Вскоре, дорожка побежала в горку, лес стал более светлым, поредел и совсем окончился. Солнце прилипало к коже и слепило глаза. Каролина остановилась, чтобы одеть солнцезащитные очки и вытащить из рюкзака хлопковый палантин и длинную юбку. Палантин уже давно сложно было назвать красивым аксессуаром – ещё одна ниточка связи с бабушкой и счастливым детством. Хлопковый палантин с танцующими павлинами, из ярко красного, с годами превратился в выцветший розовый, с чуть различимыми контурами экзотических птиц. В некоторых местах ткань со временем расползлась мелкими дырочками. Этот подарок бабушка преподнесла однажды летним знойным днём, когда настоятельно убеждала десятилетнюю девочку прятать голову и плечи от солнца. Длинная белая юбка, купленная на распродаже за бесценок, и ни разу никуда не одетая, теперь защитит ноги от жаркого солнца. Время приближалось к десяти утра, но солнце уже нещадно палило. Каролина снова забросила рюкзак на спину и подняла глаза. Впереди сияла широкая река. Водная гладь была спокойной, в ней отражался береговой пейзаж. С пригорка к пляжу вели широкие ступени, они оканчивались на линии, где начинался желтый речной песок. Кое-где в речном русле из воды торчали огромные камни, в некоторых местах к воде подступал тростник, с реки веяло прохладой и запахом воды.

Глава 3

После бессонной ночи, долгой дороги и купания в прохладной воде, крепкий сон сморил Каролину. Девушка устроилась под тенью огромного векового дуба, с высокой раскидистой кроной. Монотонно жужжали насекомые и шелестела листва, вода плескалась о камни, над рекой носились стрекозы, солнце поднималось выше, и день становился жарче.

Бабушка сидит в садовом кресле, её волосы уже совсем седые и закат играет в стёклах её круглых очков. На кованом столе, со стеклянной столешницей, стоит медный чайник, на тарелке гора оладий и в пузатой банке земляничное варенье. Каролина ещё ребёнок и впереди столько летних дней в бабушкином саду. Маттиола раскрывает свой аромат, петунии закрывают цветы на ночь, эхинацея и пионы подрагивают от летнего ветра. Дневное жужжание насекомых утихает, им на смену приходят цикады, вот-вот в лесу ухнет филин.

– Расскажи что-нибудь интересное, – просит девочка.

– Посмотри, – вздохнула бабушка, – там, около леса, с реки поднимается туман. Завтра снова будет жаркий день. – Бабушка поправила очки на носу, а девочка вопросительно посмотрела на неё в ожидании какой-нибудь истории. – Ты теперь уже взрослая, скоро десять. – Бабушка сделала паузу и немного задумалась. – Хочу рассказать тебе одну историю нашей семьи…

– Правдивую? – девочка зачерпнула большую ложку варенья и с удовольствие положила её в рот.

– Конечно, – улыбнулась бабушка. – Так слушай. Было это давным-давно, когда меня ещё на свете не было. Случилась эта история с твоим прадедом Артуром – моим отцом. В то время началась первая мировая война и многих мужчин призвали на фронт. Нашему Артуру только исполнилось восемнадцать. Так подумаешь, ещё ведь мальчик совсем, только жить начинает и сил набирается, а тут уже война. А как раз, неприятель стал вторгаться на наши земли. Вот сюда, где стоит наша деревня и мы с тобой сидим. Говорил мне отец, что приказ был один для всех – отстоять земли поместья Голденбург. Скот, женщин и детей отправили через лес на поклон к Графу с просьбой приютить. Тогда, собственную деревню дотла сожгли и сражение приняли. С топорами и вилами, одним ружьём на пятерых. Готовы уже были всей деревней смерть принять, но только не пустить врага и отстоять родные земли. И ведь отстояли! Каким-то чудом отстояли. Много было погибших с обеих воюющих сторон. Артур был ранен в живот и последнее что помнит с поля боя – это тяжелый стук конских копыт по земле, будто несётся целое стадо рыцарских коней. Очнулся Артур с перевязанным животом в незнакомом особняке, на чистой кровати. Множество раненых солдат лежали в огромном зале, с высоким потолком расписанным замысловатым узором. Стены украшали лепные колонны и цветочные узоры, в некоторых местах были вбиты большие гвозди, видимо ещё недавно тут висели картины. К кровати Артура подошла молоденькая девушка с тёмными волосами. Она помогла солдату сесть и подала миску с густым мясным супом.

– Вы в поместье Голденбург, – сообщила девушка высоким голосом. – Ваши родные тоже здесь, после обеда я их приглашу. Вы были ранены в живот, но рана быстро заживает. Пожалуйста ешьте суп, для выздоровления нужны силы.

Что-то странное витало в воздухе этого импровизированного госпиталя. В каминах трещали поленья. Молодые девушки ходили между рядов кроватей и подавали раненым солдатам еду. Вдруг, Артура окатило холодной волной непонимания. Если в этом огромном зале столько кроватей, и все они заняты ранеными людьми, то почему никто не стонет и не кричит? Он тут же вспомнил о своём ранении, вспомнил острую боль от пули, как горячей кровью пропиталась солдатская форма. Живот не болел. Он осторожно заглянул под повязку. Выше пупка протянулась красная полоса. Конечно, совсем недавно зашили… Но тут нет ни одного шва! Будто это была царапина, которая сама затянулась.

Прошло некоторое время, Артур окреп на столько, что смог гулять по саду поместья. В тех садах он и влюбился в хрупкую, темноволосую, нежную Марту. Ту самую девушку, которая принесла суп к его кровати.

Сама Графиня с дочерью помогали в уходе за ранеными солдатами. Графиня была высокой, худощавой и строгой. Златовласая дочь Ева, лет пятнадцати, шустро перемещалась по особняку то со звякающими банками, то подносами с лекарствами, а то лихо скакала на молодом гнедом коне по парковым дорожкам. Ева была любимой и единственной дочерью четы Голденбург. Говорили, что она поздний ребёнок и родилась очень слабой. На протяжении пяти первых лет жизни девочки, врачи ей неустанно пророчили скорую смерть. Ева росла вопреки всему. Она расцвела прекрасной юной принцессой, полной сил и здоровья. Общество аристократов обязательно осудило бы родителей Евы. Ведь, не положено юной леди скакать на лошади и заниматься садовыми растениями, водить дружбу с прислугой и выпекать пироги вместе с кухаркой. Графа и Графиню это ничуть не беспокоило, их семья была скрыта от осуждающего общества в глубине леса, под крышей старинного поместья.

Графиня и Граф вставали рано утром вместе со своими слугами и принимались за дела. Графиня занималась лазаретом, а Граф жизнеобеспечением поместья. Граф вместе с прислугой пахал землю, заготавливал дрова, кормил скот и всё время приговаривал, что скоро вернётся прежняя жизнь, только не дать смерти забрать к себе тех, кто ещё не пожил. «Мы ещё поспорим со старухой-смертью!» – иногда вскрикивал Граф и тряс кулаком в небо.

В начале сентября всех жителей поместья Граф собрал в большом зале.

– Волей обстоятельств наше поместье стало временным домом для жителей окрестных деревень. Мы с Графиней рады, что можем оказать помощь нашей стране в непростой период, сохраняя ваши жизни. Наши храбрые солдаты почти поправились и вскоре им придётся вернуться на фронт, ведь война ещё не окончена. Но это не значит, что мы выгоним ваши семьи на пустые земли. До тех пор, пока не кончится война и мужчины не вернутся домой, женщины и дети смогут остаться в особняке. Мы с Графиней предоставим вам спальные места, простора не обещаем, но ежедневная еда и тёплая постель будет у каждого из оставшихся в поместье. Остаться позволим тем, кто согласен работать по хозяйству, ведь животные, особняк и посевные поля нуждаются в тщательном уходе! – по залу прокатились вздохи одобрения.

Прошло ещё немного времени, осень застучала дождями в окна, солдаты стали покидать поместье Голденбург. Жизнь в особняке стала напоминать быт большой общины под руководством Графа.

В начале октября, в особенно слякотный и промозглый день, дверь особняка с грохотом распахнулась, и послышался женский крик. Вопила Марта «Скорее, скорее! Там леди Ева погибает!»

– Что случилось? – железным голосом спросила Графиня выбегая из столовой залы. Мери старалась сохранить аристократичное самообладание, но материнское сердце ей подсказывало, что произошло непоправимое. Уже несколько недель её тревожило смутное предчувствие беды.

– Ой, леди Мери! – Марта от волнения задохнулась, – Конь вернулся с реки без седока…

Графиня побледнела и на секунду замерла на месте, она выпрямилась напряженной струной. Вместо того чтобы лишиться чувств, как положено знатной леди, женщина стиснула зубы так, что лицо её приобрело страшное воинственное выражение. В глазах Графини читалась глубокая мысль, внезапно наступившую тишину особняка разбил стук каблуков твёрдой поступи Мери.

– Марта! Бери людей, носилки и догоняйте меня. Сообщите Графу!

В тот момент, когда Марта ворвалась в особняк, Артур поджидал её у входа. Он надеялся побыть ещё немного со своей возлюбленной, ведь близился день, когда он снова отправится на фронт. Таким образом, он стал свидетелем того, как Графиня быстро вышла из дверей особняка, ловко запрыгнула на гнедого коня, крикнула непонятные слова, и конь умчал её.

Все, кто были в особняке, бросились следом за удаляющейся Графиней. Люди бежали на вересковую пустошь, через запущенную часть сада, скорее напоминающую дикий лес. Графиня стояла на коленях около большого плоского камня, на нём лежала леди Ева. Каким-то непостижимым образом животное доставило Мери на место трагедии. Рядом, на примятой траве, были видны следы падения лошади, чуть дальше след, где копыта проскользили по размякшей глине. На виске юной девушки расплылся синяк и из рассечённой кожи сочилась кровь. Но то, что ещё увидели прибежавшие на место трагедии люди, лишило их дара речи. Плечи и грудь леди Евы заливала алая кровь. Тёплая кровь стекала на плоский камень, заполняла холодные трещины и тонкими струйками устремлялась в сырую землю. Причиной трагедии стал нательный крест, который проткнул артерию на шее юной принцессы.

Глава 4

– Бабушка, неужели леди Ева умерла? – Каролина увлеченно слушала историю и не заметила, как густые сумерки опустились на сад.

– Да, леди Ева умерла, – с сожалением вздохнула бабушка.

– Но как же, нательный крест мог убить девушку, он же такой маленький, – девочка недоумевала и пыталась разобраться в загадочной смерти.

– Раньше украшения делали крупными и утонченными особенно для богатых и знатных особ. Как объяснил твой прадед Артур: «похоже, что трагедия произошла так: лошадь поскользнулась на влажной глине, девушка упала на камень и ударилась головой, а крест воткнулся ей в шею».

– Очень странная смерть, – засомневалась девочка. – Вокруг была война, а Ева погибла от смертельного ранения нательным крестом. Ладно бы, просто упала, с лошади, а тут ещё и крест. Что было дальше? И что за слова сказала Графиня прибежавшей лошади?

– Дальше история становится более страшной и запутанной, – ответила бабушка и зажгла фонарь. Электрический свет разогнал сумерки, столпившиеся вокруг кованного стола. На небе появились звёзды и за рекой ухнул филин. С соседнего двора донеслась весёлая песня и запах готового шашлыка. – Ты не забоишься спать?

– Нет, бабушка, не забоюсь! Я уже взрослая, – уверенно сказала Каролина.

– Тогда сбегай в дом и принеси нам что-нибудь накинуть. Вечер тёплый, но одеться не помешает.

– Вот, бабушка, одевай! – девочка запыхалась. Она снова села на свой стул и залпом допила остывший чай. Бабушкина история затронула какие-то скрытые струны души и казалось, что вот-вот девочка узнает что-то невообразимо ценное и значимое для неё самой.

– Никто из жителей поместья больше не видел тело леди Евы. Похорон не устраивали, хотя время шло. Графиня ходила по особняку словно тень. Некоторые видели, как она по ночам входит в библиотеку, но когда она оттуда возвращается никто не знал. Графиня ранним утром раздавала поручения слугам, спрашивала о делах поместья и снова исчезала. Горе матери можно понять, ей теперь не до этого мира. У неё свой мир печали и страданий. У неё теперь своя война и глубокая рана. Граф тоже стал серым и хмурым. Он чаще Графини появлялся в особняке, но больше не помогал в хозяйственных делах поместья. Всё больше времени он проводил в своём кабинете, занимался изучением книг и ежедневно писал по несколько писем. Граф продолжал управлять всеми процессами, происходившими в поместье, но казалось с этих земель вместе со смертью леди Евы ушла радость.