– Выражать благодарность я могу не только словами. Но отложим это до тех пор, пока ты не расскажешь, что там ещё у тебя припасено.

Катя ехидно прищурилась.

– Знаешь меня как облупленную, да? Неплохо, господин Претендент, – она поставила бокал с вином на стол и посерьёзнела. – Это насчёт Канцлера и того, что мой отец подаст бумаги на тебя в комиссию.

– Отчего-то я не удивлён именно этой теме. Ну, рассказывай. Я весь внимание.

Глава 5

Перед Новым годом я посетил, вместе с Катей, благотворительный вечер. Причём не как «брелок» боярыни, а как гость, получивший персональное приглашение. Конверт с приглашениями – для меня и моей спутницы – вручили на КПП квартала, когда я приехал принимать подаренную Канцлером усадьбу.

Боярыня Морозова тоже получила персональное приглашение, и, нежась в субботу утром в тёплой постельке, мы решили отправиться на этот приём вместе.

Во время приёма моя персона вызвала интерес среди приглашённых гостей. В итоге я пообещал представителям одного боярского рода и одного дворянского в новом году посетить их приёмы. А ещё один дворянин очень долго представлял нам с Екатериной свою юную дочурку, а заодно интересовался реализацией товаров моей швейной фабрики…

Однако продолжение этих знакомств будет происходить уже в две тысячи восьмом.

Тридцать первое декабря – последний день года по юлианскому календарю. И это несколько менее знаменательное событие, чем день зимнего солнцестояния, мы снова отмечали впятером.

Всем хотелось праздновать в новом особняке, но, увы, пришлось довольствоваться съёмной квартирой.

– Так, салаты у всех наложены? Фужеров всем хватает? – хлопотала вокруг стола тётя Мари.

– Марина, отдохни уже, – вздохнул Вадим. – Всё готово!

– Давайте уже поедим, – проворчал Глеб.

Наконец все расселись по местам. Тётя бросила взгляд на часы и первой подняла бокал с вином.

– Ну что ж… Рада, что этот праздник мы отмечаем все вместе. Две тысячи седьмой… выдался богатым на разные события! И события отличные! Я не помню, чтобы хоть раз в жизни у нас был настолько благостный год. И вот он заканчивается. Никто не вернёт две тысячи седьмой…

Тётя Мари чуть поникла, вспоминая всё, что произошло за последние двенадцать месяцев.

– Две тысячи восьмой будет ещё лучше! – я решил её подбодрить.

– Да! – быстро согласилась тётушка. – Спасибо две тысячи седьмому! Провожаем его с чистым сердцем и благодарностями!

– Ура!!! – закричали братья, которым суровая тётушка в бокалы налила только сок.

Мы со звоном чокнулись бокалами, сказали ещё парочку тостов, провожая год…

А затем из динамиков телевизора послышался бой курантов Перунской башни Московского Кремля, и на экране появилась фигура Канцлера.

– Тётя, прибавь звук! – оживился Борис.

Я уже давно знал, насколько трепетно жители Российской империи относятся к речи императора в день зимнего солнцестояния и новогоднему обращению Канцлера.

Могучий бородатый «дваргонец» уверенно рассказывал об экономических и внешнеполитических достижениях империи за последний год. Всё, о чём он говорил, я и так знал, ибо за новостями слежу. Пока мои близкие впились глазами в экран телевизора, я немного заскучал и предался размышлениям о «двойном Новом годе».

Получается, в Российской империи есть традиционный Новый год – родовой праздник, самый важный праздник в году. И в этот день жителей империи поздравляет император. А есть Новый год по юлианскому календарю (который изобретали жители города со столь родным названием – «Александрия»). И тогда по телевизору выступает Годунов. И самое примечательное, что этот праздник как раз и принесли в Россию Годуновы.

В былые, доимперские, времена Рюриковичей называли «царями», а ещё раньше они были единственным великокняжеским родом. И тогда для членов этого рода было в порядке вещей лично возглавлять свои рати, или даже армии, во время войн. Рюриковичи были могучим родом великих воинов и мудрых правителей.

Но постепенно численность населения на подконтрольных территориях увеличивалась, а вместе с этим и численность армий, и численность Гуру. Однако великих воинов это не пугало, они продолжали играть активную роль на поле брани. И в один «прекрасный» момент людей с кровью Рюриковичей осталось очень мало. Внешние и внутренние враги почти извели могучий род. По легенде, три из четырёх оставшихся совершеннолетних мужчин рода умерли в один день. В этот же день воевода Борис Годунов спас жизнь последнему совершеннолетнему Рюриковичу.

Он был спасён, но очень слаб. Целительницы боролись за сохранение его жизни, а боярские рода тем временем пытались урвать побольше власти. И под предлогом «братского права», император Священной Римской империи германской нации вторгся на территорию России с намерением спасти «младшего брата» от бунтовщиков. Король Швеции тоже решил воспользоваться моментом, а ведь в то время ещё и с Польшей шла война…

Страна погрузилась в хаос…

И в этом хаосе Борис Годунов смог сплотить часть бояр с их ратями, собрать ополчение из простолюдинов, и в конечном итоге прогнал с родной земли вторженцев. Позже его род получил родовое титульное прозвище «Боярский род Хранителей», а Борис Годунов получил право представлять для всех волю царя.

Годунов сокрушил всех врагов, внутренних и внешних. И заставил вторгшихся королей и императора Священной Римской империи выплачивать репарации в течение пяти лет. Вот тогда европейцы, чтобы снизить выплаты, и попытались провернуть хитрый финт, пользуясь тем, что в разных странах была разная система летоисчисления. Но Годунов был ещё хитрее и ввёл в официальных документах на территории страны тот же календарь, которым пользовались в Европе.

Вот поэтому сейчас в Российской империи, по сути, два Новых года.

– …А под конец года всю империю поразила победа Аскольда Игоревича Сидорова на всеимперском бойцовском турнире среди учеников старших школ. Впервые за последние сорок семь лет представитель непривилегированного сословия одержал победу в этом важном турнире! – моё имя, произнесённое Канцлером с экрана телевизора, удивило меня и вырвало из размышлений.

Ну а родственники с восторгом начали поглядывать в мою сторону. Гордятся всем происходящим. И не понимают, что Годунов ведёт какую-то свою игру с моей скромной фигурой в качестве фишки.

И то, что всего лишь один дворянский род на предновогоднем приёме открыто делал мне брачные намёки – показатель. Раньше я полагал, что желающих затащить будущего Гуру с хорошим доходом в свой род окажется значительно больше. Но Канцлер слишком ясно дал понять, что и без матрилинейных браков сможет сделать из меня аристократа.

Ну да Форкх с ним. Сегодня праздник, и можно с чистой совестью отвлечься от всей этой рабочей суеты.

– Бабах!

Вадим открыл бутылку игристого вина, и пробка от бутылки едва не врезалась в люстру.

– Давай, скорей разливай, пока куранты бьют! – поторапливала Вадима тётушка. – Только Глебу и Боре на донышке.

– Да тут всем немного выйдет, – ответил Наставник, наполняя фужеры.

– Ну, с Новым годом!

– С новым счастьем!

– Пусть Новый год будет ещё лучше прежнего!

Так и наступил две тысячи восьмой.

Как только закончили бить куранты, на мой смартфон начали приходить сообщения-поздравления от княжон, Кати и остальных друзей.

Писали не только мне, но и тёте Мари и Вадиму. Наставник, недовольно отрываясь от экрана своего смартфона, напряжённо поглядывал в сторону тётушки каждый раз, как пищал её телефон. И почему в этот момент я опять вспомнил про Канцлера?

– А теперь перейдём к главному событию новогодней ночи! – отложив смартфон в сторону, торжественно объявила тётя Мари и повернулась к ёлке, под которой лежала накрытая покрывалом кучка. – Давайте все вместе.

Мы впятером взялись за край покрывала.

– Раз… два… три… Тяни! – скомандовала весёлая тётушка.

Мы сдёрнули покрывало и увидели подарки в яркой упаковке с блестящими бантами.

– А теперь, налетай! – радостно выкрикнула тётя Мари и первой бросилась к цветастым коробкам.

Под каждым бантом были приколоты крохотные открытки.

«Аскольду, в новый 2008-й год. От любящей семьи и Вадима».

С лёгким трепетом я снял обёрточную бумагу и увидел лакированную деревянную шкатулку. Что же там внутри? Шкатулка легкая, но подарок ведь от всей семьи, вряд ли там окажется что-то бесполезное.

Не думал, что буду так радоваться какому-то подарку. Я сам не заметил, как начал воспринимать этих четверых как близких членов семьи.

Ну-ка, откроем…

– Форкх меня дери… – я обомлел. Сердце заныло от тоски. Я поднял глаза на своих близких и тихо проговорил: – Спасибо.

– Не рассчитывала, что мы настолько угадаем с подарком, – улыбнулась тётя Мари, всё ещё возившаяся с бантом на подарке от меня.

– Что, нравится? – хмыкнул Боря. – Тётя говорила, это камень сильнейших! Подходит чемпиону!

Брат с нетерпением продолжил разрывать бумагу на своём подарке, ну а я неотрывно смотрел на браслет, лежащий в шкатулке. Мне нравились и кожаные, и деревянные вставки, и чёрная нить, обвивающая главное – двадцать лиловых камней.

Александрит.

Камень, который подбрасывает своему обладателю испытания, но вместе с ними и новые силы.

– Ух ты! Это же ноутбук! Да ещё и последней модели! – восторженно закричал Боря и кинулся обниматься. – Спасибо, Аск!

– Смотри, у меня такой же! – хмыкнул Глеб и, поймав мой взгляд, кивнул: – Спасибо.

– Господин, это… это же? – изумлённо забормотал Вадим, переводя взгляд с небольшого камешка на своей ладони на меня.

– А чего ты так удивляешься? – хмыкнул я, высвободившись из объятий Бори. – Всё верно. Это усилок. Твой личный. Носи теперь его всегда с собой.

– Благодарю, от всей души благодарю… – Наставник склонился в поклоне.

– Да брось ты, – я усмехнулся. – Сегодня же праздник, и это просто подарок.

Ну а тёте от меня достался новенький фотоаппарат. Уж очень она его хотела.

После обмена подарками мы все вместе вышли во двор, смотреть, как запускают фейерверки, и самим запустить парочку. Когда вернулись обратно в квартиру, Вадим отвёл тётушку в сторону.

Спустя две минуты она зашла в гостиную с новым колье на шее. Следом плёлся смущённый, но довольный Вадим.

* * *

Второго января я посетил очередной светский вечер. Поводом к нему послужило открытие художественной галереи. Перед тем как отправиться туда, я долго ломал голову, кого бы взять в спутницы. С Катей я уже на подобном приёме был. Знакомые княжны мало того, что птицы высокого полёта, так ещё и ни одной не было сейчас в Москве. Позвать какую-нибудь знакомую аристократку из лицея? Тоже не очень хороший вариант. Ладно бы я лично мог встретиться, чтобы пригласить – но ведь каникулы. А для звонка или письма мы не настолько близко знакомы.

Нужен был кто-нибудь из друзей. Может, из клуба инженеров или учсовета? Нет, не настолько близко знакомы. Машу Роднину? Ну нет, не люблю я связываться с теми, на кого положил взгляд кто-то из моих друзей.

Даже промелькнула мысль пригласить танцовщицу из «Кущ». Но это будет совсем уж неуместно.

Если бы не настораживающие действия дворянина Чудинова, взял бы с собой тётю Мари. Собственно, так я и намеревался поступить в самом начале. Но всё-таки решил по возможности держать её подальше от аристократов. По крайней мере, до тех пор, пока не пойму, что именно затеял Канцлер.

Одному идти тоже не вариант – так я дам всем знак, что готов к предложениям. Но я предпочёл бы не получать предложения, на которые буду вынужден ответить отказом.

Сделав круг в размышлениях, я вернулся к кандидатуре боярыни Морозовой.

А она и не против.

К тому же вечером, после приёма, мы поехали к ней…