Это случилось спустя два месяца. Была пятница. Антонио сидел напротив тетеньки в белом халате и ковырял заусенцы на пальцах. Он этого даже не замечал. Новая привычка появилась неожиданно и незаметно для него. Но заметна стала для окружающих. Однажды мама увидела его кровоточащие раны возле ногтей, и с тех пор в их с тетей разговор добавилась эта щепетильная тема.

«Щепетильная», потому что она спрашивала о причине его нервозности, а он не знал.

– Что ж, – время сеанса подошло к концу, и тетенька в белом халате поспешила встать с места, когда в дверь постучали. – Подожди немного здесь, Антонио. Я переговорю с твоими родителями.

Дверь с хлопком закрылась, оставляя мальчика одного в светлом кабинете.

С минуту он сидел, с интересом разглядывая меняющиеся лица в отражении стола. Затем он услышал повышенный голос отца. Стало неприятно. Антонио обидится на него, если тот обидит тетеньку.

Возле стены что-то ударилось. Наверное, отец вымещал злобу. Антонио нахмурился и подошел тихонечко к двери, вслушиваясь в обрывки разговора.

«Я настаиваю на медикаментозном лечении».

«Как вы не понимаете?»

«Мой сын не урод, ясно?!»

«Ваш сын живет в кошмаре. Если хотите ему помочь…»

«Что ж, дело ваше. Но подумайте хоть раз об Антонио».

Голоса стихли. Мальчик поспешил вернуться на свое кресло. Тут же тетенька в белом халате вернулась, одарив его куда более теплой улыбкой, чем раньше. Антонио просиял и даже немного улыбнулся в ответ. Не важно, о чем спорили взрослые, главное, что ничего не изменилось.

Ведь не изменилось же, да?

– Все как мы и договаривались, милый. Ключи в двери. Никому не открывай. Допоздна не сиди. Перед тем как ляжешь спать, прими таблетки. – Мама поспешно запахивала пояс пальто, стоя в коридоре их дома и собираясь уходить.

Впервые с Антонио такая ситуация. Он дома. Ночью. Один. И он не уверен, что чувствует по этому поводу.

– Вот держи. Это список, чтобы ты не забыл. – Ее три лица приняли любящее выражение, которое пропало, когда у нее зазвонил телефон. – Алло? Да-да. Такси уже приехало, дорогой. Да, я взяла твои документы. Скоро буду. Да.

Она держала в руках сумочку и отцовские бумажки, которые тот забыл и которые зачем-то понадобились ему в одиннадцать вечера.

– Не волнуйся, Антонио, я быстро приеду. – Мама вышла за дверь, и ребенок закрылся, с щелчком поворачивая ключ в замочной скважине.

Было небольшое волнение от непривычной пустоты дома. Первым делом он зашторил все окна, не оставил и щелки. Так ему было спокойней. Так никто не увидит его. Чтобы заполнить тревожное ощущение, он включил телевизор. Там шла отцовская любимая новостная передача о последних событиях их городка. Взволнованный дядя с микрофоном говорил о безопасности местных детей. Антонио не слишком вслушивался, ища на пульте кнопки, чтобы переключить. Он почти нажал на цифру, когда на весь экран появилось изображение пропавшего Радия. Мальчик привычно улыбался на предоставленной фотографии, и Антонио не понимал, что его надоедливый бывший одноклассник забыл в телевизоре. Хмурясь, он наблюдал за кадрами леса, непонятных людей в форме и встревоженных словах об «опасности». Радий пропал с экрана, и его больше не показывали. О нем больше не говорили. Значит, можно было переключить на мультфильмы.

Полчаса он смотрел детские изображения, которые вгоняли ребенка в транс. Он смутно осмысливал сюжет. Периодически косился на дверь и шторы, но не решался взглянуть. Боялся увидеть, что спрятано за дверьми.

Зевая, он поплелся-таки наверх. Было почти двенадцать ночи. Глаза слипались и не слушались. Антонио залез под одеяло, даже не вспомнив про наказание мамы выпить таблетки. Все равно они приносили лишь темноту и одиночество. А Антонио намеревался отдохнуть, греясь под теплыми лучами солнца. И, возможно, он сможет сегодня зайти за дверь? Как знать.

В этот раз ему почти сразу же приснилась дверь. Она была темнее, чем обычно. Над ней висел старый тусклый фонарь, который с каждым шагом Антонио мигал, приглашая подойти поближе.

Мальчик подошел, завороженно рассматривая трещинки. Раньше дверь выглядела более неприступно, но сейчас что-то изменилось. Дверь манила, излучала интерес и желание ее открыть. Она сама приглашала Антонио к себе, наконец решаясь приоткрыть свои тайны.

В дверь пару раз стукнули. С той стороны кто-то был, и этот кто-то так же сильно хотел попасть в дверь, как и сам Антонио. Взволнованный, он дотронулся до знакомого металла. Поворачивать не спешил. Кто-то ждал его там. И мальчик надеялся, что этот «кто-то» хороший.

Глубокий вдох спас нарастающее напряжение. Ему стало легче, и он потянул ручку. Ничего не произошло.

Снова?! Не может быть. Он был уверен, что сейчас сможет…

«О, – Антонио нашел ключик, который торчал из двери. – Надо сначала открыть».

Как он не догадался? Здесь всегда был этот ключ?

Он повернул ключ немного дрожащей от волнения рукой, и дверь, наконец, издала приятный щелчок, открывая перед ним свои тайны. Антонио затаил дыхание. Дверь медленно открылась. Сама. С тихим скрипом. И Антонио встретила леденящая душу пустота. Никого не было с той стороны, кроме темноты. И, по правде, он передумал туда заходить. Но ему не дали развернуться и уйти. Чьи-то когтистые лапы сомкнулись вокруг его плеч, лишая возможности подумать, вырваться, и дернули за собой во тьму.

Антонио не кричал. Но его сердце громким стуком отдавалось в ушах. Лапы несли его прочь от двери и света. Похищали. Уносили за собой. Чтобы не смог больше вернуться обратно. Никогда.

Лапы разомкнулись. Мальчик упал лицом на твердую поверхность пола. Тело болело, а плечи ныли от кровоточащих ран от когтей. Но он все еще был жив.

– Ох, – Антонио медленно поднялся на ноги, растерянно осматриваясь вокруг.

Его руки дрожали. Ноги не слушались. Он постарался сделать шаг, но чуть не упал от слабости. Во сне с ним никогда такого не было. За дверью все ощущалось так иначе… Так реально.

Мальчик медленно поплелся по длинному темному коридору, удерживаясь за стену и стараясь не упасть. Все неприятно ныло в его теле, но он был сильным мальчиком. Он сам захотел узнать, что скрывается за дверью. И он узнает, а потом вернется домой и нарисует свой лучший рисунок, покажет его тетеньке в белом халате, она посмотрит на него с улыбкой и скажет наконец-то «отлично».

Замечательный план.

Впереди послышался звук. Тихий, но отчетливый в пустынном коридоре с тусклыми редкими флуоресцентными лампами над головой. Он слышал всхлипы и скулеж. Кто-то был здесь? Кто-то плакал? Кому-то нужна помощь, как и ему?

Антонио молча подошел к сгорбленному силуэту, скорченному в комок на полу. Это была девочка примерно его возраста и роста. Она ухватила себя тоненькими худыми ручонками и лежала, прикрыв глаза и тихо всхлипывая.

У нее что-то болит?

– Эй, – мальчик решил подать голос, чтобы обозначить свое присутствие.

Девочка тяжело задышала, прекратив ныть. Это было хорошо. Но она затравленно и испуганно смотрела на стоящего перед ней мальчика. Это было не очень хорошо.

– Т-ты. Кто ты? – прошептала девочка, отползая от него в тень в узком пространстве.

Ее длинные засаленные волосы прикрывали большую часть лица, так что разглядеть ее получше не представлялось возможным.

– Антонио, – кивнул ребенок, неотрывно за ней следя.

– Как ты здесь очутился? Почему ты один? Ты один из них или из нас?

Антонио не понимал, что она несла. Лишь пожал плечами.

Они немного помолчали. Девочка пыталась отдышаться и прийти в себя, а Антонио стойко для мальчика его возраста терпел раны, продолжая смотреть. Девочку его молчаливое разглядывание, кажется, напрягало, но он не собирался смотреть в сторону. Помимо нее здесь больше ничего и никого не было. Скучно.

– Здесь всегда так скучно? – решил задать вопрос Антонио бесцветным тоном.

– Что? – девочка не сразу поняла, что он обращается к ней. – Что значит «скучно»?

На это мальчик лишь пожал плечами. Не понимает и ладно. Это не его проблемы, что она явно никогда не видела сны повеселее.

Неуверенно, но решительно девочка поднялась со своего места. Отряхнув белую ночную сорочку, она затравленно окинула мальчика недоверчивым взглядом. Но смирившись и решив что-то для себя, протянула руку.

– Амелия. Приятно познакомиться, Антонио.

Мальчик руки не пожал. Еще не хватало играть с ней в дружбу. Антонио особый мальчик, у него нет, не было и не будет друзей, как бы он ни старался. Они ему были не нужны.

Девочка, если и обиделась, то виду не подала. Поправив волосы, она открыла свое лицо и потрескавшимися губами начала шептать.

– Ты здесь впервые, да? – видя, как Антонио хмурится, Амелия пояснила: – Здесь, за дверью. Ты же попал сюда через дверь во сне, да?

Антонио кивнул, подтверждая ее слова.

– Ладно. Вижу, ты неразговорчив. Здесь это хорошо. Идем, – она поманила его рукой и двинулась по коридору, ступая босыми ногами по полу.

Мальчик не видел смысла отказываться от предложения, потому пошел следом.

Они ступали достаточно тихо и шли достаточно долго, чтобы Антонио стал задаваться вопросами по типу: «где мы?», «куда она меня ведет?» Но вслух он ничего не говорил. Не хотелось с ней общаться. Да и воспоминания о когтях неприятно ныли на его плечах и спине, отчего мальчик напряженней обычного смотрел на темноту спереди. Ничего не видно. Совершенно ничего.

– Ах, – девочка перед ним упала, всхлипывая, но не позволяя себе издать звука громче.

Антонио обогнул ее, чтобы посмотреть, на что она наступила. Это был гвоздь, вбитый в пол посередине. В полутьме его было не разглядеть, так что нет ничего удивительного в том, что она его не заметила.

Амелия продолжала беззвучно рыдать. Ее плечи дрожали, а сама она держалась за раненую ногу, не отойдя от шока и терпя боль.

– Тебе нужно потянуть ногу вверх, – нравоучительно заметил Антонио, смотря на хлещущую из раны кровь.

Неприятное зрелище.

– Н-не могу, – девочка поджала губы и помотала головой.

Ее слезы текли по подбородку и падали, смешиваясь с нарастающей лужей крови на полу.

– Тогда я пойду один. – Антонио не собирался потакать ей в ее слабости.

Мальчик обогнул испуганную и раненую девочку, чтобы пройти вперед. Он прошел целых три шага, прежде чем голос за спиной громко окликнул его.

– Ты не можешь меня здесь оставить! – девочка взывала к его жалости, совершенно не понимая, что ему было плевать.

– Могу, – в подтверждение слов он снова отвернулся от нее.

Амелия прикусила губу, размышляя и снова крича ему вслед:

– Ты не продержишься здесь без меня! Здесь опасно. Ты не знаешь, куда попал.

Интерес. Вот что побудило Антонио открыть дверь. И этот же интерес заставил задуматься о вариантах. Он один в собственном сне, где все ощущается реальней, чем наяву. Странное место со странными существами в темноте коридора. И со странной девочкой за спиной.

«Ладно», – Антонио уверенно развернулся и подошел к Амелии, которая недоверчиво смотрела на мальчишку.

– Что ты… А-а-а-а! – она громко закричала, когда мальчик без предупреждения взялся двумя руками за ее лодыжку и резко дернул ступню вверх, освобождая ее ногу от гвоздя. – Больно-больно-больно!

Антонио было все равно на чужую боль.

– Почему ты такой жестокий?! – Амелия скрючилась на полу, обхватив кровоточащую ступню руками и подавляя дрожь в теле.

Почему? Антонио не знал.

– Куда я попал?

– Что? – с шипением от острой боли спросила Амелия.

– Ты сказала, что я не знаю, куда попал, – мальчик пожал плечами.

С каждой секундой этот сон становился все страннее и скучнее. И хотя наблюдать, как девочка перед ним корчится от боли, было увлекательно, но отчего-то совсем не весело.

Амелия с минуту баюкала ногу, обдумывая ответ.

– Это страшное место, – тихо прохрипела девочка, стараясь встать на ноги. – Я не знаю, как оно называется, и не знаю, где мы находимся, но я знаю, что это точно не просто «плохой сон».