Ледяное спокойствие, которое я сохранял вопреки бушующей внутри меня ярости, дало трещину. Лживые слова ядом растекались внутри и жалили. А вместе с эмоциями наружу вырвалась тьма. Теперь на девушку смотрела сама бездна, голодная, она словно открыла свою пасть, желая заглотить новую жертву. Я не позволил.

– И ты решила, раз истинная, значит, можешь мне изменять? Думала, сможешь крутить мной, как тебе захочется?

Чернильная тьма устремилась к предательнице, но я усмирил силу, не дав той коснуться неверной женщины.

– Не надо! О, прости меня! Любимый!

Ядовито усмехнувшись, сжал кулаки. Я прекрасно знал, какой силой обладаю, знал, что Самира всегда боялась меня и моих подданных. А сейчас ее уверенность в том, что у меня нет выбора и я приму ее любой, лопалась как мыльный пузырь.

Я бы еще мог простить ей вереницу поклонников, ухаживания которых она принимала и расточала авансы, но не потерю невинности. Дурочка наслушалась проповедей жрецов и решила подарить свою чистоту человеку, спасая этим свою бессмертную душу.

Я еще не выяснил, кому она отдалась. Из поклонников она особо выделяла троих, их уже бросили в темницу. Допросом займусь лично, не желая никого иного посвящать в подробности своей личной жизни. Они умрут, вопрос лишь в том, насколько быстро и мучительно.

Сам виноват, что доклады тайно приглядывающей за ней охраны я прочитал только сейчас и узнал, как весело проводила время моя невеста. Во время войны у меня были более важные донесения, и читать о том, как развлекается, устраивая чаепития, Самира, я посчитал лишним. Думал, случись что серьезное, мне бы доложили.

Даже к ответу охрану призвать нельзя. Они не знали, что наблюдают за моей невестой. Обретение истинной я держал в секрете, чтобы враги не использовали ее в своих целях. Тайная помолвка показалась идеальным выходом на тот момент.

Я еще спрошу с ее отца, куда он смотрел, когда его дочь компрометировала меня, ведя себя неподобающе.

Одна только мысль, что кто-то посмел посягнуть на то, что я считал своим, приводила в бешенство. А на Самиру мой вид наводил не просто ужас. В глазах невесты я отчетливо видел, что она прощается с жизнью. Нет уж, смерть – слишком мягкое наказание за то, что она натворила.

– Ты выйдешь замуж за человека самого низшего происхождения. За того, кто беден и не имеет собственного дома. Свадьба состоится завтра.

– Но… Пощади! – завыла блондинка, забыв о своей гордости, о титуле, который носила.

Это я, между прочим, возвысил ее отца-торговца, даровав титул и земли. Если уж судьба сделала истинной человечку, то пусть она будет хотя бы аристократкой.

Самира обливалась слезами. В этот момент она теряла все, что было ей так дорого. Весь блеск и красоту обеспеченной жизни, на которую рассчитывала с момента обручения.

– Я же ваша… ваша…

– Больше нет.

Лениво стряхнув руки бывшей невесты со своего плаща, я стремительно вышел из покоев бывшей невесты. Было приятно, что угроза ее проняла. Пусть помучается. И это только начало.

– Будь ты проклят! – провыла она вслед. – Будь ты трижды проклят!

Я отдал распоряжение охране не выпускать своевольную девицу до следующих приказов и нырнул в прохладную тьму, позволяя перенести себя в свои комнаты.

Кто бы сомневался, что Дарион уже был здесь.

Молча протянув мне шекру, советник и лучший друг, налил себе тоже. Мы осушили бокалы одним махом. Только после этого я смог выдохнуть. Нет, о спокойствии речи не шло. Тьма все еще пыталась вырваться на волю, чтобы отомстить за каждый болезненный вдох своего носителя.^[1]

– Крепости пали, мой князь, – нарушил тишину Дарион. – Оборотни просят о мире.

Я усмехнулся. О мире нужно было думать тогда, когда они сговорились со жрецами Саранты, желая отобрать мои земли и уничтожить мою расу. Жаль, не уделял должного внимания верованиям людишек и тем, чем жрецы забивают их головы. Пощады пусть теперь не ждут.

– Переговоров не будет. Храмы уничтожить, жрецов казнить, религия Саранты отныне запрещена на всем Отриалоне, земли оборотней и человеческих королевств, находящихся на нашем материке, под наш полный контроль. Наместников назначим. Территории союзников заговора обложить данью на сто пятьдесят лет.^[2]

На миг я задумался, вспоминая как мы с Дарионом посмеивались над жрецами Саранты, проповедующих жизнь без вампиров. Мы всегда потешались над их девизами и глупым представлением о нашей расе.

«Сегодня капля – завтра вся кровь! – вещали они, стоя на ступенях своих храмов или странствуя по трактам. – Берегись, дева, не выходи из дома в нечистые дни! А если выходишь, не забудь о пробке!»

И тут же продавались те самые пробки, которыми, по мнению жрецов, девушки и женщины обязаны пользоваться в лунные дни, дабы не привлекать внимания вампиров. Помнится, много лет назад мы с Дарионом даже прикупили несколько штук и показали нашим любовницам. Не знаю, как друг, но я тот вечер с Марриэль запомнил надолго. Особенно ее пугливое выражение лица и заверения, что у нее еще не начались эти дни и беспокоиться не о чем.

Мимолетное веселое воспоминание исчезло, оставив привкус горечи на губах. Мы не предполагали, что жрецы зайдут так далеко и посмеют организовать заговор, разжигая своими проповедями недовольство народа. Они готовились не одно десятилетие, собирали союзников, золото и оружие, но в итоге были разгромлены нашей армией. И пусть вампиры вышли из войны с минимальными потерями, допускать подобное впредь я не собираюсь. А потому щадить никого не стану. Показательная порка – действенное средство, которое надолго отобьет охоту идти против Отриалона.

Пока я объявлял свою волю, советник споро записывал указы в свиток. Он управился быстро и передал бумагу мне, чтобы я ее запечатал и размножил. Девятнадцать одинаковых свитков тут же отправились другим членам совета. Я был уверен, что спорить никто не станет. Вопросы возникнут позже, когда начнется дележка территорий и обсуждение размеров выплачиваемой дани проигравшей стороной.

– Выпей. – Дарион наполнил бокал. – Все закончилось.

– Скорее началось, – скривился я, но от шекры отказываться не стал.

– Само собой, – Дарион наконец позволил себе расслабиться, – князья не упустят возможности отхватить кусок пожирнее. Но…

Взгляд друга стал серьезным.

– Что ты намерен делать с леди Самирой?

– Выдам замуж, – глухо произнес я. – За человека самого низкого происхождения.

Упоминание о той, кто стала для меня истинной парой, резануло по сердцу не хуже клинка. Я даже дышать стал прерывисто.

– С ума сошел?! – потрясенно выдохнул друг. – Замуж? За другого?

– Пока она живет, со мной ничего не случится, Дарион. Но даже ради наследника на одно ложе с ней возлечь я не смогу. Сегодня я едва удержался, чтобы не придушить мерзавку!

Мысль о том, чтобы убить Самиру, доставляла мне удовольствие. В то время как сердце буквально разрывалось от подобной участи для той, которая должна была стать для меня всем. Только сейчас я искренне порадовался, что не провел брачный ритуал. Она недостойна выпавшей ей чести! Обратного пути уже не было бы. А так имеется маленький шанс…

– Боги милостивы, Дарион.

– Надежда на то, что спустя годы, появится вторая истинная, ничтожно мала. Ты же понимаешь, что мы должны будем проследить за Самирой? Ей нельзя умереть, и она должна родить как минимум двоих детей от другого мужчины, чтобы у тебя появился шанс.

Тут он прав. В истории еще не было прецедента, когда женщина, родившая двоих детей, становилась истинной парой вампира. Как только девушка выходит замуж за другого и становится матерью, желательно не один раз, привязка слабеет, а после и вовсе исчезает. Это давало мне мизерный шанс на удачу.

– Тебе нужно успокоиться.

– Успокоиться?! – проревел я. – Ты хоть представляешь, как тьма рвет меня?! Тянет к ничтожной человечишке, вдруг возомнившей себя королевой! Да после всего, что она натворила, четвертовать мало!

– Леди оступилась…

– Ты защищаешь ее?

– Нет, но я помню о ее природе и полном отсутствии ума в красивой головке. Вспомни о том, кем она была рождена, вспомни, как ее воспитывали…

– Предлагаешь закрыть глаза на измену и провозгласить ее княгиней моего народа? – Я уже не говорил, шипел. – Дочку купца, с которой рачительный папаша пылинки сдувал?

– Раньше тебя это не останавливало. Я о происхождении. – Дарион вздохнул и взъерошил волосы на затылке. – Не сейчас, может, спустя сотню лет. Когда ты сможешь исполнить свой долг и зачать наследника. У тебя нет выбора. Ты же понимаешь, что никто другой не понесет от тебя! Это твой долг – дать жизнь новому архивампиру!

Я оборвал поток брани, заставляя себя осмыслить сказанное. У советника явно имелась идея.

– Что ты придумал? – осушив очередной бокал шекры, спросил его.

– Думаю, лучшим вариантом будет воспользоваться древней магией.

Я задумался, пытаясь сообразить, что именно имеет в виду друг.

– Ты хочешь ввести тело Самиры в стазис до того момента, пока я не остыну и не смогу воспринимать ее хотя бы как племенную кобылу?

– Нет! Я вообще-то имел в виду полное подчинение разума на столетний срок. Так леди будет в безопасности и не сможет по собственной инициативе вляпаться в неприятности. Что же до стазиса… Честно, Максимилиан, я бы не рискнул. Слишком темный ритуал, слишком чуждый и тяжелый для нашего поколения. Как бы все не обошлось дороже, чем указано в древнем писании.

Нет, подчинение – не вариант. Она превратится в марионетку, говорящую куклу без капли разума. Это позор – выводить в свет такую истинную, а мать своих детей придется представлять обществу.

Но я не успел ответить. Тьма яростным потоком вырвалась из моей груди и устремилась ввысь, на несколько мгновений ослепляя и меня, и Дариона. Я и вдохнуть не успел, как был поглощен воронкой портала собственной магии.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вернуть зрение и понять, где я нахожусь.

– Тварь! – прорычал я, кидаясь к бесчувственному телу Самиры. – И где яд взяла?!

Было противно даже ее кровь пробовать на вкус, но в таких случаях дорога каждая минута, а лучшего способа для мгновенного определения яда не существовало.

– Максимилиан? – Дарион появился в дверях. – Она?..

– Да! – рявкнул я. – Сок лютоцвета. Я справлюсь.^[3]

Вампиры – это не только сильнейшие некроманты, это и самые лучшие целители. Правда, вряд ли к нам выстроится очередь на лечение. Наши методы в корне отличаются от методов светленьких магов.

Пока я проводил нехитрые манипуляции с организмом Самиры, в ее покоях собрался народ. Дарион вызвал служанок и целителей.

– Она ошиблась в дозировке, – выдохнул я, отходя от кровати, на которой разметалась затихшая Самира. И скривился от запаха отравленного тела. – Пусть ее вымоют и оденут. А вы, – обратился я к целителям, – дайте ей снотворное. Яд я выжег.

– Да, мой князь, – хором произнесли подчиненные и низко склонились.

У меня не было сил на портал. А потому я молча вышел из покоев гадины и поспешил по коридору в свой кабинет.

Только там я мог позволить эмоциям выйти наружу. Я знал, что после выплеска тьмы мне придется полностью менять обстановку кабинета, но это меньшее из зол.

Дарион дождался, пока тьма угомонилась, и только после этого осторожно постучал в дверь.

– Войдите.

– Яд был получен не здесь, – тут же начал отчитываться советник. – Служанки в допросной, но я уверен, что они ни при чем. Самира привезла его с собой. Но я не понимаю, для чего…

– Тут нечего понимать, – хмуро бросил я. – Боялась моего гнева. Не силой, так подлостью. Ты забыл, в какой храм она ходила?

– Полагаешь, она была в сговоре со жрецами Саранты?