– Надо сегодня же перепрограммировать синтезаторы, – проворчал Григорян. – У нас другая жратва…

Середа отметил, что после уничтожения вескусианского экипажа пилот словно нарочно огрублял свою речь, заимствуя соленые выражения из речи Копаныгина.

Сложив из матрасов стопки повыше, новая команда крейсера расселась в ожидании Совета.

– Гумм-на-Взат, – начал Середа, чувствуя себя не то главнокомандующим в Ставке, не то военным вождем племени гуронов, – ты допрашивал предводителя себумов. Что он открыл тебе?

Гумм встал.

– С-себум с-сказал, что их флот велик и могуч, – степенно заговорил он, – в нем больше двух тыс-сяч с-средних и больших кораблей, на каждые с-сто дес-строеров, истребителенос-сцев и эс-сминцев приходитс-ся один-два крейсера, таких, как этот. С-сейчас весь флот с-себумов занят планетами кхацкхов – полным ходом идут вторжения, планетарные подавления, зачис-стки. Порядка с-ста пятидес-сяти миллионов кхацкхов уничтожено, час-стично разрушены экономические комплексы метрополии и колоний. В этом году с-себумы намерены приступить к начальному терраформированию з-захваченных планет, биозачис-сткам и колониз-зации – транспорты с-с переселенцами уже с-стартовали с Вескус-са… План ос-своевия назван «Прос-стор», он коснется и Варианы… С-следующая цель – Сообщество 3-земли, ее молодая Периферия – Тау Кита, Лаланд 21185, Росс 614, Вольф 424А… У меня вс-се.

Гумм сел, и руку тут же поднял Гинзбург, ксенолог из экипажа «Тенгри».

– Прошу, – разрешил Середа.

– Хочу сказать вот о чем, – заговорил, волнуясь, Гинзбург. – Мы плохо знаем своего врага и подчас меряем себумов своею, человечьей меркой. Это в корне неверно! Мы давно пользуемся термином «чужие», но по-настоящему приложим он как раз к себумам! Они чужие и нам, хомо, и варианянам, и кхацкхам, и даже таоте-рептилоидам с Эпсилон Тукана! Почему? Да потому что мы все двуполы, а себумы вовсе не имеют пола! Это ультраважно! Секс, любовь, семья, дети – суть, основа основ формирования разума нашего типа и, главное, становления души! У нас, у людей, и, скажем, у кхацкхов или семигуманоидов разные взгляды, разная история, разные табу. У нас много разного! Но одно у нас общее – это душа! Мы все одинаково бываем счастливы от любви, смерть близкого для нас всегда горе, а дети – радость. Двуполость – это первооснова нашего бытия, нашей культуры, нашей цивилизации. Себумы иные, у них нет души! Вескусиане – носители разума, они мыслящие существа, но понятие духа к ним неприложимо! Конечно, и они не лишены эмоций. К примеру, новое открытие или хорошо сделанная работа вызывают у них удовлетворение. И чувство долга у них есть, и желание принести пользу, а выражения вроде «неэффективно», «неполезно» – это что-то типа ругательств. Кстати, один мой коллега упирал на такое обстоятельство – себумы никогда не убивают своих. Им чуждо понятие убийства, понятие лжи, понятие кражи, понятие предательства. Это прекрасно! Но и мук совести они тоже не испытывают. Себумы не ведают жалости, им не присуща наша склонность к защите слабого и беспомощного, к самопожертвованию, к сочувствию. Что такое дружба, товарищество, взимопомощь, они в принципе неспособны понять и даже презирают нас за подобные отношения, полагая, что эти отношения «нефункциональны» и «неоптимальны»… Я могу еще долго говорить, но смысл, кажется, ясен: нельзя проводить параллелей между нами и ними – эти линии никогда не пересекутся…

– А вести войну – это эффективно? – поинтересовался Середа.

– Для них – да! – с готовностью ответил Гинзбург. – Война для себумов – не агрессия и даже не продолжение политики насильственными средствами. Это только мы так говорим – война. А для себумов это единственный способ расширения жизненного пространства и космической экспансии. Мы, прибывая на другую планету, тоже боремся с трудностями – расчищаем джунгли под города, истребляем вредителей вроде крыс… Себумы поступают похоже, разве что заносят в разряд мелких грызунов и всех разумных. Мы для них представляем опасность, следовательно, подлежим тотальному истреблению и биозачистке. И точка! Никаким прогрессорством, никакой цивилизаторской деятельностью себумы заниматься не будут – это «неоптимально»! Себумы – это галактический рак, товарищи, и наша задача – удалить очаги заболевания, пока метастазы не пошли по всем рукавам Млечного Пути!

Гинзбург сел и нервно потер руки.

– Хорошо, – склонил голову Середа, – а теперь зададим себе вопрос: что земляне могут противопоставить штурму и натиску себумов? Готово ли Содружество Земли к войне?

– Я перед отлетом скачал пакет новостей, – пробурчал Григорян. – Земная администрация вообще никак не готовится. Они постоянно врут себе и людям! Мелькнет иногда в новостях, звездолет кхацкхов, митинг какой-нибудь покажут… Но ни один труп еще не попал в фокус! Слово «война» вообще не в ходу. Вторжение на планеты кхацкхов называют «расширением зоны временной нестабильности»…

– Да ладно бы кхацкхам не помогали, – заговорил Шанкар Гупта, – а то ведь и своих бросают! Людей предают! Уже тысяч двадцать погибло на Авроре, на Алте, на Теллусе. И что? Хоть один рейдер был послан? Нет! То же благочиние по Мировой Сети! Вон когда на Вариану напали, наши с Д-космолетов оказали сопротивление. И что вы думаете? Их осудили «за провокационные действия»! И даже посмертно не наградили! Правильно! А с кем тут воевать? С «умеренными процессами дестабилизации»?

– Можно мне? – поднял руку Вайнштейн. – С нашими миротворцами не все ясно. И не все чисто. Да, нынешний Председатель Всемирного Совета Рогир ван Вейден – пацифист, «паци», как их прозывают. А вы знаете, что еще пять лет назад именно ван Вейден организовал секретную базу «Умбон»? Это где-то у Трансплутона… Там, на громадных орбитальных верфях, строились суперкрейсеры класса «Конунг» – под стать этому планетарнику! Но два года назад весь проект был заморожен, а верфи законсервированы…

– Разберемся! – прогудел Копаныгин. – И расконсервируем!

– Что – корабли? – вступил в разговор Гинзбург. – Этого мало! Люди нужны! Нас тут полсотни всего, мы с трудом можем вести крейсер, а если на нас нападут? Нас просто не хватит на два дела сразу!

Середа дослушал и встал.

– Давайте сделаем так, – сказал он. – Не хочет земная администрация воевать – не надо. Организуем международное ополчение и сами выйдем на бой! Соберем корабли в Добровольческий флот, а этот, – он обвел рукой вокруг, – будет нашим флагманом! Кто «за»?

Присутствующие загудели и дружно вскинули руки.

– Единогласно!

– Теперь давайте выберем флагмана Доброфлота! – внес предложение Копаныгин. – Мы с Нупуру выдвигаем кандидатуру Середы! Кто «за»?

Лес рук был ответом. Виктор почувствовал, как заколотилось его сердце. Он не испытывал в этот момент ни восторга, ни веса ответственности. Он четко знал – спокойная жизнь, устроенная и предсказуемая, прошла. Судьба заломила такой крутой поворот, что дух захватывало. И что там, в будущем? Победа? Слава? Смерть? Бог весть…

Он оглядел лица поверивших в него людей и медленно заговорил:

– Я не стану благодарить вас за оказанное доверие, но и снимать с себя полномочия тоже не стану. Хочу только дать вам всем понять, насколько громадна, глобальна та задача, которую мы взялись решать. Потому как ополчение ополчением, а только без мощной экономики войну не выиграть! Значит, надо или заставить Всемирный Совет и его Председателя мобилизовать все силы для победы в войне, или скинуть ван Вейдена к чертовой матери и посадить на его место нужного человека!

Нет, я прекрасно понимаю, как все это сложно, почти невыполнимо, но поймите и вы – враг идет на нас! Страшный враг! Безжалостный! Если мы проиграем, то потеряем все! Войны бывали всегда. И люди гибли, и города рушились. Но теперь речь идет о гибели всего человечества! Всей нашей расы! Земля погибнет, цивилизации кранты! Тогда что же, все зря? Миллиарды людей жили и сошли в могилы, оставив после себя «Войну и мир», «Джоконду», Тадж-Махал, – зря? Погибнете вы, мы, все, кто живет ныне! С нами погибнут и предки наши, и потомки, у человечества не будет ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Ничего не будет! Никогда! Разве можно допустить такое?! Конечно, нет! И я не знаю, что у нас получится, что – нет, но если мы не сделаем попытку и не вступим в войну, история нам этого Не простит! Точнее, некому будет прощать – история человечества закончится!

Чуть помолчав, Виктор добавил:

– Как флагман, объявляю первое назначение. Командор Копаныгин назначается капитаном крейсера «Доннар». Так что готовься, капитан, – улыбнулся Середа растерянному Копаныгину, – придется нам спасать мир!

– Есть спасать мир! – козырнул Копаныгин.

Глава 7. Алта

Крейсер медленно дрейфовал в плоскости эклиптики. Гаданда уже успела превратиться в зеленый шар с двумя белыми горошинками по бокам.

Десятки и сотни секторов, палуб, отсеков, постов требовали человеческого присутствия, колоссальное хозяйство диска нуждалось в постоянном присмотре и толковом управлении.

Еще на орбите Гаданды инженеры кое-как активировали все модули авторемонта, задействовали синтезаторы, перепрограммировали всех роботов – огромное киберстадо. Надо было в кратчайшие сроки привести все органы управления кораблем к человеческим стандартам. Люди пахали в четыре смены, переделывая чужое и осваивая «смежные специальности». Пилот и инженер-контролер Федосеев один заведовал шестью основными шлюзами. Планетолог Фаворский приноравливался к палубным искривителям пространства или, как их еще называли, генераторам нелинейности. Фаворский один сидел в секторальном посту УАС, и надо было ему, в случае чего, оборонить весь мидель-сегмент корабля. Планетологу помогал инженер Толик Вишневский, он занял боевой пост неподалеку и с энтузиазмом овладевал наукой побеждать в космическом бою. С его пульта управлялась целая батарея аннигиляторов, ужасающих излучателей антиматерии. Одним импульсом Толик мог бы сжечь МАК «Дюранго».

Даша Васнецова стала оператором систем внутреннего транспорта, зеленоглазая Маруся Трофимова следила за сервис-центром и одновременно наводила порядок в жилых секторах на второй палубе. Лена Попова, чью фамилию многие мужчины произносили с ударением на первом слоге, увлеченно занималась госпиталем и строго спрашивала за несоблюдение санитарно-гигиенических норм. Дело нашлось всем без исключения. Пристроили даже молоденькую Женю, недавней школьнице доверили корабельную гидросистему и кислородные синтезаторы.

А Середа с утра до вечера пропадал то в ходовой, то в боевой рубке. Флагману Доброфлота приходилось туго, ему надо было поспеть везде и одновременно.

Миновали три дня. Старшие офицеры – Середа, Копаныгин, Нупуру, Гупта – собрались, «посовещались с товарищами» и постановили выходить в подпространство.

– Я предлагаю стартовать к Алте, – сказал Середа, – надо глянуть, что там и как. Может, еще удастся хоть кому-то помочь?

На этом прения закончились.

– Приготовиться! – разнеслось по кораблю. – Через час выходим в подпространство! Все по местам посадочного расписания! Готовность один! Внимание! Все по местам! Двигатели на разгон!

Громадный корабль, освещенный Садирой, открыл решетки гравитаторов и резко ускорил движение. Гигант уносился в пустоту, все разгоняя и разгоняя свои мегатонны, пока ярчайшая сиреневая вспышка не полыхнула в точке нахождения «Доннара». Крейсер пронзил пространственно-временной континуум и вышел в подпространство.

Финишировал корабль в трех мегаметрах от пункта назначения. Росс 248, ярко-алое солнце Алты полыхало вдали, распуская космы протуберанцев и путаясь в серебристо-жемчужной мантии, а планета-цель, повернутая дневной стороной, катилась по своей орбите густо-синим шариком, местами Алта отдавала фиолетовым. Такое смещение спектра от веселеньких цветов, вроде голубого и зеленого, поневоле вызывало зябкость, словно от планеты тянуло сквозняком.

«Доннар», поднятый над плоскостью эклиптики, сориентировался и откорректировал траекторию полета.