– Представь, что стоишь на дне бассейна, – предложил Реков, – вода верхние конечности поднимет без твоего желания и усилия. Вот и со мной так получилось. Сижу, как идиот, с задранными лапами, пытаюсь их опустить, а не получается. И так дергаюсь, и этак, результата ноль.

Лев Михайлович тихо поинтересовался:

– Как самочувствие? Тебе удобно?

Я в ответ:

– Нет!

Овчаренко моргнул, мои конечности обвалились, ну прямо как кошки с забора шлепнулись. Сижу, молчу. Лев встал.

– Никогда не говори, что тебя нельзя загипнотизировать. Любого можно. Просто не попадался тебе нужный специалист.

После того случая я захотел к нему в ученики, но он меня не взял.

– Почему? – полюбопытствовала я.

Реков пожал плечами:

– Наверное, не счел меня талантливым.

– Позвони Овчаренко, – потребовала я.

– Ладно, – согласился Андрей и ушел.

– Он не хочет при нас беседовать, – удивился Володя.

– Странно, – согласилась я, – простое дело, набрать номер и поговорить.

– У каждого свои тараканы, – решил Володя, – у Рекова они питаются психологическими знаниями, поэтому особенно жирные и чрезвычайно умные.

Раздался звук шагов, в кабинет вернулись Андрей и Нина.

– Он считает, что я заколдована, – объявила Осокина.

– Конечно, нет, – поморщился Андрей, – думаю, с вами в детстве работал психолог. Только и всего.

– И поэтому я ничего не помню? – насела на него клиентка.

– Возможно, да, а возможно, нет, – вывернулся Реков.

– Зачем такое проделали? – всхлипнула Нина. – Поиздевались над девочкой!

– Не отвечу, – быстро отреагировал Андрей, – и Лампа с Владимиром не знают. Вероятно, в вашем детстве возникла некая неприятная ситуация. Поэтому на пороге тринадцатилетия с вами кто-то работал.

Гостья села в кресло, потом вскочила и забегала по комнате.

– Если мое имя на самом деле Ирина, то… то… то…

Осокина замерла.

– Хотите чаю? – предложила я. – У нас есть вкусное печенье.

Посетительница отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.

– Если я Ирина Мальцева, а не Нина Осокина… то… то… Тимофей Ильич не мой отец. Папу звали Петр! Логично?

– Вроде да, но нет, – быстро возразил Володя, – скорее всего, Ирина Петровна Мальцева существует только в ваших мыслях. Она придумана. Фантом.

Раздался тихий звук, Костин посмотрел на экран компьютера.

– Владимир абсолютно прав, – заговорил Андрей, – людям иногда такое кажется!

Глава шестая

– Ты что-то нашел о Нине? – спросила я, когда мы остались одни.

– Юра нарыл, – уточнил Володя.

Я удивилась:

– А куда Валера подевался?

– Уволился, – коротко ответил Костин.

– Значит, у нас новый Юра, – улыбнулась я, – надеюсь, характер у него лучше, чем у тезки Чернова, прежнего шефа отдела компьютерного розыска.

– Юрий прежний, – со вздохом уточнил приятель, – Чернов вернулся.

На секунду я потеряла дар речи, но потом он ко мне вернулся в полном объеме.

– Чернов же ушел со скандалом! Обругал всех, сказал, что вокруг одни идиоты. А от Макса пахнет навозом, поэтому он, Юрий, заработал астму. Его жена, то бишь я, вечно сует свой нос куда не следует, ей надо шнобель дверью прищемить. А ты…

– Спасибо, знаю, – остановил меня Володя, – Юрий ушел в агентство Михаила Кругина, там ему пообещали огромную зарплату, два выходных, отпуск, как при советской власти. И фиксированный рабочий день! В девятнадцать часов шагай домой.

Я заморгала:

– Характер у Юры омерзительный, он не умеет себя вести, речь ужасная. Но в интернете противный парень способен на многое, и с умом у него полный порядок. Чернову не пришло в голову, что таких условий в нашем бизнесе не бывает?

Костин развел руками:

– Мой сосед по поселку – премьер Большого театра. Он нас с женой пригласил на спектакль. Стало ясно, земное тяготение над Ромой не властно, он парит над сценой, великолепный балерун. На днях танцор к нам прибежал в слезах: «Вова, Надя уехала по делам, домработница на рынок. Я один дома! Свет погас! А у меня репетиционный зал без окон, что делать?»

Я пошел к нему, спрашиваю:

– Где у тебя пробки?

Балерун убежал, вернулся с коробкой.

– Вот.

Я подумал, что щиток заперт, мне ключ от дверок дали. Открываю коробку, а в ней… пробки. От винных бутылок!

Костин расхохотался.

– Расскажи мне кто такое, не поверил бы. Но, оказывается, есть мужики, которые понятия не имеют, что такое электропробки и где у них в доме щиток расположен. Можно гениально исполнять партию в балете и ничего не смыслить в электричестве. Можно лучше всех владеть компьютером и ничего не смыслить в житейских вопросах. Юрий поверил, обругал нас всех, включая Макса, тебя, меня, хлопнул дверью и ушел к Михаилу.

– Не плюй в колодец, – язвительно заметила я, – недолго умница работал в идеальных условиях.

– Макс его назад взял, сегодня Чернов первый день на старом месте, – объяснил Костин, – Вульф ему условие выкатил: если он еще раз швырнет дерьмом в Лампу, в меня, вообще в кого-либо из сотрудников, то вмиг окажется за бортом навсегда. Испытательный срок у него полгода.

– Зачем Макс Юрия к нам вернул? – расстроилась я. – Если поискать, можно найти кого-то на него похожего.

– Похожего, но не такого, – возразил приятель, – Вульф его элементарно пожалел!

– Нашлась сирота казанская, – вспылила я. – Значит, мне надо забыть, как Чернов выкопал в интернет-помойке сведения о моем первом муже, которого посадили за нехорошие дела, и разослал их по внутренней почте? Надо улыбаться мужику, который за глаза говорит про меня: «Тупая недоумка, которую муж при себе на службе держит, чтобы на глазах находилась. Такую одну дома не оставишь». Сегодня вечером задам Максу эти вопросы. Парень перебежчик, ушел туда, где пообещали золотые горы, а когда стало ясно, что их не существует, захотел с «тупой недоумкой» снова работать? В Москве есть вакансии для айтишников. Пусть ищет для себя, что ему надо.

– У него жена заболела, – тихо объяснил Вова, – лежит в хосписе, он платный, пребывание кучу денег стоит. У нас самые большие оклады на рынке детективных услуг.

– Ужас, – ахнула я, – видела Олю несколько раз, последний уже после того, как Юрий нас покинул. Она пришла какие-то вещи из его кабинета забрать. Выглядела, как всегда, веселой. Вообще на больную не похожа.

– Тяжелый инсульт у нее случился, – объяснил Володя, – потеря речи, памяти, она не двигается, просто лежит. Юре очень деньги нужны.

– Ужас, – повторила я. – А какую информацию он тебе прислал?

– Петр Николаевич, Агния Львовна Мальцевы и Ирина умерли, когда дочери исполнилось тринадцать, – ответил Володя, – семья жила в центре столицы. Глава семьи археолог, автор нескольких книг, ездил на какие-то раскопки, жена его сопровождала. Это пока все сведения. Подробностей нет, но Юра работает. Теперь о Нине. Отец, Тимофей Ильич, был оператором на телевидении. Мать, Елена Сергеевна, там же работала редактором. У семьи квартира по советским временам очень хорошая, четырехкомнатная.

– Это редкость, – ответила я. – За какие заслуги они ее получили?

– Родители Тимофея – известные люди, – объяснил Костин, – оба почетные строители. Жена на кране работала, супруг каменщиком. В доперестроечные времена руководство страны назойливо подчеркивало, что в СССР рабочие и крестьяне главные. Из этой среды выбирали кого-то и демонстративно награждали. Наверное, родители Тимофея за ударный труд получили роскошное по меркам тех лет жилье. После кончины родителей в апартаментах остались сын и невестка, у пары родилась дочь Нина. Пока все.

– Мальцевы реально существующие люди, – уточнила я, – Ирина умерла в тринадцать лет.

– Да, – подтвердил Костин.

– И Осокины не придуманы, – не утихала я.

– Нет, – согласился Володя.

– Интересно, девочки встречались? – пробормотала я.

– Юрий скоро пришлет информацию, – кивнул мой лучший друг.

– Возраст у них совпадает, они могли сидеть в одном классе, посещать одну и ту же музыкальную школу или спортсекцию, – предположила я.

– Давай не гадать на бобах, у нас пока их адресов нет, – попросил Володя. – У тебя телефон пищит, эсэмэска прилетела.

Я вынула трубку. «Ваш заказ «Быстрая доставка» доступен к получению с пятнадцати часов в нашем магазине, на втором этаже торгового центра «Бум».

– Что-то случилось? – насторожился Володя. – У тебя лицо… такое…

– Какое? – заинтересовалась я.

– Словно тебе на дороге попалась говорящая жаба, – нашел нужное сравнение Костин.

– Вот только ее мне в подругах не хватало, – засмеялась я, – Кисы и Розы Леопольдовны вполне достаточно для создания шумовых эффектов в доме. Пока Юрий работает, схожу в магазин, надо кое-что купить!

Глава седьмая

– Че у вас там? – спросил парень за прилавком.

– Платье, носочки и зубная щетка, – ответила я.

– У меня сегодня только одна доставка, – протянул юноша, беря коробку, – на имя… Ев… Ев… пи…

– Евлампия Романова, – помогла я ему.

– Идите в кассу, – велел продавец и протянул мне листок.

– Я уже отдала деньги, – возразила я, показывая на строку «Оплачено полностью».

– Ааа, – пробормотал паренек. – Мерить станете?

– Хотелось бы, – ответила я.

Собеседник показал на занавеску:

– Там!

Я отправилась в указанном направлении, с большим трудом сумела открыть упаковку и пощупала носочки. Они мне сразу понравились, очень мягкие. И зубная щетка выглядела привлекательно. Потом настал черед платья.

Руки вытащили наряд, на нем болтался картонный прямоугольник. Я подняла его, удивилась, потом вынула из сумочки свой телефон. Магазин обещал покупателю двадцать процентов скидки, но на ценнике и на чеке, который мне прислали эсэмэской, стояла одна цифра. Кто-то забыл уменьшить счет.

Я высунулась в зал:

– Молодой человек!

– Чего? – ответил парень, не отрывая взгляда от телефона. – Размер не тот? Велико? Плохо сидит? Хотите обменять?

– Вопрос иной, почему не срезали цену? У вас в интернете указано: при покупке нескольких вещей – скидка. У меня три позиции! – объяснила я.

Юноша закатил глаза:

– Вы уже не девочка!

– Цена меняется по возрасту покупателя? – не удержалась я от ехидства.

– До такого еще не додумались, – парировал продавец. – Вы заплатили меньшую сумму.

Я всунула ноги в ботильоны, подошла к прилавку и показала бирку.

– Нет. Сколько здесь написано, столько и списали.

– Каждый раз одно и то же! – печально произнес консультант. – Ощущаю себя безумным попугаем в стране дураков. Внимательно смотрим вот сюда. И читаем!

– Скидка – восемьдесят рублей, – огласила я. – Неверно. У меня носки за четыреста, вот их цена, зубная щетка и платье феи. Все на девятнадцать тысяч семьсот рублей. Вам посчитать, сколько мне должны срезать? Двадцать процентов от суммы…

– Девушка, то есть тетя, – скривился продавец, – прямо перед вами на прилавке в красивой рамке указано правило скидки. Двадцать процентов от первой позиции!

– От какой первой позиции? – не сообразила я. – Почему я заплатила всю сумму?

– Вот нет, – снова принялся спорить юноша. – Следовало отдать девятнадцать семьсот, а вы заплатили девятнадцать шестьсот двадцать. Минус восемьдесят рубликов.

– Никогда не отличалась глубокими знаниями по математике, – призналась я, – но даже мне, натуральной блондинке, ясно, что двадцать процентов от девятнадцати тысяч больше, чем восемьдесят целковых.

– Да нет же! – покраснел собеседник. – Вот ваш чек. Сколько в нем товара? Количество?

– Три штуки, – сообщила я, – мы уже это выяснили.

– Первая позиция какая? – наседал на меня консультант.

– Носочки, – ответила я.

Теперь продавец побагровел.

– Их цена?

– Четыреста рублей, – прошептала я.

Консультант схватил калькулятор.