– Ты мне дружбу предлагаешь? Или матерью стать хочешь? Не надо, у меня уже есть.

Она отбросила светлые волосы назад и подбородок вздернула.

– Я была хорошей женой Игорю много лет.

В это охотно верю. Если бы отец словил ее на измене, то «Владушка» не стояла бы передо мной в брендовых шмотках и бриллиантах, а в овраге лошадь доедала. Окей, не в овраге, но в однушке где-нибудь в Бибирево.

– У меня только с тобой было, – произнесла мягко и ко мне приблизилась. – Молодая была, дурная, кровь играла. Что нам теперь век друг друга ненавидеть?

Странно, но она казалась вполне искренней. Да и права в чем-то: столько лет прошло, сколько можно за прошлое цепляться.

Влада смотрела выжидающе и настороженно. От больших голубых глаз разбегались морщинки – это, пожалуй, единственное, что указывало на возраст. Фигура и лицо вполне факабл. Мачеха моя инвестировал в себя с умом.

– Окей, – я упал в кресло, – нам делить нечего.

Виски сжал с усилием. Бесконечная ночь выдалась. Еще и водка на пару с нервами в голове вечерний звон устроили.

– Ты поезжай домой, – Влада расположилась сзади и руки мне на плечи положила. – Я останусь с Игорем, – надавила, ловко массируя напряженные мышцы. Даже приятно стало.

– Я с врачами пойду разговаривать, – встряхнулся я. – Пусть поднимаются, нехер спать.

– Я здесь буду, – покладисто отозвалась Влада. – И я очень рада, что мы наконец помирились.

Сухо кивнув, пошел искать живых в этом стерильном царстве. А Влада довольно улыбнулась и кошкой сытой губы облизнула, но этого я уже не видел.

Этой ночью спать не пришлось. Мне говорили, что нужно надеяться. Что лучшие врачи борются за его жизнь. Что нужно набраться терпения и не сжигать себя ожиданием. Нужно время. Время. Время! Два месяца мы ждали, не дождались…

Темная рубашка, стальной галстук, черный костюм. Я убрал волосы назад, равнодушно, словно со стороны на себя смотрел. Жесткое, бледное, безэмоциональное лицо. Два месяца, и я себя не узнавал.

– Мам, привет, – набрал уже в машине. – Буду через двадцать минут, – и отключился.

Джип вел на автомате, прокручивая в голове настырное и выматывающее: все ли я сделал? Все возможности использовал? Отец очнулся, но последствия инфаркта были разрушительными: он даже говорить не мог, только смотрел и столько безысходности было во взгляде. Для отца такая жизнь невыносима. Болезнь выиграла, а мы проиграли.

– Черт! – я проехал на красный, подняв волну из лужи. – Блядь, – ударил по тормозам и включил аварийку. Такими темпами на кладбище повезут и меня тоже.

– Вас кто за руль пустил! – услышал, когда дверь резко распахнули. – Козел…

Я резко вскинул голову. Кажется, у меня крыша поехала: Дина мерещится…

Глава 10

Дина

Я стояла возле зеркала в спальне, накладывала макияж, тщательно, даже слишком. Это было неосознанно. Каждый день, выходя из дома, мне хотелось выглядеть женщиной привлекательной и уверенной. На случай неожиданной встречи. Бред, конечно. Москва огромная, а мы с Барсовым в принципе в разных мирах жили. Но я все-таки взяла тушь и сделала пару взмахов. Ресницы у меня и так очень густые и длинные, поэтому редко их подкрашивала. Муж считал, что так я выгляжу вульгарно. Может быть, но мне нравилось. Когда-то кое-кто меня Дюймовочкой назвал из-за них, ну и тонкой талии. И ему не казалось, что у меня глаза блядские.

– Ты уже собираешься?

Женя вышел из душа в одном полотенце, с влажными волосами и мелкой водяной крошкой на плечах. Руки сложил на груди, не улыбался, отражение мое внимательно изучал.

– Да, у меня столько дел, что рабочий день нужно с восьми начинать, – и крикнула: – Матвей вставай! – потом на мужа посмотрела: – Я сама его отвезу.

Женя нахмурился.

– Ты почему такой? – обернувшись, улыбнулась ему.

Он цепким взглядом прошелся по лицу, медленно демонстративно спустился к груди и резко к себе притянул, стискивая шелковую сорочка.

– У вас на работе конкурс красоты? – звучало как упрек. И то как агрессивно коленом ноги развел наглядно показывало, что раздражен. – Красавица моя, должна быть только моя.

Полотенце упало, и мне в живот уперлась напряженная плоть.

– Жень, утро… Матвей… – но он уже накрыл мои губы, задрал гладкий шелк, на кровать толкнул.

– Я хочу и получу жену, – прорычал и рванул трусики. Горячей головкой в самое чувствительное место уткнулся и возбуждающе кружить начал. Горячая волна прошлась по телу, скручиваясь спиралью внизу живота, и я потянулась к мужу, за шею обняла, на поцелуй жадно ответила, но задней мыслью опасалась, что…

– Мам! – крикнул Матвей и в комнату ввалился. Этого опасалась.

– Блядь! – тихо выругался Женя и резко одеяло на нас набросил, затем зло крикнул: – Тебя стучать не учили? Выйди отсюда!

– Ты чего? – потрясенно ахнула, отталкивая его.

– А что? – раздраженно вскочил, схватил брюки, рубашку на плечи набросил. – Какого черта он врывается? Воспитание, Дина, воспитание!

– Ты же у нас интеллигент, вот и занялся бы, – тихо проговорила. Женя никогда не попрекал меня сыном. Не говорил, что его он только по бумагам, но иногда проскальзывало. Или я просто накручивала себя. Неизвестно еще как родной отец вел бы себя.

– Я бы занялся, – холодно парировал, – да ты его от юбки оторвать не можешь.

– Пойду завтрак готовить.

– Дина, стой, – тихо, но твердо.

Я, накинув халатик, схлестнулась с ним взглядом и выдержала его. Пусть приказывает у себя в клинике! Скулы у Жени острые, а стали такими, что порезаться можно.

– Я тебе чай заварю, – и мимо прошла, – с ромашкой.

Кому-то остыть и успокоиться нужно.

Матвей уже включил чайник и тихо сидел на кухне, даже в телефоне не играл.

– Ты зубы почистил? – спросила ласково.

– Угу.

Я подошла и обняла его. В светлую макушку поцеловала. Голубоглазый, высокий, светленький – у меня красивый сын, который совсем на меня не похож.

– Сделать тебе яичницу с сосисками, твою любимую, а?

Он кивнул и наконец улыбнулся.

– Не обижайся на папу, ладно?

Матвей кивнул, но дуться не перестал. Возраст у него сложный. Уже не маленький, но и не подросток. Нельзя сказать, что Женя часто срывался на него, но мальчик рос, бунтовал и огрызался. Свои права отстаивал.

– Вкусно пахнет.

Муж появился при параде и с безупречной улыбкой на губах. Матвея по волосам потрепал и меня сзади приобнял.

– Прости, – шепнул в волосы. – Хотел тебя очень, – добавил еще тише.

Я бросила на него выразительный взгляд – мы вроде ночью не в куличики играли, откуда столько нетерпения?!

– Ты постоянно занята, нам тебя не хватает, правда, сын?

А вот это нечестно. Матвей смотрел на нас обоих и не знал, что ответить: он любил меня и не мог не скучать, но не настолько нуждался в опеке. Женя знал, что сын – моя драгоценная слабость и иногда пользовался этим. Мы много раз обсуждали это, причем на повышенных, но в итоге я оставалась не правой, а муж просто заботился о наших семейных интересах.

– Матвей, тебе нормально до семи в школе? Не устаешь? – заботливо поинтересовался.

– Да я привык, – ответил и принялся за завтрак.

Я достала свежевыжатый апельсиновый сок и поставила перед мужем блюдо с яйцами, семгой и мягким сыром с зеленью. Он обычно любил пашот, но я не захотела заморачиваться и сварила всмятку. Я тоже бунтовала против домашней диктатуры!

– Матвей, рюкзак бери и одевайся! – крикнула, прыгнув в туфли и набросив короткое пальто. Весна наступила, но вместо солнца у нас тучи мглою небо кроют.

– Пообедаем сегодня? – спросил Женя, снова притягивая к себе.

– Не могу, у меня с заказчиком встреча.

– А вечером? Втроем поужинаем, м?

– Мне над проектом поработать нужно будет, не могу.

– Тогда ночью, – тонко улыбнулся. – Знаешь, мне кажется, что нам нужно подумать о прибавлении.

Что? Нет, ЧТО?!

– Но как же… – не поняла я. – Мы ведь…

– Прекращай пить противозачаточные, – и настойчиво в губы поцеловал. – И сходи к гинекологу, узнай, что и как, ок?

– Хорошо… – медленно проговорила.

– И еще, красавица моя, не крась так ярко глаза. Это реально перебор.

– Офигеть! – воскликнула я, когда за ним дверь захлопнулась. Слава богу нас ждать не стал. На горизонте маячила еще одна ссора, а мне нельзя заводиться – день важный и сложный.

– Мам, – сын с рюкзаком вышел, – вот почему тебе можно говорить «офигеть», а мне нет?

– Будем считать, что вопрос риторический, а ответ ты и так знаешь. Поехали, опаздываем уже.

Утро у меня было бурным: мы с командой начали реализацию новой маркетинговой стратегии для сети пекарен. А я лично занялась аналитикой – в нашем деле без анализа никуда. Хорошо, что бухгалтерия у нас на аутсорсинге: поступления выросли в разы и соответственно заработок стал больше, а это налоги, проводки и прочая «прелесть».

– Да, Галина, я получила документы, – позвонила бухгалтеру. – Подпишу и готово. Спасибо вам.

Она была женщиной толковой и финансово-грамотной. Женя посоветовал ее. Они работали когда-то вместе. Ему не очень нравилась моя занятость, но в этот раз помог. И от души.

Утром я совсем не думала о пожелании мужа. Нет, яркий макияж – мелочи. Но ребенок! Признаться, сейчас я уже не хотела рожать. Поначалу, да. Ну как поначалу: в первые годы был только Матвей и его реабилитация. Но потом хотела родить. Порадовать и отблагодарить Женю. Но сразу не вышло, потом решили выдержать разницу между детьми, да так и осталось. Мне иногда казалось, что он в принципе не хочет больше детей. А может, и не хотел никогда, просто вышло так: женился на женщине с младенцем, признал своим. Меня сейчас тоже все устраивало.

Я вышла из типографии довольная. Новые буклеты-меню просто изумительные! Екатерина Полонская будет довольна. И по цене удалось хорошо договориться. У меня оказывается дар переговоров! Кто бы знал! Надеюсь, вечером с мужем тоже удастся решить вопрос прибавления миром. Было у меня ощущение, что еще один ребенок – это либо прихоть, либо способ воздействия и удержания меня рядом. Нам давно пора сходить к психологу. Нет, Жене надо бы, но он никогда не согласиться: адекватный и рациональный – себя он считал именно таким. Я полностью согласна, только к этому еще необходимо добавить – манипулятор. Это есть и с этим нужно работать, потому что так нельзя. Это становится невозможно: с каждым годом поводок, который на меня набросили, натягивали крепче. Я выходила замуж за другого человека.

Черт, кажется, мне тоже нужен специалист: ведь понимала, что у нас обоих проблемы, но ничего не делала.

– Бля… Блин! – громко выругалась, вовремя заменив крепкое словцо. Чертов внедорожник окатил меня из лужи! Как мне ехать к заказчику?! – Блин, – повторила и ступила на пешеходный переход, но глаз зацепился за стоп-сигналы черного «Ровера». – Сейчас я ему выскажу все!

Я воинственно дернула пассажирскую дверь и выдала:

– Вас кто за руль пустил?! – мужчина за рулем голову вскинул. – Козел… – на автомате вырвалось, но на последней букве мой запал сдулся. Яркие-голубые глаза на строгом, даже жестком лице единственное, что делало его прежним, знакомым. Твердый подбородок, плотно сжатые губы, хмурые густые брови… Максим Барсов не изменился до неузнаваемости, но стал мужчиной с холодным тяжелым взглядом незнакомца. Шестнадцать лет с первой встречи и десять со второй… Наверное, не вспомнит меня даже.

Кто-то громко посигналил, и оцепенение спало. Я захлопнула дверь и пошла. Сама не знаю куда. Подальше бы. Готовилась-готовилась, а предстала перед ним в грязных пятнах и разводах.

– Дина.

Помнит, значит.

– Дина, – меня за локоть поймали и мягко, но настойчиво развернули. Мы снова молча застыли, изучая друг друга.