Я разглядываю Элайзу. Да, она хороша! Бесспорно, хороша – высокая, статная, с идеальной фигурой, в которую вложены усилия хирурга и десятки тысяч часов усердной работы над собой в спортзале. Роскошный платиновый блонд, милое лицо с распахнутыми глазами – слишком голубыми, чтобы быть натуральными. Губы, само собой, идеально пухлые, с влажным блеском…

Платье с запахом, на первый взгляд скромное. Но когда красавица идет, оно чудесным образом распахивается на бедрах и волнующе колышется на высокой, упругой груди.

Становится немного обидно за собственную куда более скромную грудь. Наблюдаю за Элайзой через небольшую щель в двери. Вообще-то по ее советам мне сделали прическу и маникюр. Может быть, Элайза – знаток своего дела, и я бы не узнала саму себя в зеркале? Но я этого не хочу!

Не желаю играть по правилам Багратова и становиться доступной прилипалой! Он делает это нарочно запугивая, чтобы я как можно быстрее струсила и выдала ему все семейные секретики. Правда в том, что выдавать мне нечего.

– В чем дело, Элайза?

Звук голоса Багратова не только на меня действует волшебным образом. Едва в комнате разлился хриплый, низкий голос, ассистентки Элайзы застучали каблучками к выходу, а сама красотка изогнулась и поднялась томно, с грацией и слезами на глазах.

– Тимур! – выдыхает она. – Это просто ужасно!

Ну все, сейчас нажалуется на меня! Багратов оказывается рядом с красавицей. Элайза всхлипывает и покачивается на высоченных каблуках, клонится весьма удачно, прямиком на мужскую, широченную грудь Тимура.

– Что такое? – спрашивает Багратов.

Он небрежно придерживает Элайзу за плечо одной рукой, а вторую сунул в карман брюк. Вид у него скучающий.

– Девушка, которой я хотела сделать макияж, мне нахамила!

– Нахамила?

– Ужасно! Я сидела в слезах, едва успокоилась. Она меня обзывает, хамит постоянно и принижает мое достоинство!

– Что ж… Если Серафима хамит, это не новость. Она и мне хамит, – роняет с ухмылкой Тимур. – Ты сделала, как я велел?

– Нет! Я не смогла! Она агрессивная, злобная… Отказалась делать стандартный в таких случаях макияж. Захотела остаться собой, страшненькой и… Едва не выколола мне глаза!

ЧТО?! Вот же врет, курица!

– Царапается, Мышонок? – неожиданно тепло хмыкает Багратов.

– Что-что? – Элайза поднимает заплаканные глаза вверх.

– Ничего. Ты устала, наверное, – хлопает по плечу. – Если твои помощницы закончили по минимуму марафетить девчонку, можешь идти. Водитель тебя отвезет, сейчас дам распоряжение, – достает телефон, начиная писать что-то.

Элайза льнет к груди Багратова крепче, кошечкой. Внимаю втрое усерднее. Мне приказали быть кошечкой, а я даже не знаю, как это. Вот, перед глазами наглядное пособие: грудью нужно скользнуть снизу-вверх по мужскому телу, прижаться крепче, руку нечаянно опустить на ремень брюк и оттопырить попу назад!

Ах да, надо еще в глаза смотреть, как котик, выпрашивающий чашечку корма. Этого ждет от меня Багратов?

Пялюсь во все глаза.

Внезапно Багратов поворачивает голову четко в мою сторону и подмигивает с коварной ухмылкой. Моя слежка не осталась без внимания. Значит, таиться больше нет смысла.

Я выхожу из спальни, сложив руки под грудью. Под скромной двоечкой. Багратов смотрит на меня с интересом. Словно взглянул по-новому. Девушка льнет к груди Багратова крепче. Господи, она сейчас расплющит весь свой силикон! Вдруг ее шары не выдержат такого натиска и просто лопнут? Глупая мысль, но такая смешная, я едва сдерживаю смешки, пузырящиеся в горле!

– Мой невоспитанный Мышонок вышел что-то сказать? – хмыкает Багратов.

– Хочу сказать, что она отлично справляется! – поджимаю губы, стрельнув взглядом на Элайзу. – Прилипала хоть куда! У меня в этом деле нет никакого опыта. Не стоит портить свой вечер.

– Вот она! – делает большие испуганные глаза Элайза. – Хамка!

– Иди, – Багратов отстраняет Элайзу в сторону рукой. – Я настрочил смску водителя, тебя ждут внизу.

– А как же все остальное? – спрашивает с придыханием.

– Твоих девушек тоже отвезут, оплату кинул на счет, с чаевыми…

Кажется, Элайза имела в виду кое-что другое. но Багратов отходит в сторону. Элайза смотрит ему вслед и делает последний шаг привлечь внимание мужчины, догоняет его.

Элайза кладет руку на плечо, прижимается бедрами к его бедрам и что-то шепчет. На лице Багратова отражается ровным счетом ничего. Потом он зевает в кулак.

Зевает.

– Мне пора! – отходит от красотки. – Ты не справилась с девчонкой, значит, больше в твоих услугах я не нуждаюсь. Сам с ней поговорю, – смотрит на меня с волчьим интересом, блеснув глазами.

– Я могу попробовать найти с ней общий язык еще раз! – выскакивает Элайза, улыбнувшись мне на сто ватт. – Дорогая, давай еще раз прикинем варианты вечернего макияжа? С акцентом на губы? Или выделим потрясающе красивые глаза…

Я аж обалдела от такой резкой смены климата.

– Поздно! – отрезает Багратов и разворачивает Элайзу лицом в сторону двери. – Твой поезд уже чух-чух на конечную, а у меня дел невпроворот. Сам займусь девочкой! – опускает обе руки на ремень, возле массивной пряжки. – Меня она послушает. Правда, Мышонок?

Багратов сверлит меня взглядом. Темным, пугающим, бросающим в дрожь…

Черт…

Зачем я вылезла?!

Багратов отправляет Элайзу прочь и разваливается в глубоком кресле, демонстративно постучал пальцем по циферблату массивных часов.

– Время, Мышонок. Выбирай тряпье и нужно ехать.

– Может быть, вам стоит обратить внимание на Элайзу? Ей явно не терпится…

– Чего же? – вскидывает смолянистую бровь.

Губы остаются неподвижными, но я слышу его ухмылку в каждом крошечном штрихе мимики его лица. Он хорошо умеет управлять собой: может и замереть так, что ни черта не разобрать, может показать весь спектр эмоций. Если захочет, покажет, поправляю себя. Делаю неутешительные выводы: я смогу понять его лишь тогда, когда он позволит этому свершиться.

– Элайзе не терпится всякого. Она рассчитывала на кое-что.

– Скажи прямо, она планировала присесть вот сюда!

Багратов роняет ладонь на бедра. Я краснею, отвернувшись. Не понимаю, почему этот фривольный жест взбудоражил, вызвав мурашки! Подумаешь, развалился, как король, расставил свои бедра-колонны. Я прячусь за вешалкой, делая вид, что выбираю платье.

– И? – подталкивает меня к диалогу.

– Вероятно, она знает, что это сулит.

– Естественно. Любой бабе захочется быть прокатиться так, чтобы стать мокрой, потной…

– Бедная, наверное, у нее макияж потечет.

– О макияже в такие моменты думают в последнюю очередь.

– А о чем же думают?

Любопытство пересиливает, я осторожно выглядываю из-за вешалки на Багратова.

Его нет на месте. Куда пропал?!

Внезапно его ладонь обхватывает мою шею, а вторая ложится на поясницу. Пискнуть не успеваю, как он уже схватил меня за бедро и прижался крепко, не выбраться.

– Показать? – спрашивает нетерпеливо.

Глава 10

Серафима

Я едва дышу. Горю от стыда и возмущения. Эти чувства перекрывают все остальные эмоции, которые царапают где-то глубоко внутри, скребутся, волнуя.

Но больше всего возмущения и обиды. Я же никогда не была с мужчинами, чтобы меня вот так нагло хватали за все места! Делаю рывок вперед, Багратов с ухмылкой притягивает обратно, заставляя врезаться в его каменные бедра. Ему явно доставляет удовольствие чувствовать, как натягивается мое тело от сопротивления.

Он делает все, чтобы я почувствовала, кто здесь главный. Мысли приобрели совершенно иной окрас, и рот словно онемел. Я не в состоянии выдавить из себя ни единого звука. Густой, плотный воздух облепил тело влажным каплями.

Багратову нравится, что я дергаюсь, стараясь избежать контакта. Желание показать, что он главнее, явно перерастает во что-то иное, неожиданное для нас двоих.

Только изнутри накатывает вал чего-то бесконтрольного, темного и ядовитого, с желанием узнать: что Багратов будет делать, если я продолжу выводить мужчину из себя?

Урок зайдет дальше? И нет, я не стану этого выяснять просто из любопытства. Оно, как известно, кошку сгубило. Поняв это, я перестаю сопротивляться, обмякнув на его руках, как тряпичная кукла. Интерес хищника к безвольной добыче сразу же иссякает. Отвесив шлепок по заднице, Багратов отпускает меня.

Снова занимает место в кресле.

– Шевелись, Мышонок. Выбирай шмотки.

Я окидываю безразличным взглядом вешалки. Одни платья и сплошь мини! Если я надену такое, Багратову даже не придется трудиться над раздеванием! Все напоказ!

– Поживее.

Взгляд беспокойно мечется по одежде. Зацепившись за самое длинное платье, выхватываю его.

– О, как смело! – комментирует Багратов.

Красный цвет. Но зато длина – ниже колена, почти в пол и перед наглухо закрыт. То, что надо!

– Поживее.

Я мечусь в сторону ванной комнаты, но Багратов загораживает собой дверной проем.

– Здесь.

– Что здесь?

– Здесь переодевайся.

– Зачем?

– Я так хочу. Посмотреть, – уточняет.

– Вы заведением ошиблись. Здесь не показывают стриптиз.

– Показывают. Здесь показывают все, что я захочу! – ухмыляется. – Я же сказал, будешь под мою дудку плясать. Так что шевелись! – не сводит темного взгляда.

Психанув, поворачиваюсь к нему попой и неловко стягиваю с себя одежду.

– Белье тоже, – опаляет шею мужской выдох.

Сглатываю. Багратов подходит и сам отщелкивает застежку бюстгальтера, спускает лямки по плечам. Он действует по заранее составленному плану или импровизирует?

Пальцы Багратова едва ощутимо пробежались по ключицам и переместились назад. Дорожка прикосновений бежит вниз по позвоночнику, посылая колючее тепло в низ живота. Внутри стягивается тугая пружина, заставляет сердце биться чаще.

Кровь закипает. Тонкий лифчик уже валяется на полу, грудь покрылась мурашками. Пальцы Багратова замирают на границе нижнего белья.

– Под выбранное тобой платье лифчик не надевают, а твои трусы… – оттягивает резинку, щелкнув ею. – Пойдут в качестве запасного парашюта для десантника. Снимай.

– Я не пойду совсем без ничего!

– Придется! Не позволю тебе позорить меня. Под это платье парашюты не годятся, нужны маленькие, аккуратные трусики с заниженной посадкой! Поживее давай… Или клянусь, пойдешь, в чем мать родила!

Издаю писк, обернувшись на мужчину. Совсем забываю, что без лифчика.

– Хочешь мне в глаза посмотреть? Убедиться, что я настроен серьезно? – спрашивает. – Лучше не проверяй. Поверь на слово. Голой пойдешь. На поводке… – опускает взгляд вниз, на мою голую грудь.

Внезапно щиплет меня!

– Ай!

– Не испытывай мое терпение.

Багратов соизволил отвернуться и отойти к окну, чтобы распахнуть окно и вдохнуть несколько раз прохладный, осенний воздух.

– Поживее, Серафима. Ты мне нужна!

– Скажу еще раз, что вы ошиблись с выбором. Я не смогу быть Элайзой номер два. Берите ее. Она будет рада, даже если вы ей на голову наложите.

На вешалке целая коробка с нижним бельем. Но можно сказать, что белья там нет совсем. Мой носовой платок занимает места больше, чем эти трусики! Сплошные стринги! Начинаю терять терпение. Неужели кроме стрингов, здесь совсем ничего нет?!

К счастью, появляется немного больше ткани. Стону разочарованно. Кружево тончайшее, как паутинка. Либо веревка в попу, либо паутинка. Выбираю второе. Выдергиваю первые попавшиеся, черные.

Внезапно тело начинает гореть. На меня, что, снова пялится Багратов?! Так и есть… Подкрался незаметно, смотрит. Даже не пытаюсь прикрыться. Знаю, что попытка закрыться от его взгляда приведет к обратному. Все равно он сказал, что я страшненькая. Смотреть не на что! Пусть убедится в этом как можно скорее и уходит!

Больше, чем его темный, обжигающий взгляд меня заботит вопрос: как такая гора мышц может передвигаться бесшумно?! Он же огромный, накачанный мужик! Экзекуция его взглядом продолжается. Багратов смотрит на меня, не пропуская ничего. Хам. Не мужчина, а наказание! За мою глупость и доверчивость…