– Похоже немцы ушли отсюда в спешке, – высказал свое мнение Иван, – все оставлено в целости и сохранности, а не уничтожено. – Сорокин подошел к открытому шкафу, с полками заполненными бумагами и схемами. – Для всего этого нужно электричество, но нигде я не увидел ни дизеля, ни проводов, идущих к лагерю.

Веретенников поднялся со стула, шагнул к щиту на противоположной стене от пульта и зачем-то дернул рукоятку рубильника. Лампочки на пульте моргнули, а стрелки манометров дернулись.

– С ума сошел, – закричал лейтенант, в миг оказался возле щита и перевел рубильник в исходное положение. – Веретенников, головой думать надо.

– Извините, товарищ лейтенант, – ефрейтор поморщился от досады, – бес попутал.

– Немцы могли здесь все заминировать, – спокойно объяснил Сорокин, – нас с тобой бы уже не было, но неизвестная отрава, дьявольское варево в бочках цеха, могло отравить всю округу на много километров.

Иван еще не успел до конца завершить свою мысль, как до них долетели глухие звуки пулеметных выстрелов, а вслед за ними ответные автоматные. Не сговариваясь Сорокин с Веретенниковым помчались по лестнице вниз из цеха, готовя оружие.

Войдя в первый на пути барак, Тараник понял, что это не простой лагерь по истреблению людей, слишком он добротным по внутренней отделке оказался. Вместо продуваемых кое-как сколоченных стен, изнутри они оказались обиты листами фанеры, а стыки тщательно прошпаклеваны и к тому же окрашены зеленой краской.

За внешними дверями, более напоминающие ворота, располагалась внутренняя стена с плотной деревянной дверью. С первого взгляда можно было предположить, что такая конструкция барака предназначалась для защиты от осенней сырости и зимних холодов. Пол жилой части барака был залит толстым слоем бетона, на него между спальными местами кто-то уложил обрывки картона, обрезки фанеры и тонких досок.

Не обнаружив никого из живых, а только пустые нары со скомканными суконными одеялами, Тараник с Каманиным проследовали к следующему Бараку.

– Фашисты в живых никого не оставляют, товарищ капитан, – Камаев прошёл по рядам сколоченных из досок двухэтажных нар, отбросив в сторону матрас и одеяло, решил присесть на минутку и закурить.

– Здесь больше делать нечего, – вздохнул Тараник, – в других бараках мы увидим тоже самое.

Каманин решил уж было соскочить на ноги, но почувствовал внизу какое-то шевеление. Ефрейтор встал, отступил на полшага и присел на корточки.

– Ефрейтор, что ты там нашел? – Нетерпеливо вымолвил капитан, решивший было выйти на улицу.

– Тут точно кто-то есть! – Сидя на корточках Каманин посматривал на тряпки, брошенные под спальное место.

– А ведь точно, я расслышал какой-то шорох. – Таранику пришлось вернуться и опуститься на колени рядом с ефрейтором.

Капитан вытянул руки и извлек из-под нар старое одеяло, мешковину, и обрезок фанеры, прикрывающий яму. На русских солдат, не мигая, смотрели пара глаз испуганного худого двенадцати лет мальчишки, прижимающего к своей тощей груди девочку лет семи.

– Нас не надо бояться, – улыбнулся Тараник, – мы пришли, чтобы защитить вас, – он как смог попробовал объяснить кто они такие пацану и первоначальный животный страх пропал из его глаз.

Спустя минуту мальчик уже сидел с сестрой на постели и без умолка что-то лопотал по-польски. От первого в короткой очереди пулеметных выстрелов, раздавшихся явно с территории лагеря он вздрогнул, обнял свою сестренку и затрясся в страхе. Тараник разобрал ответные выстрелы двух шмайсеров, чьи звуки почти слились в один.

– Давай дружок забирайся с сестрой для нашего успокоения обратно в норку, – Каманин пригладил волосы мальчика, – а мы разберёмся со зверями и вернемся к вам.

***

1944 г., возле города Осик

Нефедов со своего поста наблюдения, возвышающегося высоко над землей, смог засечь колонну из легкового автомобиля с сопровождающими двумя мотоциклами прикрытия, но не представлял, как ему предупредить своих товарищей. Легковой автомобиль остановился в нескольких метрах перед воротами, пропустив вперед мотоциклы с автоматчиками, только потом заехал на территорию лагеря. Немцы не позаботились прикрыть за собой распахнутую створку ворот.

Из легкового автомобиля выбрался офицер с двумя фельдфебелями, что-то крикнувший водителю, оставшимся сидеть за рулем. Офицер похоже действовал в спешке, хотя солдаты не торопились исполнять его команду, толпились возле мотоциклов, пока из уст офицера не прозвучала резкая лающая команда.

Нефедов насчитал восьмерых солдат, наконец-то оторвавшихся от своих мотоциклов, четверо из них в сопровождении офицера направились к зданию из красного кирпича. Нефедов короткой очередью попытался с одной стороны срезать тех, кто направился к зданию, а с другой стороны предупредить своих товарищей о прибывших словно из ниоткуда немцах. Первые выстрелы ефрейтора оказались не настолько точными, как ему хотелось, из пятерых врагов неподвижными на земле остались лежать только двое.

Остальные вместе с офицером успели укрыться за маленьким сараем с отходящими от него проводами в сторону здания, а вторая группа залегла под прикрытием мотоциклов, одновременно лихорадочно отстреливаясь, но не понимая откуда по ним ведется огонь. Через несколько минут офицер, догадавшийся, что по ним стреляют с вышки, скоординировал своих солдат. Нефедову пришлось укрыться за толстыми досками, когда он услышал стрекот ППШ.

Немцы не ожидали атаки с тыла, поэтому Сорокину с Веретенниковым удалось уничтожить оставшихся, только офицер, подобравший MP40 одного из убитых солдат, отбросил его в сторону и поднял руки. Карл понял, что сопротивление бесполезно, он прижался спиной к металлической стене сарая и поднял руки. Оставшуюся четверку немцев зачистили капитан с ефрейтором Каманиным под прикрытием пулемета Нефедова.

Штурмбанфюрер Хевениц опустил руки, его тело сползло по стене вниз, губы шептали последние проклятия в адрес штандартенфюрера Ленца. Карл сидел на пожухлой траве с прикрытыми глазами и сквозь ресницы наблюдал как двое русских собирают орудие и его убитых солдат, рука потянулась к кобуре, он решил забрать с собой в ад хотя бы одного из этих русских парней. Штурмбанфюрер выкинул руку с пистолетом вперед, но нажать на спусковой крючок не успел, его мундир вспорола автоматная очередь ефрейтора Каманина.

– Живи долго, товарищ лейтенант, – прокричал Каманин и направился к капитану, выволакивающего водителя из автомобиля.

– Спасибочки, ефрейтор, – напрягся Сорокин, – только мы без языка остались.

Тараник швырнул водителя на землю, тот пополз по земле и уселся, пристроившись возле заднего левого колеса. Поверженный враг тяжело дышал, с опаской поглядывая то на капитана, то на подошедшего Каманина, направившего ствол прямо на перепуганного немца.

– С какой целью вы вернулись? – На немецком спросил Тараник.

– Мы были вынуждены. Штурмбанфюрер получил приказ вернуться. – Немец быстро отрывисто отвечал и нервно дергал шеей. Когда штурмбанфюрер СС Хевениц покидал это место со своим отрядом, обслуживающих и охраняющих лабораторию, то доктор отказался уезжать. Я простой солдат и мне неизвестно, что здесь происходило.

– Кто отдал приказ? – Прервал капитан нескончаемый поток слов.

– Приказ отдал штандартенфюрер СС Ленц, он начальник местного подразделения отдела D.

– Где сейчас располагается подразделение Ленца? – Не останавливал допрос капитан.

– Мы недавно переехали в пригород Яники, – поморщился немец, – я плохо запоминаю славянские названия. Я простой водитель, ранее возил самого герра Ленца.

– Расскажите подробнее кого вы должны были эвакуировать отсюда? – Напирал капитан.

– Я слышал, что лабораторией, что была построена здесь два года назад, управлял доктор фон Кланке. – Водитель замолчал на несколько минут словно пытаясь вспомнить. – Он вроде немецкий светила в области физиологии.

– Разберемся что это за доктор такой, – задумчиво пробормотал по-русски Тараник.

– Что? – Не понял русской речи водитель.

– Кто приказал расстрелять детей? – Зло посмотрел на сидящего на земле немца.

– Детей, вы сказали детей? – Запричитал немец. – Здесь содержали детей? Это, наверное, была инициатива гауптмана Ферке, так как штурмбанфюрер СС Хевениц покинул лабораторию на день или два раньше общей эвакуации. Доктор фон Кланке тогда еще упаковывал документацию. Я видел гауптмана Ферке вчера, он смеялся над поведением доктора. Ферке сказал, доктор сошел с ума, когда увидел детские труппы и отказался эвакуироваться, поднялся и заперся у себя в кабинете, может он решил покончить с собой.

***

Современная Россия, встреча с банкиром в Старогорске

Банкир нажал на незаметную клавишу на стене противоположной двери, отделанной кожей и панелями из ценных пород дерева, и та со щелчком отъехала в сторону освобождая проход, ведущий в личные рабочие апартаменты. Комната оказалась выполнена в совершенно ином дизайне, светлые слегка бежевого оттенка стены с картинами и фотографиями в рамках, широкоформатный телевизор, кожаный диван цвета кофе с молоком с такими же креслами с приставленным стеклянным столиком овальной формы, воздушный с резным фасадом шкаф с минибаром, а на полу комнаты мягкий ковер.

Девушка подошла к стене, разглядывая фотографии, в самом центре висела ее работа. Двое мужчин сидели в плетенных креслах на зеленой лужайке. Среди других фотографий она также распознала свои работы, Настя обернулась к другу своего отца, в ее взгляде читался вопрос: "Как это все у вас оказалось?".

– Дочка, жаль, что последние годы ты не вспоминала обо мне, – Заслонов устроился на диване, – а я следил за твоими успехами, скупал журналы, где размещались твои фото, секретарь для меня заказывала копии твоих работ, так они находили своё место на этих стенах.

– Илья Фёдорович, я даже представить себе не могла, – разволновалась молодая женщина. Все это было так давно, когда был жив отец. Самые поздние работы на этой вашей мини экспозиции, Илья Фёдорович, еще первого года моей семейной жизни, а затем, – девушка драматично махнула рукой.

– Настенька, при личном общении, какой же я для тебя Федорович! – Покачал головой банкир. – Я хочу, чтобы ты ко мне обращалась, как раньше.

– Хорошо, дядя Илья, – застенчиво прошептала девушка.

– Садись рядом, – Заслонов кивнул головой на кресло, и Настя послушно в него погрузилась. – Трагический уход Матвея, твоего отца, для меня большая потеря, мы же пронесли свою дружбу через всю жизнь и, представь себе ни разу не ссорились. – В комнате стало тихо, только прерывистое дыхание молодой женщины, давшей волю чувствам от воспоминаний об отце нарушало тишину. Заслонов с легкой заботливой улыбкой посмотрел на дочь друга и попросил. – Нужно жить настоящим, помня о прошлом, так что лучше расскажи мне о своей жизни.

Анастасия без утайки, как самому родному и близкому родителю, поведала и личных проблемах, о нервных срывах и ссорах с мужем. Илья Федорович молчаливо с печальным выражением лица слушал рассказ девушки, когда из-за потока слов ее захлестнули эмоции и из глаз вот-вот выкатятся слезы, мужчина поднялся и через полминуты принес бокал минеральной воды. Незаметно для самой себя Настя пришла к сообщению о проблемах в компании, созданной отцом и управляемой сейчас мужем.

Для Заслонова не оказалось тайной финансовые проблемы компании управляемой Константином, так как он сам того, не ведая уже обращался в одну из структур, принадлежащих банкиру. В Финансовой инициативе созданной крупными бизнесменами совместно с департаментом областной администрации Старогорска посчитали ряд документов то ли некорректными, то ли сомнительными. Это не позволило получить грант и выправить ситуацию на предприятии, созданном Матвеем Захаровичем. Илья Федорович получил в последствии аналитическую справку, но окно возможностей в тот момент уже закрылось, а выходить с собственными предложениями после стольких лет кончины друга было не в его правилах.