– Гарри, я должна кое в чем тебе признаться. Я не сказала им всей правды. Нет, я не солгала, но и всей правды тоже не сказала. Я боялась.

– Чего именно вы боялись?

– Я начала бояться с того дня, когда ее нашли. Понимаешь, в то утро мне позвонили. Еще до того, как я про нее узнала. Звонил мужчина, но голос был мне незнаком. Он сказал, что если я буду вякать, то стану следующей. «Мой тебе совет, дорогуша, убирайся-ка ты из Доджа подальше». Потом, разумеется, я узнала, что по дому ходят полицейские, и пошла к ним. А там мне сказали, что ее убили. И я сделала так, как мне было велено. Уехала. Подождала неделю, пока полицейские не сказали, что я им больше не нужна, и перебралась на Лонг-Бич. Сменила имя, начала новую жизнь. Там я познакомилась с мужем, а потом, уже много лет спустя, мы переехали сюда… Знаешь, с тех пор я ни разу не бывала в Голливуде, даже проездом. Ужасное место.

– О чем вы тогда не рассказали Эноу с Маккитриком?

Кэтрин заговорила, внимательно разглядывая руки:

– Понимаешь, мне было страшно, поэтому я не сказала им всей правды… но я знала, с кем она собиралась встретиться там, на вечеринке. Мы же с ней были как сестры. Жили в одном доме, делились друг с другом одеждой, секретами, да вообще всем. Мы каждое утро болтали, вместе пили кофе. У нас не было друг от друга тайн. И мы собирались пойти на эту вечеринку вдвоем. Разумеется, после того… после того, как Джонни меня избил, ей пришлось пойти в одиночку.

– Кэтрин, с кем она собиралась там встретиться? – подстегнул ее Босх.

– Это правильный вопрос, но те детективы так мне его и не задали. Они лишь хотели знать, кто устраивал ту вечеринку и где она проходила. Это было не важно. А важно было, с кем она собиралась там встретиться, но они об этом так и не спросили.

– И кто это был?

Она перевела взгляд с рук на камин и долго смотрела на холодные обугленные головешки – так некоторые завороженно смотрят на пылающий огонь.

– Это был человек по имени Арно Конклин. Тогда он был очень важной шишкой в…

– Я знаю, кем он был.

– Правда?

– Его имя упоминалось в протоколах. Но в другом контексте. Как вы могли не рассказать об этом полицейским?

Она резко повернулась и пробуравила его взглядом:

– Не надо на меня так смотреть. Я же сказала тебе, что была напугана. Мне угрожали. И они все равно ничего бы не сделали. Конклин купил их обоих с потрохами. Они не стали бы под него копать на основании слов какой-то… девицы по вызову, которая ничего не видела, а всего лишь слышала чье-то имя. Мне надо было думать о себе. Гарри, твоя мать была мертва. Я ничего не могла с этим поделать.

Ее глаза гневно сверкнули. Он понимал, что ее гнев направлен отчасти на него, но еще больше на саму себя. Она могла перечислять свои оправдания хоть до посинения, но Босху показалось, что она каждый день в глубине души корит себя за то, что когда-то смалодушничала.

– Вы считаете, это Конклин ее убил?

– Я не знаю. Знаю только, что она уже встречалась с ним до этого, и все всегда было нормально. Никаких тревожных звоночков. Я не знаю, что тебе ответить.

– У вас есть какие-то предположения, кто мог вам тогда звонить?

– Никаких.

– Конклин?

– Я не знаю. Я же никогда не слышала его голос.

– А вы когда-нибудь видели их вместе? Мою мать и его?

– Однажды, на танцах в Масонской ложе^[2]. Кажется, они там и познакомились. Джонни Фокс представил их друг другу. Думаю, Арно ничего не знал… про нее. По крайней мере, тогда.

– Может, это Фокс вам звонил?

– Нет. Я узнала бы его голос.

Босх на некоторое время задумался.

– Вы виделись с Фоксом после того утра?

– Нет. Я целую неделю его избегала. Это было несложно, потому что, судя по всему, он скрывался от копов. А потом я уехала. Тот, кто мне звонил, нагнал на меня жуткого страха. Я уехала в Лонг-Бич в тот же день, как только копы сказали, что я им больше не нужна. Покидала вещи в чемодан и села в автобус… Знаешь, некоторые мои вещи оставались в квартире твоей матери. Она их у меня одолжила на время. Я даже не стала пытаться их забрать. Просто собрала все, что у меня было, и уехала.

Босх молчал. Больше спрашивать было не о чем.

– Знаешь, я часто думаю о тех временах, – продолжала Кэтрин. – Мы с твоей матерью жили на дне, но мы были настоящими подругами и, несмотря ни на что, радовались жизни.

– Знаете, все мои детские воспоминания… очень многие из них связаны с вами. Вы всегда были рядом с ней.

– Мы много смеялись, несмотря ни на что, – произнесла она ностальгически. – А ты… ты был главным в нашей жизни. Знаешь, когда тебя у нее отобрали, это едва ее не убило… Она никогда не прекращала попыток вернуть тебя. Надеюсь, ты это знаешь. Она любила тебя. И я тоже.

– Да, я это знаю.

– Но после того как тебя забрали, в ней как будто что-то надломилось. Иногда я думаю: то, что с ней случилось, было, наверное, неизбежным. Как будто она шла к тому переулку долго и целенаправленно.

Босх поднялся, глядя в ее печальные глаза:

– Пожалуй, я поеду. Буду держать вас в курсе.

– Это было бы замечательно. Мне не хотелось бы терять с тобой связь.

– Мне тоже.

Он двинулся к двери, отчетливо понимая, что никакую связь поддерживать они не будут. Время истончило ее. Они стали чужими людьми, у которых было общее прошлое. На пороге он обернулся и посмотрел на нее.

– Та рождественская открытка, которую вы мне послали… Вы ведь еще тогда хотели, чтобы я занялся этим делом, да?

– Я не знаю. – Она слабо улыбнулась в ответ. – Мой муж тогда только что умер, и я подводила итоги, что ли. Я думала о ней. И о тебе. Я горжусь тем, чего я достигла, малыш Гарри. И часто думаю о том, чего могла бы достичь она и ты. Я до сих пор зла на того, кто это сделал. Он должен за это…

Она не закончила фразу, но Босх кивнул.

– До свидания, Гарри.

– Я думаю, моей матери очень повезло с подругой.

– Хотелось бы надеяться.

Глава 7

Вернувшись в машину, Босх вытащил блокнот и пробежал взглядом свой списочек:

Конклин

Маккитрик и Эноу

Мередит Роман

Джонни Фокс

Он вычеркнул имя Мередит Роман и некоторое время внимательно смотрел на оставшиеся. Порядок, в котором они шли в списке, не совпадал с тем, в каком порядке он хотел с ними поговорить. Прежде чем пытаться подступиться к Конклину или даже Маккитрику с Эноу, нужно было раздобыть побольше информации.

Он вытащил из кармана куртки записную книжку и, достав из портфеля мобильный телефон, набрал номер Управления автомобильным транспортом в Сакраменто и представился лейтенантом Харви Паундзом. Назвав табельный номер Паундза, он попросил пробить Джонни Фокса. Дата рождения была записана у него в блокноте. В ожидании ответа он произвел в уме нехитрые подсчеты и получил, что Фоксу сейчас исполнился шестьдесят один год.

Ожидание между тем затягивалось, и он улыбнулся, представляя себе, как Паундз потом будет объясняться с начальством. В управлении не так давно ввели практику аудита обращений в службу предоставления информации. После того как в «Дейли ньюс» вышла статья о том, что полицейские повсеместно пользуются своими связями, чтобы по дружбе пробивать через Управление автомобильным транспортом нужных людей для дружественных репортеров и частных детективов, чьи наниматели не скупились на оплату издержек, новое начальство закрутило гайки и потребовало, чтобы все звонки и компьютерные запросы в службу информации управления регистрировались в специально введенной форме, в которой необходимо было указать для каждого такого обращения номер связанного с ним дела либо конкретную причину. Затем эти формы отправлялись в Паркер-центр и сверялись со списком выданных Управлением автомобильным транспортом за месяц сведений. Когда в процессе следующей такой сверки в списке появится имя лейтенанта Паундза, а соответствующей формы не окажется, ему придется объясняться с аудиторами.

Табельный номер лейтенанта Босх узнал из его служебного удостоверения, когда Паундз как-то раз опрометчиво оставил его приколотым к куртке, которую повесил на вешалку перед входом в кабинет. Он тогда на всякий случай занес номер к себе в записную книжку, решив, что когда-нибудь это может ему пригодиться.

Наконец вернулась служащая Управления автомобильным транспортом и сообщила, что в настоящее время на имя Джонни Фокса с датой рождения, которую сообщил Босх, никаких автомобилей не зарегистрировано.

– И частичных совпадений тоже никаких?

– Никаких, дорогуша.

– Лейтенант, мисс, – строгим тоном поправил ее Босх. – Лейтенант Паундз.

– Миз, лейтенант. Миз Шарп.

– Да уж, вам палец в рот не клади. Скажите мне, миз Шарп, сведения за какой срок хранятся в вашем компьютере?

– За семь лет. Еще вопросы?

– А как проверить записи за более ранний период?

– Никак. Если хотите заказать ручную проверку записей, пишите официальный запрос, лей-те-нант. Срок исполнения до четырнадцати дней. В вашем случае можете рассчитывать на максимум. Еще вопросы?

– Больше вопросов нет, но мне не нравится ваше отношение.

– Это взаимно. Всего наилучшего.

Босх захлопнул крышку телефона и расхохотался. Теперь информация о его обращении в транспортное управление точно никуда не денется. Уж миз Шарп за этим проследит. Скорее всего, фамилия Паундза будет первой в списке, поданном в Паркер-центр. Он набрал служебный номер Эдгара и застал бывшего напарника практически на выходе из участка.

– Гарри, что случилось?

– Ты чем-то занят?

– Нет. Ничего нового.

– Можешь пробить для меня одно имя? Я уже звонил транспортникам, но мне нужно, чтобы кто-нибудь порылся в компьютере.

– Э-э-э…

– Послушай, ты можешь или не можешь? Если ты беспокоишься из-за Паундза, то…

– Эй, Гарри, полегче. Что за муха тебя укусила? Я не сказал, что не могу. Назови имя.

Босх сам не понимал, почему отношение Эдгара так его взбесило. Он сделал глубокий вдох и попытался успокоиться.

– Джон Фокс. Джонни.

– Черт, да этих Джонов Фоксов как собак нерезаных. У тебя есть дата рождения?

– Да, есть.

Босх снова заглянул в блокнот и продиктовал Эдгару дату.

– Чем он тебе насолил? Как твои дела, кстати?

– По-всякому. Потом расскажу. Ты пробьешь его?

– Да. Я же сказал, что пробью.

– Ладно, у тебя есть мой мобильный номер. Если не дозвонишься, оставь сообщение на автоответчике на домашнем телефоне.

– Когда руки дойдут, Гарри.

– Погоди, ты же сказал, что ничем не занят.

– Ну да, но я все-таки работаю. Я не могу тратить все свое время на твои хотелки.

Босх на мгновение даже дар речи потерял.

– Знаешь что, Джерри, иди ты к черту. Я сам.

– Послушай, Гарри, я же не говорю, что я не…

– А я говорю. Ладно, все, проехали. Я не хочу подставлять тебя с твоим новым напарником или вашего бесстрашного начальника. Тебя ведь это смущает, да? Так что не надо мне этой лажи про работу. Ты ничем не занят. Ты собирался домой и сам прекрасно это знаешь. А, стой, или, может, не домой, а снова в бар с Бамси.

– Гарри…

– Все, давай, пока.

Босх захлопнул крышку телефона и некоторое время сидел неподвижно, дожидаясь, когда утихнет гнев, волнами исходивший от него, точно жар от решетки радиатора. Потом зазвонил телефон, который он все еще держал в руке, и Босху немедленно полегчало.

– Послушай, я был не прав, – произнес он в трубку, открыв крышку. – Все, проехали.

Последовало долгое молчание.

– Алло?

Голос был женский, и Босх немедленно смутился:

– Да?

– Детектив Босх?

– Да, прошу прощения, я думал, это другой человек.

– И кто же?

– А кто это?

– Это доктор Инохос.

– О! – Босх закрыл глаза и почувствовал, как гнев возвращается. – Чем могу вам помочь?