Надеюсь, её не нужно понимать буквально.

Следуя за ними, мы подошли ещё к одному буфету слева и широко распахнутым двустворчатым дверям справа.

– Зрительный зал, – небрежно обронил Нико, словно о каком-то пустяке.

На самом деле всё было наоборот – зал поражал с первого взгляда.

Для начала он был огромен. Мы вошли сзади, и перед нами простирались вниз ряды красных, обитых плюшем кресел, нетерпеливо ожидающих зрителей.

В центре свисал огромный красный с золотом занавес, за которым эхом отражались голоса суетящихся рабочих сцены. По бокам сцену украшали деревянные панно с невероятно красивой окрашенной резьбой.

На кремовом фоне виднелись славные сцены древнегреческой мифологии, знакомые мне из книг: Икар и Дедал с восковыми крыльями, главный из богов-олимпийцев Зевс, извергающий молнии, Персефона, держащая гранат, которым Аид связал её с царством мёртвых.

Кое-где сохранились оттенки золотистой и небесно-голубой краски. По сравнению с остальным декором здесь его обновили недавно. В некоторых местах у карнизов откололись края или истёрлись спинки кресел, но панно обрело приличный вид.

Оливер благоговейно озирался вокруг. Даже Скелет удивился.

– Оливер, закрой рот, галка залетит, – поддразнила я, хотя сама обалдела не меньше.

– Никогда не был в театре, – приглушённым голосом сообщил он, словно мы стояли в соборе. – Боже мой! Это великолепно!

– Спасибо, – поблагодарила его довольная Элени. – Мама с папой трудились не покладая рук. Здание-то старое, сами понимаете. Нужен ремонт.

Я взглянула наверх. Тыльную часть зала окаймляли три возносящихся в небеса балкона. Интересно бы постоять там, под потолком, где только низкий латунный барьер не даёт тебе улететь вниз. А посредине с потолка, сверкая бесчисленными подвесками, свисала огромная люстра, равной которой я не встречала.

– В жизни не видел ничего подобного, – тем же зачарованным тоном произнёс Оливер.

Я улыбнулась и погладила кресло перед собой, мягкий, пушистый бархат. Можно сесть в него и посмотреть представление. От этой мысли по спине побежали мурашки.

– Нико, что ты говорил раньше… – начала я. – Про представление. Мы сможем увидеть леди Афину? Вряд ли у меня хватит денег на билеты…

– Они всё равно распроданы, – пожал плечами он. – Но… у нас есть ложа, для семьи. – Он показал на один из небольших балкончиков перед сценой. – Вы можете сесть там.

Вот теперь я уж точно остолбенела. Оливер толкнул меня локтем.

– Вайолет, челюсть не потеряй, – поддразнил он меня в ответ.

– Мм, ну-у, – запнулась я. – Как-то неудобно…

– Я настаиваю, – сказал Нико.

– Спасибо, – облегчённо ответила я. – Чудесно. Надеюсь, узнаем что-нибудь полезное для дела.

– Не за что, – радушно улыбнулся он.

Я сдерживала Скелета, который срочно рвался обнюхать проход. У меня были вопросы к брату с сестрой.

– А что леди Афина обычно делает на представлении? – спросила я, передавая собачий поводок Оливеру, чтобы вооружиться блокнотом и карандашом.

– А-а! – потирая ладони, оживился Нико. – Это что-то невероятное. У неё есть древний дух Ахилл, и она тайно с ним беседует. Он предсказывает будущее.

– Гм, – задумалась я.

Что-то не верилось. Духи не слишком разговорчивы, и я по опыту знала, что знаний о будущем у них нет. Как раз наоборот: они чаще вспоминают о прошлом, о своей жизни, хотя иногда наблюдают за событиями.

– Она, наверное, сильный медиум, – осторожно заметила я.

– Змея подколодная, вот она кто, – фыркнула Элени.

– Она вам не нравится? – спросил Оливер.

Элени сложила руки на груди.

– Нет. Самовлюблённая фифа. Сегодня днём запустила в Арчи тарелкой с огуречными сэндвичами. Огурцы, видите ли, не так тонко нарезаны и расстроят её космическое равновесие.

Она закатила глаза.

– Перестань, она актриса, и этим всё сказано, – добродушно заметил Нико. – И довольно успешная. Знаете, сколько хорошего она сделала для театра.

– Мне не хватает настоящих спектаклей, – вздохнула Элени. Она взглянула на нас с Оливером. – Я хочу писать пьесы. Как Шекспир.

Глаза у неё мечтательно блеснули.

– Убийства, тайны, драки, комедии, трагедии… Всё это бывает в пьесах.

– А что произошло с пьесами? – спросил Оливер.

– Сейчас у нас в программе только эти новшества, – печально сообщила она. – Очевидно, публике больше ничего не нужно. Каждый вечер на сцене леди Афина, ну если повезёт – пантомима или балет. А спектаклей настоящих не ставили давно.

– Вы написали пьесу? – зачарованно спросила я.

Я бы тоже хотела писать книги и в душе воображала, как пишу готические романы, но никогда не пробовала.

– Она написала несколько пьес, – сообщил Нико. – Блестящих, на самом деле.

– Ой, что ты, – смущённо улыбнулась она и покраснела. – Несколько недель назад я показала папе последнюю пьесу под названием «Зеркальное убийство». Мне показалось, что пьеса удалась. Он пожал плечами и сказал, что места в программе нет.

Огонёк в её глазах погас.

Мне стало её жаль. Мне ли не знать, как обидно, когда твои мечты ни во что не ставят. Но теперь в шляпе сыщика – которой нет, но ничто не мешает приобрести – я заметила, что Элени не любит леди Афину. У меня складывалось впечатление, что доверять медиуму не стоит, и вполне вероятно, что она мошенница.

Но если так, откуда у неё сведения об ожерелье мисс Ли? Я погладила золотое колье в кармане. Нам ещё так много нужно узнать.

– Когда начнётся представление? – спросила я.

Нико взглянул на часы.

– Через полчаса начнут впускать публику.

Оливер засуетился.

– Нам нужно вернуться к ужину, Вайолет. Твоя мама рассердится.

Я прикусила губу в приступе угрызений совести. Он прав. Но для расследования дела так важно увидеть представление своими глазами.

К тому же меня разбирало любопытство. И не в этом ли волнующем событии я мечтала участвовать, часами выполняя скучную домашнюю работу и вышивая.

Скелет подошёл поближе и ткнулся головой мне в бок. Тут меня осенило.

– Вот что! Придётся поработать, приятель, – сказала я.

Вырвав страничку из блокнота, я торопливо нацарапала записку:

«Мамочка и папочка,

не сердитесь, но у нас с Оливером очень важное дело в Греческом театре.

К ночи будем, честное слово.

Ваша Вайолет».

– Отнесёшь домой, – приказала я Скелету. – Понятно?

Сложив записку, я прикрепила её к ошейнику. Пёс гавкнул и завилял хвостом, что я приняла за согласие.

– А он сумеет? – спросила Элени. – Какой умный пёс!

– Будем надеяться. – Я погладила Скелета по голове. – Дорогу он знает.

Неожиданно за моей спиной появился Арчи с тряпкой в руке, напугав меня до смерти.

– Хотите, отведу собаку на улицу, мисс? – весело сказал он.

– Да, пожалуйста, – попросила я, передавая поводок.

– Пойдём, друг, – позвал Арчи. – Посмотрим, может, у Ирвина найдётся для тебя что-нибудь вкусное на дорожку!

Оба вышли из зала через заднюю дверь. Если в начале встречи Арчи встретил собаку с опаской, то теперь казалось, что они лучшие друзья.

– Подождём у буфета, – пригласил Нико. – Места удобные, и я закажу для нас напитки.

– Напитки? – спросила я, сразу почувствовав себя не в своей тарелке.

Неужели он про спиртное? Отец разрешал нам на Рождество ромовый пунш, но не более.

– Да, стаканчик виски не повредит, – заявил он, но я сразу заметила насмешливый тон. – Вообще-то я подумал про лимонад. Угощаю.

– Бесплатно? – в свою очередь удивился Оливер.

Нико пожал плечами.

– Нам это ничего не стоит. Ирвин всегда угощает.

Я задумалась, отчего вдруг они так расщедрились. Неужто от одиночества? Кто-кто, а я их понимала. Стыдно признаться, но мне так не хватало друзей, что я подружилась с мальчишкой, бродившим в дождь по кладбищу, который не так давно воскрес из мёртвых.

– Да вы не беспокойтесь, – подтвердила Элени, взмахнув рукой. – Вы наши гости, и мы давно не болтали с ровесниками. – Она прикрыла рот ладонью и добавила сценическим шёпотом: – А если удастся вызнать какие сплетни о леди Афине, я буду в восторге.

Нико закатил глаза.

– Ты просто невыносима, сестрица. И это вместо благодарности.

– Братец, сердцу не прикажешь, – ответила она и показала ему язык.

Я улыбнулась обоим. Мне очень хотелось произвести на них впечатление, а значит, нужно непременно разгадать эту невероятную тайну.

Глава 6

Мы болтали с Элени и Нико, потягивая сладкую шипучку. Чудесный напиток пощипывал язык и даже слегка пьянил.

– Вкуснотища! Никогда не пил ничего подобного, – признался Оливер.

– Ты ещё не пробовал мамину баранину в горшочках, – возразила Элени. – Или долму. Она заворачивает мясной фарш в виноградные листья. Вообще мамину стряпню!

Брат с сестрой рассказали нам историю театра, начиная со строительства много лет назад, когда возникла мода на возрождение классицизма, до упадка. Как родители с первого взгляда влюбились в театр, напоминавший об их греческих корнях, и выкупили его (довольно дёшево, по словам Элени), чтобы вернуть былую славу. Они пережили трудные времена, но, благодаря популярности леди Афины, дела пошли на лад.

– Хотя могло бы быть и лучше, – настаивала Элени, совершенно не по-девичьи хлопнув по столу рукой, – если бы разрешили поставить мои пьесы…

Она замолчала, потому что фойе заполнили первые зрители. Наверное, открыли двери. Толпа роилась вокруг нас, собираясь у буфета. Добродушный гул доносился до нашего столика.

– Прошу прощения, – протискиваясь мимо коляски Элени, буркнула дама средних лет с огромным турнюром под бесконечными складками зелёного платья. Она задержалась у столика и вытаращилась на Элени, выставив вперёд острый нос.

– Бедняжечка, – жеманно произнесла она, – что же с тобой приключилось?

– Бубонная чума, – печально ответила Элени. – Очень заразная. Хотите, покажу?

И начала закатывать рукав.

Лицо дамы исказилось от ужаса, и она с шумом шарахнулась от столика. Элени и Нико расхохотались.

– И что, часто задают такие вопросы? – поинтересовалась я. – С ума сойти можно.

– Да. Иногда, не потрудившись спросить, двигают кресло, будто я просто мебель! – воскликнула Элени. – Выручает смех – лучшее лекарство. – Она усмехнулась.

– Ерунда, – ответил Нико, – коли так, ты бы давно вылечилась, когда лучший в мире мим Пьетро в номере «Воздушная прогулка» свалился в оркестровую яму.

Она захихикала.

– Мы хохотали до слёз. С ним, кстати, ничего не случилось, – быстро спохватилась она. – Акробаты оставили там мат.

– Николаос, Элени? – раздался сзади тёплый весёлый голос. – Кто это, дети?

– Я же просил называть меня «Нико», – пробормотал Нико, шутливо закатывая глаза.

– Мамочка, – просияла Элени, – это Вайолет и Оливер. Пришли посмотреть шоу. Мы показываем им театр.

Я повернулась к женщине, вылитой Элени, только старше – с ослепительной улыбкой, с волнистыми, заплетёнными в косу густыми тёмными волосами, такими же карими глазами, только с морщинками в уголках. На ней было тёмно-красное платье с замысловатым жемчужным узором по краю юбки и рукавов, настолько красивое, что я позавидовала, поскольку сама почти всегда носила чёрное.

– Рада познакомиться, – улыбнулась она, – этой парочке давно пора подружиться с ровесниками. Я Мария Анастос. Добро пожаловать в Греческий театр!

Она прошлась вокруг столика, поправила воротничок Нико и, наклонившись, два раза чмокнула Элени в щёку.

– Ты хорошо себя чувствуешь, agapi mou^[2]? – спросила она, и та кивнула. – Надо бежать, а то шоу не состоится!

И мама Нико и Элени скрылась в толпе.

Нико улыбнулся и снова искусно смял воротничок.