Автобус призывно и зловеще загудел, намекая: кто не успел, тот… Тори неслась к нему, прижимая запотевшую бутылку с водой прямо к сердцу, на ходу откусывая выстраданный в очереди пирожок с яблоком. Еще горячий, румяный, сладкий сок из начинки щекотал язык, и Тори просто не могла удержаться.

И от пирожка, и… на ногах. Споткнувшись, она сначала взвыла от того, что прикусила язык, а потом – от резкой боли в колене. Автобус уже разворачивался с площадки, а Тори сидела на зашарканном и пыльном асфальте, еще не открытая бутылка с прохладной водой подло и радостно катилась прочь, а надкусанный пирожок валялся в грязи. Все случилось в какую-то долю секунды, но главное Тори поняла – автобус медленно, но неукротимо отчаливает за горизонт, а она не может подняться от боли в ноге. Единственная удача – очки упали рядом и даже не разбились.

Но лучше бы Тори сейчас видеть мир размытым и нечетким. Штанина на колене тут же пропиталась кровью, и от этого вида запрыгали перед глазами зеленые пятна, а к горлу подкатила тошнота.

– Стой, – только и успела пискнуть она, понимая, что выходит неубедительно, но больше произнести ничего не смогла, так как, кажется, впервые в жизни падала в обморок.

– Стой! – голос, раздавшийся следом за ее жалобным писком, был не в пример убедительней.

Тори не видела всю картину происходящего, поняла только, что кто-то – громкий и быстрый – заставил автобус послушаться, и тупорылая громада, недовольно взвизгнув, затормозила.

– Эй, вы как?

Тори приподняла лицо и, кажется, все-таки упала в обморок. По крайней мере, на секунду выпала из этого мира.

Ее спаситель был безумно красив. Классически. Белокурый, с нарочито взлохмаченными вихрами цвета чистейшего льна. Широкие плечи, мягкий среднерусский овал лица, фигурные, а от этого чуть капризные губы. Но главное: глаза. Словно у богатыря из мультфильма: огромные, пронзительно голубые. Глаза – небо, в которые, если поднимешься, то можешь летать бесконечно.

– Я? – переспросила Тори.

Забыла тут же не только о своей коленке, но и кто она есть в этом мире.

– Подняться сможете? – он протянул ладонь. – Давайте руку.

На его запястье удобно устроились явно дорогие и старинные часы. Это придавало красавцу еще и ощущение надежности и основательного шика.

– Это же ваш автобус?

Красавец махнул в сторону пристыженного дезертира.

Пришлось возвращаться в бренную действительность. Тори кивнула и все-таки, хоть и с трудом встала, опираясь на его руку. Из глаз брызнули слезы.

– Совсем плохо? – заботливо спросил совершенный первый встречный. – Перелом? Вывих?

Тори покачала головой. Она могла ступать на ногу, резало только в залитом кровью колене. До нетерпеливо фырчащего автобуса они без особых приключений доковыляли.

Белокурый помог подняться на высокие ступеньки, хотя, честно говоря, Тори вполне могла сделать это и сама. Рана оказалась не столь уж фатальной, а слезы катились по щекам больше от жгучей неловкости, и еще очень жалко было только надкушенный пирожок с яблоком.

– Эй, – закричал белокурый, – подожди!

Он выскочил на подножку, не давая дверям закрыться. Водитель с недовольным видом подчинился, и створки поползли назад.

– И чего теперь? – буркнул он.

Толпа в автобусе протестующе загудела.

– Пара минут, в аптечку сгоняю, ок? Пару минут, – убедительно сказал незнакомец. – Не видишь, тут у человека катастрофа приключилась!

Толпа в автобусе загудела теперь сочувственно.

– Давай, только быстро.

Под любопытные взгляды Тори прошла к своему месту. Белокурый и самом деле примчался через пару минут, держа в руках упаковку с бинтом и какие-то склянки. Тори думала, что он сунет ей всю эту импровизированную аптечку и опять дико заорет «Стой!», а потом выскочит на ходу. Потому что она была уверена: таким красавцам с тегом «героический спасатель», с ней просто никогда и ни за что не может быть по пути.

Но автобус закрыл двери, дернулся и пополз с площадки на трассу, а парень остался. Мало того – он сел рядом с Тори, положил бинт себе на колени и достал из батонистого баула бутылочку с водой. Такая же буквально только что укатилась от Тори.

– Сама промоешь? – он протянул ей бутылку и подмигнул. – Или мне? Но предупреждаю – брат милосердия из меня совсем никакой.

– Сама…

Это веселое подмигивание было не очень кстати, но удивительно – не показалось Тори пошлым. И даже как-то приподняло настроение. Под внимательным взглядом она разорвала упаковку, зубами вцепилась в бинт – Тори всегда так отрывала что-нибудь, если рядом не было ножниц. Вернее, ножницы имелись, маникюрные, но в рюкзаке, запиханном под сидение. Невыносимым казалось сейчас корячиться в сиянии небесно-прекрасного взгляда. А еще… Кажется, сверху в рюкзак Тори как раз положила пачку прокладок – вроде, не должны понадобиться, но на всякий случай.

– Слушай, может, не будешь так смотреть? – взмолилась она.

– А что еще в дороге делать? – искренне удивился белокурый.

«Вылитый Лель из сказки», – подумала Тори.

– Нашел себе развлечение, – она зашипела, касаясь мокрым бинтом колена.

Парень протянул ей склянку с зеленкой.

– Зеленка? – замахала руками Тори. – Ты серьезно?

Но Лель уже откручивал крышку, намекая, что с ним лучше не спорить.

Когда экзекуция была окончена, Тори наклонилась над коленом, разглядывая порванные джинсы. По краям прореха уже застыла коркой спекшейся крови, ее так и не удалось до конца отмыть. Она зловеще блестела намазанной сверху зеленкой.

– Переживаешь? – сочувственно спросил парень. – Джинсы-то – все, каюк.

– Ничего, – махнула рукой Тори.

Обидно, да, но не самое ужасное, что вообще могло с ней произойти в дороге. Как говорила мама: спасибо, Господи, что взял деньгами.

– У меня есть тут…

Тори попыталась нашарить пяткой рюкзак, но поняла, что у ног образовалась тревожащая пустота. Она резко нагнулась, посмотрела и под свое сидение, и под переднее. И там и там просвечивалось абсолютно пустое пространство.

– Мой рюкзак, – выдохнула она.

– Какой?

– Темно-синий, – холодок пробежал по спине.

Тори еще надеялась, что ошиблась.

– Сбоку болтается брелок-енотик.

Лель соскочил с места, прошелся по салону, внимательно вглядываясь между рядами. Потом подошел к водителю, о чем-то спросил. Тот буркнул очень недовольно, досада чувствовалась даже издалека.

Парень вернулся, огорченно плюхнулся рядом.

– В нем было что-то ценное?

– Всего лишь вещи, – сказала Тори.

«Спасибо, Господи, что взял вещами, хотя мог хоть шортики оставить»

– Тряпки. Но все равно – обидно.

– Увели, – покачал головой красавец. – В наших краях это редко встречается. И кто мог польститься?

В памяти Тори всплыл развалившийся на полтора сидения бородач. Может, она не заметила пропажу рюкзака, потому что с исчезновением этого пассажира ей сразу стало легко и свободно? Но он так крепко спал. И вообще не казался человеком, который может польститься на девичьи вещички.

Если уж на то пошло, вору надежнее было бы прихватить с собой Торину маленькую сумочку. Уж она-то всем своим видом намекала: во мне есть деньги, документы и телефон. Все, что нужно карманнику.

– Не очень хочется ходить в грязных джинсах, но справлюсь, – Тори попыталась безмятежно улыбнуться. – Кстати, мы так и не познакомились…

– Леня, – ответно просиял белокурый красавец и уточнил, – вообще-то Леонид, но мне не нравится, когда полным именем называют. Оно такое…

– Громоздкое? – Тори так его понимала.

Сразу почувствовала родную, можно сказать, душу.

– Тори, – открылась в ответ. – Вообще-то – Виктория, но тоже – не люблю.

Они засмеялись, довольные друг другом. Настолько, что Тори призналась:

– Я тебя почему-то назвала Лелем.

И смутилась от этой своей внезапной откровенности.

– Что ж, – улыбнулся тот и вдруг подмигнул самым очаровательным образом. – Не ты одна…

– В смысле?

– Прозвище у меня такое. Еще со школы.

– Вот это да, – ахнула Тори. – Не может быть.

– Ну, вот так вот, – он развел руками, сделав вид, что смутился.

На самом деле совершенно не смутился. Знал, что безумно красив, чертяка!

Давно уже осталась позади и маленькая автостанция, и пирожок с яблоком, затоптанный в пыли. Автобус несколько раз останавливался, но уже ненадолго: выпустить пассажиров, не заглушая мотора, и снова ринуться в путь. Тори смотрела на бегущие за окном леса и поля, ощущая тепло задремавшего Леля.

Она вдруг подумала: торгашка-судьба обменяла ее рюкзак на прекрасного незнакомца. Честно говоря, Тори не могла быть уверена, что ей не подсунули кота в мешке. Рюкзак давно не новый, и вещи в нем – всякая ерунда, смена белья, футболка, шорты, зубная щетка и немного косметики. Но это была знакомая и родная ерунда, а вот заботливый незнакомец, хоть и выглядел прекрасным без всякой меры, но совершенно неизвестен.

Тори вдруг заметила, что Лель уже не спит, а смотрит на нее, улыбаясь уголками капризно изогнутых губ.

– Куда ты едешь? – спросила Тори, посчитав, что для такого вопроса они уже знакомы достаточно.

– В Лебель, – улыбнулся он.

– Я тоже, – обрадовалась Тори.

– Конечно, – все же какие у него удивительно голубые глаза. – Только что была последняя остановка перед Лебелем. Все, кто остался, едут туда.

Тори обернулась, привстала. Она и не заметила, что в автобусе никого, кроме них, уже не было.

– Ты там живешь? – она вернулась на место.

– Почти.

– В смысле?

– Родился и закончил школу.

– Удивительно, – покачала головой Тори.

Он не был похож на парня из провинции. Скорее, в нем чувствовался высокий лоск. Столичный или даже западно-европейский. По сравнению с новым знакомым она казалась себе простушкой.

– Разве я не похож на человека, закончившего школу? – в свою очередь удивился он.

– Я не о том, – пояснила Тори. – Ты не похож на человека, родом из…

Она прикусила язык. Наверное, он может обидеться, а ей бы очень этого не хотелось.

– Из провинции? – понял Лель. – Вообще-то Лебель не совсем обычная провинция.

– Да, да, – торопливо подтвердила Тори.

Каждый нормальный человек любит свою родину и считает ее самой прекрасной. Даже жители глухомани могут всячески между собой ругать родные места, но горой встают, когда что-то нехорошее говорит кто-то посторонний. Начинают доказывать уникальность и неповторимость.

– Я всегда удивлялся: почему к нам толпами не приезжают туристы, – ожидаемо продолжил Лель. – Город-то старинный. Вернее, сейчас он вполне современный, но стоит на месте древнего. Даже приезжали археологи, что-то пытались раскапывать.

Тори заинтересовалась:

– И что? Раскопали?

Он покачал головой:

– Они резко свернулись и уехали. Как будто сбежали. Старуха говорила, их что-то испугало.

– Какая старуха?

– Лидия, – пояснил Лель. – Моя двоюродная бабка, кажется. Она мне вместо родителей.

– А…

– Погибли. Не делай такие скорбные и сочувствующие глаза – это было так давно, что я их совсем не помню. Лидия меня и вырастила. Я ее Старухой ласково зову, любя. Но… За глаза.

– Чтобы не обиделась? – поняла Тори.

– Угу. Я ее очень люблю так-то. Сейчас вот еду по экстренному вызову: в доме прохудилась крыша после недавнего урагана.

– А что еще такого интересного в вашем Лебеле?

– Озеро, – подумав, ответил Лель. – У нас много чего прекрасного, сама увидишь, но первое, что приходит на ум – это озеро. Очень красивое. Тоже называется Лебель.