Теперь по поводу отношений. Какие отношения решила выяснить Мэри? Мэри решила, что Вероника претендует на внимание Джона? Допустим. Мэри, в конце концов, не глупа. Но почему Мэри так решила? По словам Тамары, Мэри и Джон ещё вчера поругались из-за Вероники…

Ну конечно!

Вероника сейчас хорошо себе представила, как Тамара – очень умело, при помощи пары фраз – вселила в Мэри убеждение, что эта рыжая американка положила глаз на Джона Робинсона (ну прямо Яго в женском обличье!). И вот Мэри обижена, она едет отдельно от всех. А этим утром она с силой сбивает эту самую американку с ног.

Разобрались.

Но откуда у Вероники эта уверенность в том, что между Джоном и Мэри отношения не отца и дочери, а какие-то ещё? Вероятно, ей, как циничному писателю, так показалось тогда, на холме у стены крепости… Нет! Это ей внушила сама Тамара Робинсон. В такси. Когда сказала: «…у неё такой противный возраст. А вы такая яркая девушка».

Господи, Тамара оплетала интригами всё своё окружение, включая собственных детей!

Было ли это причиной напряжённости в семье? Скорее всего, это накладывало свой отпечаток на отношения внутри семьи. Вероятно, Тамара развлекалась так от скуки. Дети выросли, муж живёт своей жизнью. Тамара – незлой по природе человек – придумывает ситуации и разыгрывает их. Она развлекается. И всех её поведение раздражает.

Но об этом ли говорила Эмили Нортон?..

Раздался крик…

Первым к лестнице подбежал Джон Робинсон. Он увидел свою жену, распластавшуюся в самом низу, и поспешил к ней.

Миссис Робинсон тяжело дышала.

– Тамара! Ты меня слышишь?

Она приоткрыла глаза. Над ней, опустившись на колени, склонился её муж.

– Что случилось? Ты поскользнулась?

Миссис Робинсон схватилась за голову.

– Кажется… меня толкнули…

На лице Джона отразился испуг. Он поглядел вверх и сказал:

– Там никого не было. Я никого не увидел по пути…

Из-за деревьев вынырнула Вероника Бёрч и быстрым шагом направилась к ним.

– О боже, что произошло?

Тамара Робинсон закрыла лицо руками.

Джон сказал:

– Мою жену кто-то толкнул, она упала с лестницы.

Вероника пришла в ужас.

– Это… точно? – спросила она. – Не могло это произойти… случайно?

Мистер Робинсон в смятении поглядел на неё.

С самого верха лестницы послышался голос Эмили Нортон:

– Силы небесные! Что случилось?

Она ласточкой ринулась вниз, поскользнулась и пересчитала боком около дюжины ступеней. Всё же спустившись, ничего себе не переломав, мисс Нортон села рядом с сестрой и положила руку ей под голову.

Миссис Робинсон открыла глаза и тихо произнесла:

– Эмили, а где Мэри?

Эмили посмотрела по сторонам.

– Вон она, – сказала мисс Бёрч, глядя за спину мисс Нортон.

Мэри стояла на льду далеко от них, на ней по-прежнему были коньки. Её глаза метались с одного лица на другое.

Джон Робинсон крикнул:

– Мэри! Иди сюда!

Мэри Робинсон улетела вдаль.

– Джон…

– Да, дорогая…

– Помоги мне.

Мистер Робинсон взял жену на руки. Её лицо прислонилось к его пальто.

Эмили Нортон собралась пойти за ними в отель, как вдруг её остановила рука мисс Бёрч.

– Сейчас, – сказала Вероника, – им лучше побыть наедине.

Эмили округлила глаза.

– Вы думаете, я сейчас не нужна Тамаре?

– Вы ей всегда нужны, дорогая. Но сейчас удобный случай им помириться, – Вероника улыбнулась.

– Вы правы, конечно… – покивала мисс Нортон.

Вдруг она произнесла жалобно:

– Лишь бы он не обидел её.

Вероника Бёрч взяла Эмили под руку и сказала:

– Я собираюсь отправиться в город на ленч. Вы не составите мне компанию?

– О… разумеется, с радостью. Я сама, честно говоря, здорово нагуляла аппетит.

– Вот и славно.

И они отправились через озеро по его ледяной глади, мимо Златорога, тихо наблюдавшего за ними со своего берега, мимо лесистых склонов; наконец, мимо замка, венчавшего скалистую гору, нависшую прямо над крохотным городом.

В ресторане «Белка» сразу после обсуждения завтрашней поездки в отель «Мамонт» Эмили Нортон не выдержала:

– Мисс Бёрч, я говорила вам… я рассказывала о том, что моей сестре грозит опасность, и вот, мисс Бёрч, свершилось…

– Дорогая…

– Вы не видите, что происходит, мисс Бёрч, а я вижу, я знала этих людей столько лет…

– Но, дорогая…

– А теперь вижу: оказывается, эти люди – бессовестны. Понимаете?

– Во всяком случае, что касается…

– Человек, не имеющий совести, не имеет сострадания…

– Мисс Нортон, умоляю…

– А что человеку без сострадания стоит толкнуть другого человека с лестницы?

– Мисс Нортон! Успокойтесь для начала. Выпейте воды.

Эмили жадно выпила целый стакан.

– А теперь представьте: вы замужем…

– Я?

– На секунду представьте, – велела Вероника. – Вы гуляете с мужем, ваш муж отлучился куда-то, и вдруг вы видите, как он несёт на руках другую женщину.

– Ах… как это?

– Продолжайте представлять!

– Так… представила.

– И вы знаете, что эта другая женщина симулирует боль в ноге.

– О!

– Вам не хочется ссориться с мужем, вы не хотите показывать, что ревнуете.

– Ну я…

– Не хотите!

– Ну хорошо, хорошо…

– Что вы станете делать?

Взгляд выпученных глаз мисс Нортон завис на оконных занавесках. В нём проступали тяжёлые муки мыслительного процесса. Вероника поняла, что вопросы о мужьях – самые сложные для патологических старых дев.

Вероника сама ответила:

– Вы спуститесь в самый низ лестницы, убедившись, что вас никто не видел, ляжете на землю и закричите.

– О… мисс Бёрч…

– Да, дорогая. Я думаю, всё было именно так. Задумайтесь, что было дальше?

– А что было дальше? – уставилась Эмили Нортон.

– Дальше мистер Робинсон со жгучим чувством вины берёт жену на руки и несёт её в отель.

Мисс Нортон выпила ещё стакан воды.

Затем призналась:

– Я вам так благодарна, мисс Бёрч. Какой же дурой я вам кажусь. Я совсем не знаю жизни.

– Никогда не поздно узнать. Но задумайтесь ещё вот над чем: вы говорили, что у вас пропал веронал.

– Верно.

– Но зачем красть веронал, если можно просто столкнуть человека? Тем более что в горах Югославии таких возможностей бесконечное множество.

И правда, думала Эмили Нортон. Однако до чего же Тамара умна!

Вероника Бёрч бодро заявила:

– Давайте закажем десерт!

После ленча, да ещё такого вкусного пирога с ежевикой, Эмили Нортон почувствовала себя виноватой. Вдруг Тамаре может потребоваться массаж. Лучше она пойдёт в отель и побудет у себя в комнате. Рядом с комнатой сестры.

Вероника, уже в одиночестве прогуливаясь по городу, набрела на блошиный рынок, где помимо прочего продавались изделия из цветного стекла. Она купила себе шкатулку и изображение ангела, которое собиралась повесить дома над камином. А в другой лавке обнаружились те самые модные духи с нотой вербены, о которых говорила миссис Робинсон. Девушка взяла флакон себе и ещё один в подарок. На тесной улочке нашлась фотостудия. Мисс Бёрч отдала плёнку на проявку.

Неподалёку от озера американка присела в кафе на открытом воздухе и заказала кофе. Ей не терпелось записать мысли на бумагу, но вначале их требовалось хорошенько разложить по полочкам. Ведь если одно не будет вязаться с другим…

Вероника Бёрч, оторвавшись от записок и вернувшись в реальность, обнаружила, что по озеру в сторону замка рука об руку идут мистер Робинсон с Мэри. Вероятно, отец и дочь шли на экскурсию. Молодая женщина сделала глоток. Кофе был крепким, горьким. Мисс Бёрч добавила сахар, помешала, она старалась не выпускать гулявшую пару из виду.

Он тепло обнимал её за плечи. Они уже удалялись, почти скрылись из виду…

Может, Эмили Нортон и права. Может, это не она, а Вероника всё себе придумала? Может, не было никаких интриг? Может, Джон Робинсон в самом деле любит свою приёмную дочь, а она любит своего приёмного отца?

Мисс Бёрч неторопливо побрела в отель. Мысли кое-как складывались, какой-то сюжет начинал вырисовываться. Но был ли он только вымыслом или в нём была большая доля правды жизни?

По пути Вероника купила пару сандвичей (она вспомнила, что обещала поужинать с Палмерами, чего ей совсем не хотелось). Весь оставшийся день Вероника провела за пишущей машинкой.

Было темно, когда в окне она увидела возвращавшихся Джона и Мэри.

Глава 4

Завтрак проходил как обычно. Из угла слева лился нескончаемый водопад слов, исторгаемых миссис Палмер. Её муж со свежей газетой в руках привычно вставлял слова одобрения и согласия там, где надо. Справа, подальше от них, сидели Коннор и Леонард. Миссис Робинсон, её сестра и дочь занимали стол в центре.

Вошла Вероника, она по традиции проспала начало трапезы. Рука миссис Палмер взмыла в приветственном жесте. За другим столом Веронику встретило напряжённое в ожидании лицо миссис Робинсон.

Поздоровавшись со всеми, мисс Бёрч присоединилась к Палмерам. Пять минут, сказала она себе, больше не выдержать.

Трескотня Софи Палмер как будто и не прерывалась с начала завтрака:

– Разумеется, я так и сказала той женщине: «Вы не можете разговаривать в комнате для отдыха. Разве вы не видите, что люди после бани пытаются расслабиться? Если вам так хочется поболтать, идите в бар и болтайте с барменом». В конце концов, разве не для этого придумали бары? Что ты думаешь, Дик? Я правильно ей сказала?

– Всё верно, – кивнул мистер Палмер, соглашаясь с критикой в адрес недавно вышедшего фильма о нескончаемых достоинствах сегрегации.

– Её нужно было проучить. В конце концов, если бы я не поставила её на место, она бы так и трещала про свою подругу в Ницце, у которой было семь выкидышей, и все, кто с нами там был, могли не получить от отдыха в спа желаемого удовольствия, за которое они – и МЫ – заплатили деньги. А цены там действительно выше среднего. Я на ресепшен им так и сказала: «У вас цены выше среднего». Правда, Дик, я так и сказала?

– Вне всяких сомнений, – прокомментировал Палмер мысль из рецензии о недопустимости такого вздора на экранах американских кинотеатров.

– Мы с Ричардом провели весь вчерашний день в том спа. Конечно, далековато отсюда, но таксист был крайне вежлив, должна признать. Если бы не та женщина, бубнившая прямо с соседнего шезлонга целую вечность, но опять-таки, если бы не Я, взявшая на себя смелость наступить на её болтливый язык… Какое чудесное утро, я должна сказать. Кто-то скажет, оно ничем не отличается от вчерашнего, а вчерашнее от позавчерашнего, но я никогда не позволяю мыслям киснуть подобным образом. Я – оптимист. Ты согласен, Дик?

– Тут иного мнения быть не может, – мистер Палмер перевернул страницу.

Голос миссис Палмер вдруг стал тише:

– Вы сделали правильный выбор, присев к нам, мисс Бёрч. Мне кажется, эта женщина раздражает всех вокруг себя. Видите, как далеко сидят её сыновья? Они и вчера, если помните, там сидели. Потому что она их раздражает. Она и эти её кошмарные духи с запахом травы!

Вероника Бёрч, не став уточнять, что вербеной пахла она сама, изобразила удивление:

– Вы так считаете?

– Гляньте на её дочь. Сидит надутая, как будто ей за шиворот снега насыпали. Нет, с этой семьёй что-то не так. Что-то неверно во всей картинке. Моя знакомая миссис Патридж гадает по руке. Она нагадала мне вторичную дисменорею ещё до того, как я стала мучиться, только представьте. Вообще она чудесная женщина. Она бы с ходу определила, что не так в этой семье. Так к чему я вела? Ах да. Вы не откажетесь съездить с нами сегодня в это спа? Вы и я чудесно провели бы время. Дик останется в баре, ему всё время не с кем поболтать. Там можно заказывать массаж сразу на двоих, мы бы обсудили с вами всё на свете! Мне о стольком хочется вас расспросить! Уверена, вы знаете кое-кого из моих подруг…