Атмосфера в коридоре накалилась. Все переглядывались, охали, не знаю, о чём и думать. У родильного зала они провели несколько часов в гробовой тишине.

Наконец двери распахнулись, и в коридоре показался врач. К нему тут же подбежала тётя Оля, с надеждой глядя в глаза. Все засветились, бурно обсуждая, что же скажет доктор.

– Как моя племянница?– нервно теребя свои ладони, протараторила тётя Оля. Мужчина снял со своей головы белый чепчик и медленно качнул головой.

– Мне очень жаль… – монотонно произнёс он, и на всем этаже повисла мертвая тишина.

– Не-ет!– протянула Карина, хватаясь одной рукой за свой живот, а другой за локоть Давида,– Не может этого быть!

– Милая, ты в порядке?– Давид переключился на жену, обеспокоенно беря её за руку.

– Давид, я рожаю!– что есть силы завопила Карина, падая на стоящую позади скамейку. По её ногам потекла жидкость, и девушка схватилась обеими руками за низ своего живота.

К ней подбежали санитарки, и Карину увезли в родильное отделение. Давид разволновался не меньше, поэтому, схватившись за сердце, квадратными глазами смотрел на врача.

– О, Господи! Что здесь происходит!? Все рожают!– шокировано кричал он, оглядывая весь коридор.

Стас резко вскочил на ноги, с широко распахнутыми глазами смотря на доктора.

– В смысле!? Что с Алисой!?– дрожащим голосом спросил он.

– Девушка жива,– ответил врач, и все с облегчением выдохнули,– Но вот мальчика спасти не удалось…

Теперь уже Марина Дмитриевна подскочила со стула.

– Что с моим внуком!? Как это не удалось спасти!?– она растерянно развела руками, поглядывая на мужа.

– Мои соболезнования… – тихо сказал врач, оставляя всю семейку наедине. Стас закрыл глаза и опустился на корточки у стены, впиваясь пальцами в свои волосы.

– Мой сын… – вполголоса произнёс Стас. Давид тяжело вздохнул и опустился рядом с другом.

– Мои соболезнования, брат,– шепотом сказал Давид, трогая его за плечо.

Стас поднял краткий взгляд на тётю Олю, которая подавленно смотрела в одну точку. По щеке мужчины потекла одинокая слезинка, которую он тут же смахнул, но за ней последовали другие, и Стас беззвучно зарыдал, плотно закрыв глаза.

Тётя Оля что-то обсуждала с врачом, после чего тот позволил ей навестить племянницу. Тётя приоткрыла дверь и заглянула в палату. Я повернула голову вбок и слабо улыбнулась, увидев её.

– Как ты, моя родная?– ласково спросила тётя, усаживаясь на стул рядом с кроватью.

– Немного голова болит,– шёпотом ответила я,– Тётя, где мой сын? Мне его не принесли. Ты случайно не знаешь?

Тётя Оля опустила глаза и глубоко вздохнула.

– Тётя?– от её пустого взгляда мне стало не по себе и я повторила свой вопрос,– Где мой сынок? Скажи, где он!?– от волнения мой голос повышается, а тётя поднимает на меня полные слёз глаза.

– Ты слишком сильно разволновалась. Мальчик погиб,– всхлипнув, прошептала она.

Весь мир для меня перевернулся в ту секунду. Я не знала, о чём и думать. В сердце что-то больно кольнуло, а глаза залили слёзы.

– К-как?– пробормотала я и тут же закрыла лицо руками,– Мой сын…

Тётя опустила свою ладонь на мою и сжала её, глядя прямо в мои, полные слёз, глаза.

– Лисочка, ты только не плачь… – слёзно попросила она,– Ты здорова, а это самое главное. У вас со Стасом ещё будут дети.

После слова «Стас» на мои глаза навернулся новый поток слёз, и я одёрнула свою руку.

– Ничего у нас с ним не будет,– холодно сказала я.

– Лиса, возможно, вы с ним сейчас поссорились. Но вы обязательно помиритесь, и всё будет…

– Тётя, он мне изменил!– перебила я,– Он сделал ребенка другой!

Мои слова вызвали на лице у тёти шок. Приоткрыв рот, она смотрела на меня. Все аргументы вмиг закончились, и она не знала, как теперь может меня поддержать.

– Так вот, что заставило тебя так разволноваться… – догадалась тётя,– И роды начались раньше срока…

– И была права, тётя. Стас урод и козёл,– гневным тоном процедила я,– Из-за его похождений погиб мой нерожденный сынок. Ненавижу его!

Из глаз ручьём текли горячие слёзы, и я упала лицом на подушку, пытаясь заглушить свои рыдания. Ведь сейчас я врала сама себе, понимая, как сильно люблю того, кто причинил мне столько боли.

«Я же на самом деле люблю Стаса, но его поступки… То, как он обманывал меня все эти месяцы, а я слепо верила в искренность его слов…»

Тётя Оля коснулась рукой моих волос и тяжело вздохнула.

– Отдыхай, дорогая. Тебе сейчас нужен покой. Побудь одна,– тихонько сказала она, покидая больничную палату. Я снова осталась одна и зарыдала пуще прежнего. Сердце разрывалось от боли потери сына, а я ничем не могла утолить эту боль, ведь сверху нависло ещё одно неприятнейшее воспоминание, от которого я и попала в роддом, где и погиб мой малыш.

Скрипнула дверь, и я повернула голову, чтобы посмотреть, кто пришёл. В пороге палаты стоял Стас, нерешительно передвигая ногами.

– Чего ты пришёл?– сухо спросила я.

– Потому что это наше общее горе,– ответил он, подходя к моей постели. Я резко вскочила с кровати и встала перед ним, хватая за шиворот.

– Общее горе, да!?– переспросила я, рыча прямо в лицо Стасу,– Это ты во всём виноват! Не нужно строить из себя любящего отца и мужа! Ты думал и думаешь только о себе любимом! Тебе никто не нужен! Ты со спокойной душой спал с Лизой, когда дома тебя ждала твоя беременная невеста! Ты сделал и ей ребёнка, а потом просто приходил домой и как ни в чём не бывало ложился в одну постель со мной! Ты ничтожество! Я тебя ненавижу! Будь проклят тот день, когда я встретила тебя и полюбила!– я отвесила ему звонкую пощёчину, от которой лицо Стаса перекосилось, а потом ещё одну и ещё. Стас терпеливо стоял на месте, пока я избивала его лицо своими ладонями и только через несколько секунд остановил меня, взяв за запястья.

– Алиса, я виноват перед тобой… – смотря мне прямо в глаза, измученно сказал Стас,– Я признаю, что именно по моей вине погиб наш сын. Я действительно поступил некрасиво, скрывая от тебя связь с другой женщиной. Но я не сделал ей ребёнка. Лиза не беременна от меня. Я клянусь тебе.

– Мне плевать, кто там от тебя беременен! – я выдернула свои руки из его хватки и с гневом посмотрела в глаза,– Мне плевать на тебя! Я тебя ненавижу! Ты мне омерзителен после всех твоих поступков! Знай, что ложь – это именно то, чего я ни за что на свете не прощу! Я доверяла тебя, а что сделал ты!? Ты растоптал моё доверие! Поставил ни во что мою честь и достоинство! Ты тряпка, которая не может совладать с собственными желаниями! Ты ничтожен!

– Алиса, я понимаю, ты сейчас расстроена. Мне не лучше,– поникшим голосом произнес Стас,– Но я прошу, выслушай меня.

– А что это меняет?– я высоко подняла голову и скрестила руки на своей груди.

– Меняет.

– Ладно. У тебя минута. Я выслушаю твои жалкие оправдания, и мы больше никогда не увидимся.

– Ты не хочешь меня больше видеть?

– Минута пошла,– громко объявила я, и Стас опустил глаза в пол.

– У меня была связь с Лизой до наших отношений. Я был свободным человеком и мог спать, с кем хотел и когда хотел.

– Интересно, почему же она только сейчас записала тебя в отцы своего ребенка? Или, может, она всё выдумала?– хмыкнула я.

– Я клянусь тебе своей бородой, что я тебе не вру и никогда не врал,– уверенным тоном произнес Стас, беря себя за подбородок.

– Да что ты говоришь!? В таком случае начинай делать это прямо сейчас, ведь ты тот ещё лгун, – я развернулась на пятках и расположилась на кровати.

– Алиса…– Стас опустился на корточки прямо передо мной, и я тут же отвернула от него голову.

– Уходи отсюда!– сквозь зубы процедила я, не глядя в его сторону. Я понимала, что если посмотрю в его глаза, то не сдержусь, брошусь к нему на шею и прощу всё его грязное враньё, все проступки.

Холодная дрожащая рука коснулась моего бёдра, и по всему тело пробежали мурашки. Вскочив с кровати, я подошла к окну и закрыла глаза.

– Я ещё раз повторяю: уходи! Я не желая тебя видеть, слышать твой голос! – гневно произнесла я, хотя внутри меня всё горело и бушевало огнём. Я точно знала, что если сейчас хоть на секунду обернусь, то уже не смогу так стойко стоять на своём.

– Я тебя понял,– хрипло прошептал Стас, и уже через секунду хлопнула дверь. Я упала на колени и схватилась за голову. Я вновь и вновь рыдала, выдирая на себе волосы. Ведь вместе с любимым человеком я потеряла и сына, который ещё не успел родиться, но уже стал для меня самым дорогим и любимым.

Такой подавленной я не была, даже когда Стас умирал. Ведь тогда нас могла разлучить лишь смерть, а сейчас… Сейчас между нами огромная и непреодолимая стена под названием «враньё». Какой же огромной она стала за то время, что я провела со Стасом. Никакая любовь и привязанность не смогли сохранить наши отношения и построить будущее. Мы не смогли, хотя я отдала ради нашего счастья всю себя целиком… А зря… Стас не стоил моих слёз и он не оправдал мои ожидания… Я, как наивная дурочка, верила, что Гордеев Станислав может измениться, может по-настоящему полюбить и отдать всего себя дорогому сердцу человеку…

Стас вышел из больничной палаты и в коридоре столкнулся с матерью и отцом.

– Ну как она?– обеспокоенно спросила Марина Дмитриевна. Стас опустил глаза и покачал головой.

– Не спрашивай. Алиса не хочет меня видеть.

– Ничего, сынок. Она сейчас подавлена. Ей нужно время,– Марина Дмитриевна с трепетом провела рукой по волосам сына,– Вы обязательно помиритесь. Вы же собирались пожениться.

– Мы не поженимся, мама,– подняв голову, тяжело вздохнул Стас.

– Как!?– в разговор вступил Владимир Петрович.

– А вот так, папа. Мы расстались. И это навсегда,– не желая дослушивать нравоучения родителей, Стас поплелся по коридору к выходу из роддома. На стоянке он столкнулся с Давидом. Тот был как никогда счастлив.

– Стасян, у меня сын родился!– с восторгом сообщил друг.

– Рад за тебя,– с бледным как смерть лицом ответил Стас, и улыбка вмиг пропала с лица Давида.

– Прости, брат. У тебя же такое горе, а я тут со своим…

– Всё нормально,– сухо произнёс Стас, хотя его понурое выражение лица выдавало его с потрохами.

– Как Алиса? Сильно подавлена?

– Сильно… – махнул головой Стас, засовывая обе руки в карманы куртки,– Она не хочет меня видеть.

– Ничего, брат,– Давид хлопнул ладонью по плечу Стаса,– Помиритесь ещё.

Стас повернулся и разгневанно выкрикнул Давиду в лицо:

– Да не помиримся мы! Ни-ко-гда! Алиса думает, что я сделал ребенка Лизе! А это не так!

Давид приоткрыл свой рот, с непониманием глядя на друга. Тот был ужасно подавлен и одновременно разгневан.

– Лизе? Борисенко которая?– переспросил Давид.

– Да, бл*ть!– сорвался Стас, от гнева стискивая зубы,– Алиса была ужасно злая. Я никогда раньше не видел её такой. Она била меня по лицу и покрывала грязными словами. Она в гневе на меня и никогда не простит.

– Но за что не простит, Стасян?– Давид непонимающе развёл руками.

– В том то и дело, что ни за что. Я ничего не сделал. Ну вернее, может и сделал, но уж точно не то, за что она на меня зла.

– О-ох, дружище… – качая головой, протянул Давид,– Натворил же ты делов. Ещё похлеще меня.

– Давид, что мне делать?– Стас с мольбой посмотрел на друга, от безысходности чуть ли не плача,– Алиса всё для меня. Другой такой мне никогда не найти. Я хочу быть с ней.

– А ты ей то об этом сказал?

– Да она видеть меня не хочет, не то что слышать,– обречённо вздохнул Стас, опуская голову. Давид тоже пропустил один вздох и хлопнул Стаса по спине.

– Поехали ко мне домой. Тебе нужно отвлечься. Утро вечера мудренее.

– А ты разве не поедешь сейчас к своей Карине? Она же, вроде как, родила.

Давид махнул рукой.