– Нет, конечно. Это было бы незаконно. За кого ты меня принимаешь? Я не расхититель гробниц какой-нибудь! – Майкл ухмыльнулся и протёр очки краем футболки. – Не то чтобы мне это было неинтересно… Честно говоря, я бы с удовольствием, если б можно было. В конце концов, археологи же раскапывают захоронения индейцев и первобытных людей, и по содержимому этих погребений можно очень много узнать о жизни этих людей.

– Какой ужас. – Я вспомнила все фильмы о вскрытии пирамид и проклятиях мумий, которые смотрела по телевизору. – Мне было бы страшно тревожить чужие кости.

Я поёжилась, представив, что было бы, если б я наткнулась на человеческий скелет.

– Ты же правда боишься кладбища, да? – с любопытством спросил Майкл.

– Не без того, – кивнула я, глядя поверх его кудрявой головы на тёмный прямоугольник окна и думая о могилах за живой изгородью в высокой траве, серебрящейся в свете звёзд. Мне вдруг показалось, что они чего-то ждут там, в ночи, и я, крепко сжав руки на груди, попыталась убедить себя, что это глупости.

– Ты веришь в привидения? – наклонился ко мне Майкл. Для образа идеального учёного ему не хватало только трубки во рту.

Я пожала плечами:

– Не знаю.

Меня, как всегда, немного смущала его рациональность. От его расспросов мне становилось неловко. Притворно зевнув, я направилась к двери:

– Пойду я, пожалуй, в постель.

Майкл кивнул.

– Если услышишь какие-то странные звуки или увидишь лицо в окне, просто позови меня, – добавил он, когда я уже вышла в коридор и направилась к нашей с Хизер комнате.

Я оглянулась. Вот теперь-то я точно не усну от страха перед тем, что может приползти с кладбища в нашу церковь.

– Молли, я же пошутил, – прошептал Майкл, когда я замерла, взявшись за ручку двери. – Единственная аномалия, которую ты сегодня увидишь, – это Хизер.

Не обращая на него внимания, я на цыпочках вошла в комнату. Темноту освещал лишь тусклый свет месяца из окна, поэтому я двигалась очень осторожно, боясь обо что-то споткнуться и разбудить Хизер. Вытащив из-под подушки пижаму, я переоделась и легла в постель. Мне хотелось поскорее заснуть, чтобы не вспоминать все эти жуткие истории из фильмов ужасов и страшилок.

Но вы знаете, как это обычно бывает: чем сильнее хочешь заснуть, тем больше просыпаешься. Твой слух ловит любой странный звук, и он мгновенно кажется тебе то шагами в гостиной, то стучащей в окно костлявой рукой, то стоном призраков в зарослях. Услышав какой-то всхлип, я застыла от ужаса и мысленно приготовилась увидеть чудовище. Сделав над собой усилие, я открыла глаза. В комнате не было ничего необычного – лишь Хизер беспокойно ворочалась в постели, бормоча что-то, похожее на «Мама, мама!». Её бледное лицо было почти полностью скрыто рассыпавшимися по подушке тёмными локонами.

Отвернувшись лицом к стене, я взяла плеер и надела наушники. Теперь я не услышу ничего, кроме голоса Джулии Харрис, читающей стихи Эмили Дикинсон. Я этим летом тоже намерена писать стихи, и это отличная пища для вдохновения.

* * *

Проснулась я от доносящегося с улицы стрёкота газонокосилки. Светило солнце, а Хизер уже не было в комнате. Часы показывали девять утра. Надеясь, что Майкл ещё не отправился ловить новых насекомых в свою коллекцию, я быстро оделась и выбежала в кухню.

Мама и Хизер сидели за столом, завтракая. Дейв уже ушёл в каретный сарай, где обустраивал свою гончарную мастерскую, а Майкл, по словам мамы, отправился на кладбище поговорить с мистером Симмонсом.

– Кто такой мистер Симмонс? – спросила я, наливая молоко в хлопья.

– Это смотритель кладбища. Он приходит примерно раз в месяц, подстригает траву и приводит могилы в порядок. – Мама отпила кофе. – Очень приятный пожилой господин. Ему лет семьдесят или восемьдесят, но держится он бодрячком.

Вспомнив о высоте травы на кладбище, я подумала, что мистер Симмонс, наверное, долго был в отпуске, но вслух сказала другое:

– Возможно, после его уборки там станет не так мрачно.

Мама с улыбкой обернулась к Хизер.

– Чем ты намерена сегодня заняться, дорогая? – спросила она.

Оттолкнув недоеденные хлопья, Хизер встала и направилась к выходу во двор.

– Ты куда? – окликнула её мама.

Единственным ответом ей стал стук захлопнувшейся за Хизер двери.

– Хм. Ну, ладно. Надеюсь, ей будет там хорошо. – Мама подошла к окну возле раковины и молча смотрела, как Хизер идёт по лужайке в сторону изгороди, туда, откуда слышался звук газонокосилки.

– Бедный мистер Симмонс. Думаю, она намерена выяснить, что он собой представляет.

Мама подошла ко мне и остановилась.

– У меня много дел, Молли. Когда доешь, выйди, пожалуйста, на улицу и присмотри за Хизер. Не хочу, чтобы она потерялась.

– Можно я лучше побуду с тобой и помогу по хозяйству?

Мама потрепала меня по плечу.

– Лучшее, что ты можешь для меня сделать, – это присмотреть за Хизер.

И она вышла из комнаты раньше, чем я успела что-то ответить. Я угрюмо доела завтрак и вышла на улицу в поисках Майкла и Хизер. Когда я дошла до кладбища, мистер Симмонс уже докосил и теперь вручную срезал остатки травы вокруг надгробий, а Майкл сгребал её в кучу около тачки. Хизер сидела на упавшей плите и неловко плела венок из ромашек. Я нерешительно остановилась у ворот. Заметив это, Хизер хмыкнула:

– Молли боится сюда заходить. Она боится, что на неё нападут.

Мистер Симмонс поднял голову и улыбнулся мне:

– Доброе утро, Молли. Присоединяйся.

Глубоко вдохнув, я направилась в его сторону. Как обычно, я двигалась очень осторожно, чтобы случайно не наступить на чью-то могилу, но теперь, когда траву аккуратно подстригли, делать это было гораздо проще. По правде говоря, тут вообще было сегодня гораздо менее страшно, чем накануне.

– Мистер Симмонс говорит, что это настоящее древнее кладбище, – принялся рассказывать Майкл. – Церковь построили в 1825 году, так что некоторым могилам уже 160 лет! Представляешь себе? Это ещё до Гражданской войны, выходит! Но после 1950 года тут никого уже не хоронили. Я правильно говорю? – И Майкл обернулся к мистеру Симмонсу.

Старик кивнул.

– Место на кладбище кончилось, вот как. Старина миссис Перкинс последняя поместилась. – Он указал на розовое надгробие с полированной поверхностью. – Вот она тут. Учила меня в первом классе. – Мистер Симмонс хмыкнул и покачал головой. – И больше она уже никому не выдаст табель с оценками, во дела!

Майкл рассмеялся, но мне стало грустно от мысли про миссис Перкинс.

«Кэролайн, – прочла я надпись на камне, – покинувшая нас возлюбленная жена Джона Альберта Перкинса. Нам всегда будет не хватать её».

– А вот тут, – продолжал мистер Симмонс, – похоронены мои родители. – Он обнял руками две могильные плиты. – Я принёс цветы им и младшей сестрёнке.

Я посмотрела на каменные чаши с полевыми цветами, украшавшие три соседние могилы.

– Очень красивые, – похвалила я, думая о том, грустно ли мистеру Симмонсу. – Наверное, это ужасно, когда умирают дети.

– С лекарствами тогда проблема была, сами знаете, – вздохнул смотритель. – Корь, ветрянка, коклюш, скарлатина – всё это губило детей пачками.

Майкл удовлетворённо кивнул, радуясь, что мистер Симмонс подтвердил его собственную теорию. И тут вмешалась Хизер.

– А ещё от пожаров, – сказала она. – Много людей погибли в пожарах. Разве не так?

Мистер Симмонс, казалось, несколько растерялся.

– Ну, да, – подтвердил он.

– Моя мама погибла в пожаре. – Хизер бросила одуванчик на детскую могилу, развернулась и пошла прочь.

Мистер Симмонс проводил её взглядом и вопросительно обернулся к нам:

– Разве она не ваша сестра?

– Нет, её отец женился на нашей маме. – Майкл босым пальцем ноги скинул одуванчик с могилы младенца. – Так что она нам не родная, а сводная.

– Её мама правда погибла в пожаре? – спросил мистер Симмонс.

– Хизер тогда было три года. Они были дома одни, и Хизер тоже чуть не погибла. Спасатели нашли её уже без сознания, – уточнила я.

– Бедняжка, – сочувственно вздохнул сторож и вернулся к работе.

Тихо насвистывая, он тщательно выпалывал сорняки вокруг каждого камня. Сладковатый запах свежескошенной травы наполнял воздух, смешиваясь с ароматом трубки мистера Симмонса. На одном из надгробий сидел и пел пересмешник. Вокруг порхали бабочки. Было так тихо и мирно, что я на время забыла о своих страхах и принялась помогать Майклу грузить траву в тачку.

– Вы ещё под деревом не скосили, – внезапно до меня долетел голос Хизер. Она хмуро смотрела в спину мистера Симмонса, стоявшего на корточках возле мраморного ангела семейства Шампиньонов.

Смотритель кладбища взглянул на неё и слегка прищурился.

– Не так много там травы, чтобы из-за неё беспокоиться, – мягко ответил он.

– И всё-таки это сорняки.

– Я ухаживаю только за надгробиями, – проговорил мистер Симмонс и вернулся к работе.

Но Хизер, судя по всему, не поняла намёка.

– Там тоже есть надгробие, – сказала она, надув губы. – Я сама видела.

Мистер Симмонс выпрямился и удивлённо уставился на неё.

– Быть такого не может. Там слишком много корней – невозможно сделать могилу.

– А всё-таки в зарослях есть могильная плита, – настаивала Хизер. – Идите сюда, я вам покажу.

И она направилась к дубу. Мистер Симмонс пожал плечами и двинулся следом. Майкл обернулся ко мне:

– А ты пойдёшь, Молли?

Я было пошла, но почувствовала, как по всему телу у меня вновь побежали мурашки. Радость дня улетучилась так стремительно, как если бы тучи заволокли солнце. Что-то было не так. Я это чувствовала и была уверена, что права, даже если никто больше этого не замечает. Так что я осталась там, где стояла, – возле сияющей новой плиты миссис Перкинс – и издалека наблюдала за тем, как они втроём вошли под сень дуба. Хизер показала на что-то в траве, мистер Симмонс наклонился, чтобы лучше рассмотреть это, и проговорил:

– Похоже, ты была права!

– Молли, иди сюда скорее! – позвал меня Майкл. – Тут интересно!

Хизер с издевательской улыбкой оглянулась на меня через плечо, и я, сделав над собой усилие, подошла к ним. Мистер Симмонс пытался поправить небольшое испачканное землёй надгробие.

– Ну, я хорош… – бормотал он. – Больше двадцати лет тут прибираюсь, а этой могилы и не заметил. Вообще не обращал внимания.

Выровняв плиту, он счистил с неё грязь и мох, под которыми проступила надпись.

– Х. Э. Х., – прочитал он вслух, обводя буквы пальцем. – 7 марта 1879 г. – 8 августа 1886 г. Да покоится с миром.

Покачав головой, он принялся выпалывать сорняки вокруг надгробия.

– Странно, да?

– Почему странно? – переспросил Майкл.

– Ну, это просто ребёнок. Ей было всего семь лет. Где остальные члены семьи?

– В каком смысле? – Майкл присел на корточки рядом и уставился на могилу.

– Посмотри вокруг, сынок. Семьи хоронят вместе, – пояснил мистер Симмонс.

– Точно! Как в Шампиньоновой Грибнице, – понимающе кивнул Майкл.

Мистер Симмонс понял не сразу, но в следующий миг уже сообразил и усмехнулся:

– Да-да, как у семьи Шампиньонов. Они лежат все вместе, и за ними присматривает общий ангел.

Старик прикурил трубку и, поднявшись, оглядел кладбище.

– Обычно на плитах написано: «Возлюбленная дочь таких-то» – или ещё что-нибудь в этом роде, – задумчиво продолжал он. – Но вот тут похоронен ребёнок, один. И имени нет – только инициалы. И других могил нет поблизости. Это выглядит как-то неправильно.

– Это мои инициалы, – внезапно сказала Хизер, вынув изо рта большой палец и коснувшись рукой надгробия. – Хизер Элизабет Хилл.

– И возраст тоже мой, – добавила она посреди гробового молчания.

Мы безмолвно смотрели на неё, не зная, что сказать.

– Ну, это просто совпадение, – наконец откликнулся мистер Симмонс. Выдернув последний сорняк, он взял Хизер за руку и вывел из тени дуба на солнце.