Ратибор с Мирославом же, памятуя о прошлом своём визите в Дубкино, заглянули утром к старосте Волонию, приземистому старику примерно семидесяти лет от роду, уже начавшему с годами терять чувство реальности, и поинтересовались у того, нет ли каких письмишек странных из Мирграда, адресованных купцу Савросию? Волоний, гордо выпятив седую грудь, высокомерно молвил, что послание имеется, да только от самого князя Святослава оно, и велено передать лично в загребки прибывающему торговцу, обязательно ещё до спуска на берег, то есть сразу как причалят. Ни на каких условиях вредный старец не соглашался отдать весточку в руки двум приятелям, упрямо заявляя, что данная честь владыкой Мирграда оказана ему лично неспроста, а именно потому, что знает князь, кому можно доверить столь ответственное поручение. В конце концов, Ратибору, никогда не отличавшемуся ангельским терпением, надоело по-хорошему уговаривать упёртого Волония, больше походившего на непоседливого ребёнка, коими с годами волей-неволей становятся многие из седовласых мудрецов. Потому рыжебородый богатырь так рявкнул на старика, что тот, тихо охнув, опосля резко замолчал, выудил одеревенелыми пальцами из-за пазухи ценное письмишко, нехотя передал воинам да быстро умчался к ночному горшку, благо в лачуге у старосты сей необходимый в любом хозяйстве атрибут находился всегда под рукой. Или под задницей.

«…Едут к вам, уважаемый, люди лютые, витязи мои славные, с самим рыжим медведем, уже тебе хорошо знакомым по прошлому твоему визиту в эту деревушку. Желают порвать твои телеса на лепестки, аки ромашку прекрасную. Чувство вины меня гложет за товар, что увели мои обормоты у тебя по весне, посему и предупреждаю! Так что вдевай пятки в петлицы лыжные, то бишь в свои лапти заморские, да аки ужаленный под хвост гусак, припусти по-шустрому из Дубкино прочь, коли не желаешь, чтобы тебя неторопливо, в охотку по косточкам разобрали. Письмо после прочтения немедля сжечь. Или съесть на край, тщательно прожевав при этом. Под страхом колесования исполнить!..

С наилучшими пожеланиями,

Святослав, князь Мирграда».

– А почерк не Свята, что, в общем-то, логично… Когда князь последний раз сам за перо брался, и ента при ватаге писарей придворных?.. – Мирослав в очередной раз прочёл письмишко и покосился на Ратибора. – Но ведь и подпись не его!

– Угу, – согласно кивнул рыжебородый гигант. – Да и печать – не княжеская! Подделана, причём весьма плохенько… Какой из этого можно сделать вывод?

– Такой, что крыса наша никуда не делась, а продолжает пакостить нам, на этот раз в спешке князем прикинувшись! – Мирослав задумчиво крякнул. – Ну а почему без печати настоящей письмишко, так княже оную за семью замками, поди, запер после случая с Добраном, оттого и не дотянуться теперича негодяю до неё никак!..

– А ещё знаешь, что любопытно, Мир? – Ратибор недобро улыбнулся уголками губ. – Про этот наш походец знали только князь, я, Емеля, Яромир да Тихомир! Методом исключения тень у нас плавно падает на…

– Думаешь всё же на советника?

– А на кого же мне ещё кивать? Уверен, его почерк! Заморыш поганый, попался наконец-то!.. – молодой богатырь бережно сложил и убрал письмо в боковой карман в своих шароварах.

***

– Ну что, купец, сознаваться будем? – огромная тень накрыла дрожащего от боли и ужаса Савросия с головой, легко заслонив собой медленно сползающее за линию горизонта багровое солнце. Ратибор присел перед торговцем на корточки, схватил его за левую кисть и лениво достал из поясных ножен свой здоровенный тесак, лезвием не менее локтя длиной. – На правой мотыге я тебе все персты переломал уже, а на этой, пожалуй, я их по фалангам кочерыжить буду, дабы растянуть удовольствие…

– Если я сознаюсь, – пузатый лавочник заворожённо уставился на широкое булатное лезвие, мелькающее перед его лицом, – ты подаришь мне быструю смерть?..

– Говори, – рыжеволосый великан нахмурился, – а там видно будет!

– Это я…

– Что?

– Я заказал твою ряху… За триста золотых… – барышник еле слышно мямлил, при этом продолжая усиленно шмыгать перебитым носом. Это было больно. Слова давались ему с невероятным трудом.

– Как спелись с Добраном?

– Э-э-э, с кем?.. – Савросий растерянно заморгал.

– Ты чего, дурковать опять удумал?! – лезвие ножа слегка поддело купца за левую ноздрю, всё ещё обильно кровоточившую, задрав тем самым физиономию торговца чуть ли не к небесам и заставив того истошно заорать: —А-а-а, смилостивись, господин, но я понятия не имею, кто такой этот твой Добран! – от боли и обиды слёзы в очередной раз горным ручьём хлынули из опухших глаз несчастного горемыки.

– Это твой сообщник в Мирграде, – чуть помедлив, нож прыгнул обратно в ножны на поясе «рыжего медведя». – Княжий повар, с помощью которого ты в своё время Свята травануть хотел. Вспомнил, рыбья харя?!

– Д-да, д-да, конечно… – тоскливо затараторил Савросий. – Познакомились с ним, это… через общих приятелей в Торговой гильдии Мирграда!.. Хотели сгубить сначала князя, потом тебя… Убей меня, а? – заплывшие очи умоляюще уставились на Ратибора.

– Куда Добран-то убёг? Поди, в Варграде его спрятал? – рыжебородый воин с каждым вопросом мрачнел всё больше и больше.

– Да, у нас есть места, где схорониться можно… – обречённо кивнул плешивой луковкой купец.

– Семью-то его с собой он, что ль, забрал? Никак найти их не можем…

– Ну да, ну да…

– Шестеро детишек у него было, как умудрились всех переправить незаметно? В зенки смотри мне! – зло рыкнул Ратибор в опять исказившуюся от ужаса физиономию забитого лавочника.

– Да ента дело нехитрое! – залепетал тот испуганно. – Сначала в повозку крытую загрузили! Дали на лапу стражам на воротах, чтобы не усердствовали особливо при обыске, а потом по Сигливе до Варграда на ладьях и доставили…

– Демидия за что закололи?

– Кого?.. – Савросий удивлённо захлопал зыркулями. – А, ещё один мой приспешник, да? Так это, за дело убили, знамо ведь!.. Хотел нас всех выдать Святославу за вознаграждение…

– Довольно! – Ратибор поднялся и грозно проревел на всю округу. – Лекаря сюда! Живо!

– Дружище, можно тебе кое-чего шепнуть в ракушку? – Мирослав, только что в похожей манере беседовавший с одним из слуг Савросия, подошёл к чуть наклонившемуся рыжеволосому товарищу и прошелестел ему на ухо: – Разговорил сейчас одного из холуёв плешивого, так тот клянётся и божится, что нет у купца трёх сотен золотом, дабы оплатить заказ на твою маковку! Мол, после того, как обчистили мы две лоханки Савросия, доверху товарами дорогущими забитые, дела его сильно под откос пошли!.. Залез опосля в долги наш торгаш по самое не балуйся, чтоб по счетам расплатиться, и лишних деньжищ не имеет за пазухой ни гроша, а тем более таких огроменных! И я уверен, дружка, прислужник не набрехал…

– Зато мне наврал сейчас Савросий! – буркнул сумрачно Ратибор. – Отравление князя на себя взял… И Добран у него повар, а не писарь, и познакомился он с ним каким-то чудным образом через Торговую гильдию… А детей у кашевара… Тьфу, писарчука, не двое, а аж шестеро, представляешь?! Все живы-здоровы, между прочим, а не зарезаны хладнокровно! Ютятся в Варграде, в потаённом месте каком-то, во как, разумел? Это тебе не мухры-хухры, или как там звучит… Ну и Демидия в сообщники приплёл, легко убийство его на себя повесил, при этом явно впервые вообще слыша это имечко! Впрочем, как и имя писаки! М-дя-я-я, похоже, перегнул я палку… Намолол толстосум плешивенький чепухи, со всем согласен, лишь бы не пинали более… В общем, смотрю я в глазищи его зарёванные и понимаю, что…

– Это не он повторный заказ на твою ряху оформил.

– Да, Мир, это не он.

– Вы уверены? – подошедший Яромир слышал последние слова своих приятелей.

– Абсолютно! – Ратибор поднял голову и увидел спешащего к нему местного знахаря Хотомира с берестяным коробом за спиной. Выудив из кошеля полновесный золотой, дюжий ратник метнул его подбежавшему запыхавшемуся целителю, угрюмо при этом произнеся: – Поставь пузана на ноги и излечи от лёгких поломок в тулове да башке. Вроде ничего серьёзно я ему не повредил и, слава Перуну, не отрезал, хоть и собирался… В общем, жить будет. Ну и гадить по ночам, вспоминая меня в страшных снах…

– Ты уж не серчай на меня особливо, купец! – Ратибор опять опустился на корточки перед ничего не понимающим торговцем, уже распрощавшимся с жизнью и молившим богов лишь о том, чтоб подарили ему быструю смерть. – Обознатушки, похоже, случились! Наклепали на тебя почём зря, а я и поверил! – синие очи рыжего исполина гневно сверкнули, когда он поднялся и сурово зыркнул в сторону Мирграда. – И кое-кому придётся объясниться!.. Иначе я ему его же трон забью туда, где соловьи не поют да сверчки не стрекочут!

Глава 4. На берегу Сигливы

Спустя два дня

– Это не почерк Тихомира, – Яромир пробежался глазами по письму ещё раз и вернул его удивлённо на него уставившемуся Ратибору. – Сомнений нет. Я неоднократно видел в тереме княжьем его каракули на разных грамотах. Данную весточку наваял не главный советник.

– Вот дерьмо… – Ратибор озадаченно покачал головой. – Но кто же тогда?.. Ведь знали только мы о поездке этой…

– Ну да, ну да, – Яромир неопределённо хмыкнул. – Только мы… ну и ещё сотня витязей…

– Не понял?..

– Я сказал братишкам по булату о том, куда выдвигаемся, за день до отбытия… – извиняющимся тоном пробурчал воевода. – Уж больно они извелись в неведении! Куда, мол, собираемся! Да и речи у нас не шло, что эта поездочка секретная какая… Тайны ведь не делали, или я ошибаюсь?..

– Да чтоб тебе клоп здоровенный под исподники заполз! – взорвался гневливо Ратибор. – А я тут уже Тихомирку собрался собакам бродячим живьём скормить…

– Не ошибаешься, Яр, – вздохнул задумчиво сидящий между друзьями на пологом берегу Сигливы Мирослав. – Тайны не делали…

Двое суток прошло с тех пор, как приятели «мило пообщались» с Савросием и его свитой, отпустив их в конце концов на все четыре стороны. Купец, всё ещё не веря тому, что остался в живых, на негнущихся ногах медленно взошёл на одну из ладей, после чего, перед самым отплытием, убедившись, что его уже не достать, грозно помахал левым кулаком в сторону мирградских витязей. Правая длань у него была вся перемотана Хотомиром. Визгливо проорав напоследок: «Я это так не оставлю! Я буду жаловаться!», торговец тут же спешно отчалил на Восток со своим караваном, решив продолжить путешествие за товарами заморскими да прибылью знатной, несмотря на столь неудачное начало самого похода. По долгам требовалось рассчитаться как можно скорее, если не хотелось угодить в кабалу.

– Надо было ему ещё и на второй руке все персты переломать, – буркнул на такое прощание Ратибор. – Поглядел бы я, как он в таком случае пониже спины себе почёсывать умудрялся… Не иначе, с помощью слуг! Хотя, конечно, с другой стороны, нехорошо с купчишкой вышло… Чуть было невиновного в чертоги небесные не закинул!.. Ладно, обошлось, и слава богам!.. А кости срастутся, чай, не хребет согнули пополам, аки соломку…

– Ставлю на кон горсть серебром, – со смехом молвил Яромир, – что на обратном пути этот боров Дубкино обойдёт за версту, даже если у него все припасы разом иссякнут!..

– Полагаю, что не только в обратку, а вообще в своей жизни Савросий вряд ли сюда ещё заглянет!.. – Мирослав колко ухмыльнулся в ответ. – И так два раза пронесло чудом, живым ушлёпал, сам не ведая, каким образом! В третий раз так может и не повезти…

– Его два раза к тому же и пронесло? – рыжебородый великан откинулся на траве, праздно разглядывая всё ещё видневшиеся на небе звёзды, впрочем, стремительно таявшие на глазах, как попавшие на тёплую ладонь снежинки. – Надо было деньжат с купчика стрясти за такое дело, ибо лекари дерут за эту услугу с три шкуры… Будет должен торгаш!

– Рат, ты когда рожи корчить страшные начинаешь да рычать жутко, меня самого не слабит только потому, что ты в тот миг обычно ряхой своей свирепой не ко мне повёрнут… – Яромир улыбнулся уголками губ, после чего вынес на обсуждение следующее предложение: – Может, тебе подрабатывать начать у Добролюба по данной проблеме? Послабляющие грибочки нынче в цене немалой, так что старый знахарь наверняка примет тебя с распростёртыми объятиями! Как зайдёт страждущий соплежуй, ты, значится, своим могучим рёвом обдаёшь его мгновенно поседевшие космы да сигаешь к нему сразу с корытом… Главное ведь что тут? Главное, успеть добежать…