Судя по свидетельствам Рашид ад-дина, обострение внешнеполитической обстановки вокруг улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы) было обусловлено не только военной и экономической политикой нового Алтан-хана и действиями их приспешников, татар, но и предыдущими, недальновидными действиями самого Хабул-хана и его окружения. Об этом красноречиво свидетельствуют не только приведенные Рашид ад-дином факты вызывающего поведения Хабул-хана на приеме у Алтан-хана, что впоследствии привело к убийству послов последнего, но и приводимые далее сведения все того же Рашид ад-дина о бессмысленном убийстве монголами татарского шамана, повлекшее за собой многолетнюю вражду и обоюдную месть^[104].

И все же главную опасность для улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы) представляли регулярные вторжения на их территорию чжурчжэней. В частности, в конце 1138 года, а также в 1140 и 1147 годах значительные силы чжурчжэней вторгались на территорию улуса «Все Монголы». Но, будучи разбиты монголами, они были вынуждены уйти восвояси.

Поражение войск Алтан-хана в 1147 году стало сильным потрясением для чжурчжэней, и Алтан-хан был вынужден направить в Монголию начальника канцелярии крепости Бяньцзин Сяо Бошоно, приказав ему заключить с ханом улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы) мирный договор. В соответствии с этим приказом Сяо Бошоно встретился с вождями улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы) и договорился о том, что монголам передавались 27 приграничных пунктов, располагавшихся севернее реки Сандин, а также гарантировались ежегодные поставки в их улус в виде даров тележных волов, овец, зерна, гороха и других продуктов…

После смерти Хабул-хана (ок. 1147 г. – А. М.), при его преемниках – Амбагай-хане и Хутуле-хане чжурчжэни, поправ мирный договор, не раз вторгались на территорию улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы), что побуждало монголов отвечать тем же.

С плохо скрываемым упреком в адрес Хабул-хана автор «Сокровенного сказания монголов» пишет о том, что, имея семерых сыновей, Хабул-хан наказал возвести на престол после себя племянника, Амбагая, который возглавлял в то время племя тайчудов, входившее в улус «Хамаг Монгол» (Все Монголы). Это, очевидно, на какое-то время ослабило позиции боржигинов и, наоборот, укрепило позиции тайчудов в улусе. Доподлинно не известны мотивы решения Хабул-хана о передаче власти предводителю тайчудов. Существует мнение, что Хабул-хан, заботясь о сохранении единства улуса «Хамаг Монгол», считал, что именно племя тайчудов, обладавшее в то время значительными людскими и военными ресурсами, сможет стать главной опорой и силой улуса «Хамаг Монгол» в противодействии внешней опасности^[105]. Так или иначе, благодаря автору «Сокровенного сказания монголов» для нас стало ясно, что вместо принципа единонаследия, действовавшего в «Монгольском улусе»^[106], в улусе «Хамаг Монгол», начиная с Хабул-хана, стал применяться принцип престолонаследования по завещанию^[107].

Амбагай-хан действительно предпринял важные шаги по укреплению единства улуса, боеспособности его войска. Он даже попытался путем сватовства восстановить нормальные отношения с татарами. Однако те остались верными себе и своему сюзерену, чжурчжэньскому Алтан-хану: «И был схвачен там Амбагай-хан татарами и выдан Алтан-хану хятанскому (чжурчжэньскому. – А. М.).

И послал тогда Амбагай-хан гонца по имени Балахачи из племени Бэсудэй и заповедал: “Пойди ты к Хутуле, среднему сыну Хабул-хана, приди к Хадан тайши, среднему сыну из десяти сынов моих, и передай им: впредь пусть будет именем моим заказано улуса Хамаг Монгол всем владыкам самим сопровождать их дочерей. Татарами я схвачен здесь.

Так мстите ж за владыку своего,
Пока все ногти с пальцев не сорвете
И десять пальцев ваших
До конца не обессилят!”»^[108]

На всемонгольском хуралтае был учтен предсмертный наказ Амбагай-хана, и ханом улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы) стал Хутула, сын Хабул-хана; он правил в 40–50 годы XII века.

В результате этого главенствовать в улусе вновь стали боржигины, потомки Хабул-хана. Очевидно, это было связано с ростом авторитета и влияния этого рода и самого Хутулы, а также с раздорами, борьбой за власть среди сыновей Амбагай-хана.

Автор «Сокровенного сказания монголов», рассказывая о тогдашнем противостоянии монголов и татар, с горечью констатирует, что, хотя монголы во главе с Хутулой и пошли «в пределы татарские, чтобы отомстить им, как было завещано Амбагай-ханом, и бились они с Хотон Барахом и с Жали буха татарскими все тринадцать раз, но так и не смогли отмщением отомстить, воздаянием воздать за хана Амбагая своего»^[109].

Очевидно, что в начале 60-х годов XII века монголы не только не смогли отомстить татарам, но и сами были сокрушены последними, которых «цзиньцы искусно использовали в своих целях, чтобы поскорее избавиться от бесконечных наездов начинавшего расти кочевого народа»^[110].

Позднее китайский посол империи Южных Сунов Чжао Хун^[111] характеризовал действия цзиньцев против монголоязычных племен в это время следующим образом:

«Через каждые три года отправлялись войска на север для истребления и грабежа (монголов. – А. М.). Это называлось набором (цзянь див, что буквально значит “уменьшение рабов или слуг, рекрутов”) и истреблением людей»^[112].

Французский востоковед Рене Груссе считал, что «Политике пекинского двора (чжурчжэньского Алтан-хана. – А. М.) вкупе с татарским оружием удалось одержать верх над первым монгольским государством (улусом «Хамаг Монгол» (Все Монголы). – А. М.), и татары стали гегемоном в восточной части Гоби…»^[113]

Нанесенные монголам поражения не могли не сказаться на внутриполитической ситуации в их улусе, единстве родов и племен его составлявших. Тем не менее и после смерти боржигина Хутула-хана (причина и год смерти неизвестны) единство племен, входивших в состав улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы), в первую очередь, боржигинов и тайчудов, на какое-то время сохранить все же удалось. И главная заслуга в этом принадлежит отцу Чингисхана, Есухэй-батору.

Глава вторая
Родители

«Есухэй-батор… был ханом-предводителем большинства монгольских племен; его родственники, дяди и двоюродные братья все повиновались ему и единодушно из своей среды возвели его на ханский престол. Мужество и храбрость составляли его свойства, он много воевал с другими монгольскими племенами, особенно с татарами, а также с войском хитайским (Алтан-хана. – А. М.), и, таким образом, его авторитет и слава стали известны повсеместно».

Рашид ад-дин^[114]

«У нас в повозке каждой девушка сидит,

В возке любом невеста ожидает».

«Сокровенное сказание монголов»^[115]

Есухэй родился^[116] и рос в период пика могущества улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы); он воспитывался и мужал в среде родовой знати; в постоянном общении с Хутулой-ханом и другими могущественными вождями монгольских родов он многому у них научился.

В пору мужской зрелости Есухэй стал отличаться и в облавных охотах, и в военных походах. Древние источники свидетельствуют о том, что во время боевого противостояния Хутулы-хана с чжурчжэньским Алтан-ханом и татарами Есухэй также участвовал в этих сражениях во главе войска своего племени и прославился доблестью и победами. Именно благодаря своему геройству его и стали величать Есухэй-батор (Богатырь Есухэй. – А. М.)^[117].

После смерти Хутулы-хана, в период наступившего было безвластия Есухэй-батору, будущему отцу Чингисхана, было суждено продолжить дело своих высокородных предков и встать во главе улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы).

Путь Есухэй-батора на царствование в улусе был тернистым: сначала, как свидетельствует «Юань ши»^[118], он «слил воедино все обоки (роды – А. М.), оставшиеся после отца»^[119], затем, как пишет Рашид ад-дин, он стал «предводителем и главою племени нирун, старших и младших родственников и родичей своих» и далее, в сражениях с различными монгольскими племенами, «часть из них подчинил себе»^[120].

В 50–60-е годы XII века Есухэй-батор стал некоронованным ханом улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы). Его верховенство в улусе подтверждают и сообщения древних источников о неоднократной военной помощи Есухэй-батора вождю хэрэйдов Торил-хану (Ван-хану, Он-хану). В борьбе Торил-хана со своими братьями за престол хэрэйдском улусе «Есухэй-батор принял его сторону и сказал: “Нам нужно вести дружбу с этим человеком” – и стал с ним побратимом (анда).

В этом положении Хутула-хан сказал (Есухэю): “Дружба с ним – не доброе дело, поскольку мы его (хорошо) узнали… Этот человек убил своих братьев и кровью их запачкал знамя чести. Теперь он останется (не при чем)… потому-то он и прибег к нашему покровительству”.

Есухэй-батор не согласился (с этим) и стал с ним (Он-ханом) другом и побратимом. Он напал на Гур-хана (дядю Он-хана. – А. М.) и обратил его в бегство, а улус его отдал Он-хану…

Эркэ-Кара (брат Он-хана – А. М.) убежал и искал защиты у племени найманов; племя найманов оказало ему помощь: отобрало страну (у Он-хана) и отдало ему, а Он-хана прогнали.

Отец Чингисхана вторично оказал помощь Он-хану и, изгнав Эркэ-Кара и опять взяв его место, (занимавшееся) Он-ханом, отдал ему…

Есухэй-батор – отец Тэмужина – Чингисхана.

В конце концов, царство утвердилось за ним (Он-ханом. – А. М.)»^[121].

«Итак, решительное вмешательство Есухэя Храброго, – писал французский востоковед Рене Груссе, – восстановило Торил-хана на хэрэйдском престоле. В Черном лесу, на (реке) Толе, они присягнули друг другу в вечной дружбе».

«В память об оказанной мне тобой услуге, – заявил Торил-хан, – моя вечная признательность распространится на твоих детей и на детей твоих детей. Клянусь горним Небом (Всевышним Тэнгри. – А. М.) и Землей!»

Таковы слова, сделавшие Торил-хана и Есухэя братьями по клятве, побратимами; слова, которые впоследствии обеспечили сыну второго покровительство первого. И весь начальный период правления Чингисхана, вплоть до 1203 года, прошел под знаком «клятвы, принесенной в Черном лесу… (Таким образом), Есухэй (об этом слишком часто забывают) заложил основы всей Чингисовой политики, обеспечив союз своего рода с хэрэйдами, без которого, как мы убедимся ниже, блестящая карьера Чингисхана была бы невозможной»^[122].

Древние источники удостоили заслуженного внимания одну из жен Есухэй-батора^[123], мать Тэмужина (Чингисхана), – Огэлун. В этой связи прежде всего отметим, что монгольские роды договаривались о взаимном обмене невестами (родовой строй требовал экзогамии: мужчины одного рода должны были жениться на девушках другого рода, не находившегося с ним в близком родстве). Подобный договор являлся образцом регулятивных начал, формировавшихся в ходе саморганизации догосударственного общества древних монголов, и определил правила организации семейно-брачных отношений между монгольскими родами и племенами на многие столетия вперед.

Огэлун – мать Тэмужина – Чингисхана.

Однако в смутные времена войн и набегов, дабы не подвергать себя риску дальних поездок за невестами, монголы не брезговали и их умыканием, в первую очередь, из племен, с которыми они враждовали, как это сделал с помощью братьев Есухэй-батор: «Охотившийся в ту пору за птицей Есухэй-батор повстречался с Их чилэду из племени мэргэд, который, взяв в жены девушку из племени олхунуд^[124], возвращался теперь восвояси.