Успех с гафтовскими параметрами окрылил нашего героя. Выяснилось, что зарабатывание денег – занятие не столь сложное и совсем не опасное.

В том же 1989-м ЛогоВАЗ протолкнул крупную сделку с партией Фиатов-Типо. Кредит 8,5 миллиона долларов дала одна из вазовских структур: Интер-Волга. Logo system помогла приобрести в Италии партию автомобилей.

Сделку оформили на внешнеторговое объединение (ВО) Агропромсервис: это означало как бы приобретение машин для себя. Накануне ЛогоВАЗ стал ассоциированным членом Агропромсервиса. Закон не позволял перепродавать машины на сторону, но и не запрещал переуступить их своей структуре – ЛогоВАЗу. А поскольку передача фиатов происходила не из-за рубежа, ЛогоВАЗ мог поступать с ними по своему усмотрению.

Ю. Дубов в «Большой пайке», захлебываясь от восторга, объясняет, как обрабатывалось руководство ВО: «Два дня и две ночи они директора этого и двух его замов поили-кормили, девок им откуда-то из Метрополя возили, подарки дарили, а к вечеру в воскресенье те подписали документы». Накрыть поляну, подтянуть продажных девок – тоже черты будущего фирменного стиля БАБа.

Березовский не без гордости вспоминает свою первую комбинацию: «Никто никогда не продавал в России иномарки. Мы привезли первую партию – 886 фиатов. Взяли кредит, выложились до копейки. Мне говорили: ты сумасшедший. Их никто не купит. Их по дороге растерзают. И вот приходит замдиректора АвтоВАЗа – и стоят эти фиаты на стоянке, как летающие тарелки с Марса». Красиво сказано, черт побери!

Если сделка имени Миши Гафта была чистым надувательством, то контракт по ввозу итальянских машин – вполне законный рыночный ход, умело использовавший спрос на европейские автомобили и лазейки в умирающей советской системе хозяйствования.

Logo system в лице своего главы Джанни Чемароне закупил для ЛогоВАЗа фиаты по цене от шести до семи тысяч долларов. Сбывали их по 11–13 тысяч, хотя машины были не новые – год с лишним хранились на открытой стоянке где-то в Скандинавии. По западным меркам эти фиаты считались устаревшей рухлядью, но в голодном Союзе они казались верхом роскоши. Добавим к этому, что кредит ЛогоВАЗ заводу не вернул и тот впоследствии был списан.

Несколько толковых ребят из науки после образцово-показательной торговой операции как по мановению волшебной палочки стали миллионерами. Руководство СП почувствовало: им не надо больше ничего ни с кем согласовывать, они могут делать что захотят, им больше не нужно считать деньги – поездки за рубеж, частные авиарейсы, дорогие отели, рестораны, валюта, лучшие автомобили, одежда и обувь из лучших бутиков и роскошные эскортницы – все, что еще вчера казалось недостижимой мечтой, им теперь по плечу.

Вот и закончилась полная счастливых надежд правильная (почти правильная) юность нашего героя. Вы скажете, какая юность в сорок три? Взросление у каждого происходит в разное время. Завершилась увертюра, сыграна красивая прелюдия. Все только начинается в жизни молодого внесистемного чертика.

Теперь уж он точно не будет Молчалиным. Вы не знаете Березовского. Березовский вас всех продаст и купит. Ему нечего бояться. Еще посмотрим, кто теперь начальство! Пусть академики сами бегают за ним. И еще он больше никогда не окажется в роли неудачливого героя-любовника – только плейбоя! Бабы теперь сами станут искать его внимания и влюбляться как кошки… Он будет и Казановой, и Калиостро, и великим манипулятором.

Рано БАБ раздухарился – от себя не убежишь. Он еще не раз будет праздновать труса – и перед безжалостными органами, и перед могучей машиной власти, и перед отвязными бандитами. Он еще будет втискиваться бочком в приемные всесильного начальника Службы безопасности президента (СБП) А. Коржакова, вице-премьера О. Сосковца, на лице – все те же многократно отрепетированные покорность и боязливость. Изображая Березовского в высоких кабинетах, управделами президента Павел Бородин «по-заячьи прижимал к подбородку сжатые лапки, подразумевая портфель, мелко и подобострастно тряс головой и бормотал без остановки: „Спасибо, спасибо, спасибо“».

Чему тут удивляться? Мы знаем, что такое страх перед жестокой Системой, воспитанный десятилетиями пропаганды, лагерей, репрессий и тотального контроля над жизнью «маленького человека». Но мы видим: наш герой уже научился переступать через это. На многое ли его хватит?

Борис Абрамович почувствовал свою силу, выпал из теплого гнезда Академии, распрямил плечи, преисполнился. Первый шаг – обескровить и проглотить АвтоВАЗ. Он готов и к настоящему большому полету. Но сколь величественным будет сей полет, с кем ему теперь предстоит сразиться там, в разреженных горних высях, недоступных обычным людям, он еще не представляет. Мечты о покорении ООО Россия пока остаются далеко за горизонтом его самых смелых фантазий.

Еврейские авантюристы

Они говорят на всех языках, утверждают, что знакомы со всеми князьями и великими людьми, уверяют, что служили во всех армиях и учились во всех университетах. Их карманы набиты проектами, на языке – смелые обещания, они придумывают лотереи и особые налоги, союзы государств и фабрики, они предлагают женщин, ордена и кастратов; и хотя у них в кармане нет и десяти золотых, они шепчут каждому, что знают секрет tincturae auri^[50].

Стефан Цвейг

Авантюрами могут быть опасные приключения, бесцельные похождения, неожиданные происшествия, главные свершения жизни или деловые рисковые предприятия. Для некоторых людей авантюра становится делом жизни. Милан Кундера определяет авантюру как «страстное открытие неизвестного». Так хорошо это или плохо?

И. Муромов^[51] называет главные отличительные черты образцового искателя приключений: «непредсказуемость, импульсивность, сосредоточенность на сегодняшнем дне, вера в удачу, доходящая до суеверия, богатая фантазия, прожектерство, смелость, решительность, даже жестокость, эгоцентричность и общительность, любовь к внешним эффектам, обманам, мифотворчеству, к игре, умению плести интриги».

В XVIII веке именно искатели приключений крутили рулетку европейской истории.

Маленький барон фон Нейгоф, сын вестфальского дворянина, известный авантюрист, растеряв все свое состояние, получил поддержку Константинополя, затем Амстердама и несколько раз высаживался на Корсике, провозгласив себя королем Теодором I.

Шевалье д’Эон де Бомон, французский дворянин, тайный агент, принадлежавший к дипломатической сети Королевского секрета, первую половину жизни прожил как мужчина, вторую – как женщина: переоделся в дамское платье и руководил международной политикой. Несмотря на хрупкое телосложение, шевалье считался одним из лучших фехтовальщиков своего времени. Российский период его жизни окружен легендами, ему посвящен роман В. Пикуля «Пером и шпагой». Вернувшись в Европу, д’Эон потребовал, чтобы его признали женщиной и называли мадемуазель де Бомон. Умер(ла) он/она в Лондоне в возрасте восьмидесяти одного года. Освидетельствовавший тело врач подписал следующий акт: «Настоящим подтверждаю, что осмотрел и вскрыл труп шевалье д’Эона и обнаружил на его теле мужские гениталии, прекрасно развитые во всех отношениях». Возможно, шевалье страдал от синдрома Каллмана – так называемой неполной маскулинизации. Термин эонизм долгое время использовался для обозначения трансгендерного поведения. Одно из первых в мире обществ трансвеститов носит имя Бомона.

Джузеппе Бальсамо (Калиостро) родился в семье сицилийского торговца сукном. В детстве будущий алхимик был непоседлив и склонен к авантюрам, больше интересовался фокусами и чревовещанием, нежели науками. Из школы его выгнали за богохульство и кражу. Джузеппе Бальсамо путешествовал по Европе, видел Париж у своих ног, именовал себя графом Калиостро. Внешне невзрачный, он обладал магнетической властью и притягательностью для женщин. Говорил на четырех языках, на всех – с иностранным акцентом, держался таинственно и напыщенно. Загадочный иностранец был занят изготовлением драгоценных камней и угадыванием выигрышных номеров лотерей. Обманутые лондонцы преследовали мага: он даже попал в тюрьму, но в связи с недоказанностью преступлений был выпущен.

Джон Лоу – финансист и экономист; этот неизвестно откуда появившийся шотландец вначале прокутил собственное огромное наследство, а потом создал государственный Banque gentrale и так называемую систему Лоу, стал министром финансов Франции. Банк выпускал бумажные деньги, не обеспеченные золотом и серебром (что, по мнению Лоу, могло способствовать деловой активности и обогащению нации), и разрушил банковскую систему страны – спекулятивный ажиотаж из-за чрезмерной эмиссии банковских билетов и неразумная дивидендная политика привели к ликвидации инициатив Джона Лоу.

Граф Сен-Жермен – французский авантюрист, путешественник, маг, алхимик и оккультист. Происхождение графа, его настоящее имя и дата рождения неизвестны. Владел многими европейскими языками, а также арабским и древнееврейским, занимался улучшением бриллиантов и алхимическим получением золота, выполнял дипломатические миссии, пользуясь одно время доверием короля Людовика XV.

Они любят риск, втягивают окружающих в свои авантюры и стараются подчинить их себе. Обаяние и настойчивость могут приводить этих людей к очень крупным победам. Луи-Бонапарт, например, сначала стал президентом, а потом императором Франции.

Еще они очень любят менять имена. В XVII веке в России было около двадцати самозванцев, в XVIII – до сорока; они буквально врастали в свои роли и отождествляли себя с теми, за кого выдавали. Пугачев плакал, разглядывая портрет царя Павла, считая его своим отцом.

Они выходят в море – пираты и их сокровища породили целое направление в приключенческой литературе, – строят финансовые пирамиды, плетут политические интриги, создают личные религии, шпионят, подделывают произведения искусства, продают статую Свободы или Эйфелеву башню.

Авантюристы становились великими путешественниками, открывателями новых земель – Колумбами и Магелланами, знаменитыми военачальниками и завоевателями – Наполеонами и Чингисханами, героями сражений, смелыми торговцами, революционерами, низвергателями престолов, создателями прорывных технологий – Стивами Джобсами, Николами Теслами, Илонами Масками, великими спортсменами, знаменитыми поэтами, футуристами и битниками, рок-музыкантами, рэперами, создателями многочисленных молодежных субкультур или… флибустьерами, разбойниками – Разиными и Пугачевыми, кровопийцами, проходимцами – Хлестаковыми и Чичиковыми, провокаторами – Гапонами и Азефами, криминальными авторитетами, создателями мафиозных кланов и мафиозных государств, религиозными фанатиками, сектантами, кровавыми диктаторами и полевыми командирами, знаменитыми террористами, финансовыми провокаторами типа Сороса.

Два списка – в одном все как бы положительные, мы их вроде теперь одобряем. Прошли века: мы принимаем и царя Давида, и Александра Македонского, и Наполеона, и Петра Великого, хотя редкие были душегубы. Интересно отметить, что совсем неавантюрных правителей – типа Николая Второго и Федора Иоанновича – подчас не одобряем, некоторые почитают их «слабаками», иные даже вспоминать о них не хотят.