь чувствовал себя уверенней и даже ускорил шаг. Он отказывался верить, что в самый обычный день в его доме с ним может случиться что-то плохое.

Когда он вошел в столовую, незнакомец был там. Он даже не пытался спрятаться, однако темнота не позволяла Игорю разглядеть его. Хозяин дома видел напротив окна только силуэт – высокий мужчина, как он и ожидал, да еще странный какой-то… Казалось, что линии его тела не четкие, а рваные, словно он весь покрыт глубокими ранами. Но это Игорь списал на темноту и свой страх.

– Кто ты такой? – спросил он. Хотел произнести уверенно, как и полагалось хозяину дома, а получилось как-то жалко.

Несколько секунд, показавшихся вечностью, ответа не было. Потом незнакомец заговорил, но стало только хуже: Игорь услышал не обычный человеческий голос, а хрип, низкий, кашляющий:

– Кто ты такой… – Пауза, словно на раздумья, и продолжение уже другим голосом, высоким, почти женским, с шипением. – Кто ты такой? Кто ты. Кто ты…

Голос менялся постоянно, переливался, повторяя одну и ту же фразу. Только то, что сказал Игорь, ни слова, ни звука больше. Тот, кто оказался здесь, в его доме, рядом с его семьей, не был здоров. И как бы Игорю ни хотелось бежать, он не мог, не имел права.

Вместо этого он взял с комода, приставленного к стене, фонарик. Электричество в доме отключали не первый раз, и фонарики были подготовлены сразу в нескольких комнатах. Наверно, нужно было сделать это сразу, когда он спустился с лестницы, но он почему-то боялся увидеть, с кем говорит. Ему пришлось пересилить себя, весь его самоконтроль был направлен на то, чтобы нажать на одну-единственную кнопку.

Белый луч света разрезал пространство, сорвался, полетел вперед, как спущенный с поводка охотничий пес. Он безжалостно вырвал из темноты то, что стояло сейчас напротив Игоря.

«Оно» – иначе это существо назвать было нельзя. Это был человек, но полностью лишенный кожи. Часть его обнаженных мышц была порвана, кровавыми лоскутами торчала в разные стороны, именно это Игорь увидел в самом начале, не было никакой игры теней. Глаза, лишенные век, следили за хозяином дома, челюсти то и дело размыкались, чтобы уже новым голосом повторить:

– Кто ты. Кто ты такой?

Кошмар не заканчивался на этом, нет. Игорь, замерший от страха, был вынужден беспомощно наблюдать, как существо меняется. Оно словно очнулось под светом фонаря, и с каждым мгновением все меньше напоминало человека.

Его тело усыхало, превращаясь в живую мумию, стянутую красно-коричневыми мышцами. А вот голова, напротив, увеличивалась, и скоро она раза в три превосходила размером туловище. Черты лица, поначалу вполне человеческие, стали гротескными, с длинным, как клюв, острым носом, выкаченными, почти выпадающими из глазниц глазами и впалыми щеками. Сероватая нездоровая кожа наросла на часть мышц, но многие раны остались открытыми. Руки существа увеличились и висели до земли худыми плетями, тонкая шея должна была переломиться под таким весом, а она исправно держала огромную голову.

Существо молчало – до поры, до времени. Но когда изменения закончились, оно открыло рот – и щеки просто порвались, распахивая звериную, полную клыков пасть. Три ряда челюстей выдвинулись вперед, готовые впиться в человека, уничтожить его одним движением.

Это привело Игоря в себя, избавило от болезненного оцепенения. Он не знал, что перед ним, но знал, что оно опасно. Он подался назад, собираясь бежать обратно наверх, но быстро понял, что так он приведет это отродье к своей семье. Ему нужно было поступить иначе, увести существо отсюда, а потом уже заботиться о себе.

– Эй, давай за мной! – крикнул он, отступая. – Ну же!

Уродец двигался медленно, неуклюже, и это давало надежду. Он нес свою голову бережно, как корону, не рисковал нападать сразу. Игорь думал, что этого будет достаточно. Он даже добрался до двери, ведущей в гараж, взялся за ручку – и ручка ужалила его.

Боль была такой, словно в него кислотой плеснули. Направив туда свет фонаря, Игорь обнаружил, что дверная ручка просто исчезла, а вокруг его запястья обернулась извивающаяся сороконожка, слишком большая, чтобы быть обычным насекомым. Под ее ядом плавилась кожа, растворялись мышцы, рана увеличивалась… Он крикнул, попытался сбросить с себя чудовище, но без толку. Как бы он ни тряс рукой, как бы ни бился о стены, все было напрасно. Несколько диких, наполненных ужасом минут, и вот уже разъеденная рука падает на пол, оставляя ему лишь лишенную крови, словно обваренную культю.

Это не было реально. Он все больше убеждался в этом, скользя затухающим светом фонаря по стенам, потолку и полу. Это был его дом – и вместе с тем не его. По стенам ползали пульсирующие комки слизи. За стеклянной ракушкой бра притаилось нечто похожее на паука – размером с кошку. С потолка на него с шипением падали извивающиеся черви. Все это не могло быть по-настоящему, никак! Но если ему просто мерещится, откуда тогда боль в искалеченной руке? И почему он не может ею пошевелить?

Завороженный всем, что ползало, извивалось и пульсировало перед ним, он упустил момент, когда к нему приблизился огромный уродец – а потом стало слишком поздно. Существо перекрыло ему путь, загнало в угол. Чудовищные челюсти снова распахнулись, и на этот раз не для угрозы. Оно точно знало, что человек уже никуда не денется.

Ему оставалось лишь надеяться, что, убив его, уродец не отправится за его дочерью.

* * *

Виктор поверить не мог, что сделал это, и вместе с тем не жалел о своем решении. Потому что Андра оказалась права – на убийстве Елизаветы Самариной ничего не закончилось.

– У нас где-то полчаса, – предупредил он. – Нам вообще нельзя здесь находиться, но я знаю следователя, который ведет это дело.

В деле Лизы Самариной по-прежнему не было ясности. Ни один эксперт не брался установить точную причину смерти, никто не мог сказать, как останки подвесили на потолок. Девушку опознали по тесту ДНК, но дальше расследование не продвинулось. В ее квартире не было ничего: ни сломанных окон, ни вскрытых замков, ни отпечатков, ни орудия убийства. Дело рисковало превратиться в «глухарь», и уже это было плохо. Но с того дня Виктор начал отслеживать похожие смерти – и получил результат раньше, чем надеялся.

– У нас столько времени, сколько нужно, поверь мне, – усмехнулась Андра.

Новое убийство произошло даже не в Москве, а в Подмосковье. В новостях ничего по-прежнему не было, но расследование поручили бывшему однокурснику Виктора. Это многое упрощало.

Виктор понимал, что сам ничего не добьется, да и на Марека тратить время не хотел. Он сразу позвонил Андре. Он не понимал ее, и она его раздражала. Вместе с тем Андра Абате была единственной, кто оказался способен сохранять спокойствие среди моря крови.

– Расскажи мне о жертве, – велела она, пока они шли от дороги к дому.

Убийство произошло в небольшом поселке, заполненном уютными коттеджами. Не слишком роскошные добротные домики, цветущие участки, соседи, знающие друг друга – рай для молодой семьи. Вернее, был рай. Теперь уже нет.

– Игорь Мелихов, двадцать шесть лет, программист, – отчитался Виктор. Ему не нужно было лезть для этого в письмо, присланное здешним следователем, такие вещи он запоминал легко. – Жил с женой и годовалой дочерью. Поздно вечером он и жена услышали странный шум на первом этаже. Полицию вызвать не получилось – из-за грозы пропала мобильная связь.

– Ага, из-за грозы, – хмыкнула Андра. – Продолжай.

– Мелихов отправился вниз, посмотреть, что происходит. Его жена оставалась наверху и вскоре услышала его крики. Она хотела спуститься, но испугалась за дочь. Примерно через двадцать минут крики затихли, тогда же появилась мобильная связь, Инна Мелихова позвонила в полицию. Она рискнула спуститься, только когда к дому подъехали служебные машины, и обнаружила труп.

– Двадцать минут – это долго, – заметила его спутница. – Плохой знак.

– Я не хочу даже знать, что ты имеешь в виду.

Он сейчас оказался в странной ситуации. С одной стороны, Виктор никогда не верил в мистику, да и сейчас упрямо цеплялся за доводы рассудка. С другой, объяснения тому, что здесь творится, у него не было.

Спокойствие Андры стало поводом подозревать ее, поэтому он начал собирать данные о ней в день знакомства. Многого Виктор не добился: все, что говорили ему она и Марек, подтвердилось. Ее и правда звали Александра Абате, она работала юристом, являлась гражданкой России, но часто выезжала в Италию. Никакого криминала. Ничего паранормального. За исключением того, что она могла без смеха говорить о демонах и темном мире.

И только ее имя он вспомнил, когда узнал о новом убийстве.

– Два случая за неделю – это уже слишком, – заметил он, когда они подошли к двери.

– Два? – фыркнула Андра. – Вообще-то, это седьмой из тех, что мне удалось раскопать. Два было до Елизаветы Самариной, остальные – после.

– Что?.. Почему я не знал об этом?

– Потому что ищешь плохо, – отозвалась она. – Не все в этом мире известно полиции. А то, что известно, не всегда правильно трактуется. К счастью для вас, мой наниматель согласился оплатить эту работу, так что я разберусь.

– Какое отношение ко всему этому имеет Ватикан? – поразился Виктор.

– Абсолютно никакого. Это не вопрос географии или политики. Это вопрос добра и зла в более глобальном смысле, чем ты можешь себе представить. Если ничего не сделать, смерти не остановятся.

– То есть, если бы тебе не заплатили, ты бы умыла руки?

Она и глазом не моргнула:

– Легко. Первый раз, что ли?

Развивать тему он не стал – они вошли в дом, и стало не до разговоров.

Мысленно Виктор готовил себя к повторению того, что он увидел в квартире Лизы Самариной. Напрасно. Здесь, похоже, все развивалось совсем иначе.

Кровь была, но совсем мало, отдельные линии, переплетавшиеся на полу в странные рисунки, слишком четкие, чтобы быть случайными. Неподалеку от лестницы Виктор увидел первый фрагмент тела – руку. Стоило ему подойти поближе и разглядеть ее, как он понял, почему здесь нет кровавого моря.

Игоря Мелихова не разрывали на части, как предыдущую жертву. Казалось, что в этом случае использовали какой-то химикат – кислоту, щелочь или нечто похожее. Край раны выглядел запекшимся, кожа смотрелась воспаленной, будто кипятком ошпаренной. Но при этом в воздухе не было запахов химии и обожженной плоти; только запах крови и больше ничего.

Тело погибшего мужчины было разбросано по первому этажу. Руки, ноги, торс, часть внутренних органов. Голова с раздробленным черепом. Глаза исчезли. Его жена, – теперь уже вдова, – сказала, что крики звучали двадцать минут. Убийца начал не с головы, он наслаждался всем, что здесь творилось, сделал так, чтобы его жертва чувствовала это.