– Хочешь, сиди один. – Не преставая изумляться недетской остроте его ума, она скинула в коридоре тапки и начала обуваться на выход.

– А чупу купишь? – без зазрения совести торговался Жора.

Самоварова не ответила и открыла входную дверь.

Возле калитки (на что и рассчитывала Самоварова) Жора ее нагнал.

– Что мы будем делать, когда придем? – тут же начал приставать он с вопросами. – Я видел, у тебя есть с собой ноут, давай смотреть какой-нибудь сериал!

– Рано тебе еще сериалы смотреть. В доме есть телевизор. Найду тебе детский канал.

– И ты тоже будешь детский канал смотреть? – насмешливо спросил он.

– Не буду. Займусь своими делами.

– Нет, я хочу вместе с тобой смотреть сериал! – изводил ее нытьем Жора. – Давай про майора Черкасова, это мой любимый!

– Посмотрим, – пробурчала в ответ Варвара Сергеевна, но выбором мальчика была приятна удивлена.

Про майора Черкасова она, чего греха таить, любила смотреть и сама.

Сюжетных ляпов в этом «народном» сериале было полно, а диалоги героев часто поражали своей ненатуральностью, но истории про неподкупного майора напоминали ей о временах ее молодости, когда вся страна, включая самих ментов, нетерпеливо ждала передававшуюся по центральному каналу очередную серию «Знатоков» с харизматичным Каневским в одной из главных ролей.

Купили две банки хорошего молотого кофе, а вместо «чупы» пачку леденцов без сахара.

Выйдя из магазина и открыв пачку, оба положили в рот сразу по две штуки; Самоварова – только потому, что хотелось курить, а при мальчике, да еще на ходу, делать это было уж совсем непедагогично.

Доро́гой Жора начал по просьбе Варвары Сергеевны пересказывать ей давешний сезон про Черкасова, который она почему-то не смотрела.

– Знаешь, что такое катран? – важно спросил Жора.

– Не помню, – схитрила Самоварова.

Когда он не ныл или не напоминал про свою чертову маму, ей было интересно его слушать.

– Красивые тети и серьезные дяди ходят туда играть в карты. А у мамы на айпэде есть приложения всяких игр, я играю в шары, а мама…

– Так, и что там было в катране? – перебила Самоварова.

– Там было много денег и много убийств.

– Логично, – усмехнулась Варвара Сергеевна.

– Одна красивая, но уже старая тетя проиграла другой в карты. Ее еще в начале убили, вот так! – Жора, сложив два пальца, изобразил нож и, закатив глаза, провел ими по горлу. – И мужика ее, представь себе, убили тоже!

– Кошмар. И сколько же этой старухе было лет?

– Ну… – задумался Жора, – лет тридцать.

– Да что же у тебя за путаница в голове? Тридцать – это даже не зрелость, а самая что ни на есть молодость.

– Но Черкасов не молодой! А его одновременно любят три женщины. Не молодые… ладно, – свеликодушничал мальчик, – не очень старые. Одна из них, у которой ребенок больной, чем-то на тебя на той фотографии похожа.

– Что-то мне не верится, чтобы твоя мать смотрела с тобой этот сериал, – покосилась на мальчишку Варвара Сергеевна.

– Ну… – лукаво улыбался он, – я смотрю про Черкасова у тети Раисы, – признался он.

– И кто эта тетя Раиса?

– Соседка наша. Когда мама не может взять меня по делам, Раиса сидит со мной за две тысячи рублей в день.

– И что, тетя Раиса хорошая няня? Как Арина Родионовна? – любопытствовала Варвара Сергеевна.

– Не… она не няня. Просто наша соседка в больших толстых очках. Я ей помогаю платить за разные вещи по интернету, оформить доставку, говорю ей всякие цифры. Она никак не может запомнить наш индекс. И еще она не помнит наизусть номер своего мобильного, представляешь?

– Представляю…

– Вот я и думаю: почему тетя Раиса сама мне не платит по две тысячи рублей?

Самоварова от души рассмеялась.

За болтовней не заметили, как дошли до дома.

Вдруг, прервав свой рассказ про Черкасова и катран, то и дело откатывавшийся к началу из-за уточнений Самоваровой, Жора застыл на дороге как вкопанный. Его лицо исказил ужас.

– Что с тобой? – остановилась Варвара Сергеевна.

Мальчик дрожал. Рот его приоткрылся, зрачки расширились.

– Да что ты в самом деле! – испугалась она.

«Еще не хватало, чтобы у мальчишки была эпилепсия! – лихорадочно пронеслось в голове. – Неужели хватило наглости не предупредить?! Или она из-за этого не могла взять его с собой?!»

– Что ты?! Ради бога, не молчи!

Жора ткнул пальцем куда-то вперед.

Метров за пять от их забора сидела довольно крупная собака – рыжеватая, короткошерстая, с вытянутой мордой и блестящими черными глазами. Судя по сильным, уверенно расставленным лапам, да и в целом по экстерьеру, это была дворняга с примесью овчарки.

Собака, насколько могла разглядеть Самоварова, была без ошейника.

– Ты что, боишься собак? – догадалась Варвара Сергеевна.

Жора кивнул.

– Не надо бояться, – уверенно сказала она. – Видишь, он просто сидит, не рычит и не нападает.

По опыту Варвара Сергеевна знала, что бешеная или просто агрессивная, голодная собака, подобно хищнику, способна выжидать добычу и любое неловкое движение может спровоцировать ее на нападение.

Немного успокаивало лишь то, что собака не производила впечатления бродячей, в поселке многие держали собак. Возможно, пес просто удрал с какого-то участка.

– Стой здесь и не двигайся! Я пойду первая и открою калитку. По моей команде пойдешь медленно, только не вздумай бежать. Понял?

Жора с силой вцепился в ее руку:

– Нет! Не уходи! – умоляюще шептал он.

– Тогда пойдем вместе. Я пойду со стороны собаки, а ты, не глядя на собаку, пойдешь рядом.

Схватив Жору за руку, она потащила его вперед.

Пес сидел на месте и не шевелился.

Когда они приблизились к калитке, Варвара Сергеевна, едва повернув голову, посмотрела животному в глаза. Раздался короткий сердитый рык, но она уже успела открыть калитку и втолкнуть мальчишку на территорию участка.

Собака подбежала, остановилась в паре метров от Самоваровой и, словно по чьей-то невидимой команде, послушно села.

Вблизи пес оказался красив, шерсть его была здоровой и без проплешин; взгляд не то чтобы грозный, но настороженный, полный решимости в любой момент среагировать так, как подскажет его природа.

– Откуда ты здесь, друг? – пытаясь держаться спокойно, спросила Самоварова.

Жора, отбежав в глубь участка, в дом не уходил и, обхватив себя ручонками, наблюдал за этой сценой.

– Если ты заблудился, я позвоню в специальную службу, и они найдут твоего хозяина.

Пес, не приближаясь, издал короткий, словно приветственный рык.

– Аря! Иди скорей сюда! – истошно закричал Жора. – А то он тебя разорвет!

– Хороший мальчик, хороший, – причитая себе под нос, Самоварова взялась за ручку калитки, – посиди пока здесь.

Когда она зашла на участок и плотно закрыла за собой калитку, Жора бросился ей навстречу.

– Аря, прогони его или убей! – кричал он в истерике и с силой дергал ее за рукав.

* * *

Как только зашли в дом, мальчик вбежал в гостиную и бросился на диван лицом вниз.

– Что тебя так напугало? – присела рядом Варвара Сергеевна. – Тебя кусала собака?

– Не-ет, – сквозь всхлипывания, отвечал он.

– Маму твою кусала? – нахмурившись, предположила Самоварова. – Почему ты так испугался?

– Не… не помню…

Варвара Сергеевна, конечно, знала, что подавленные, прячущиеся в глубинах подсознания травмы – вовсе не выдумка психологов.

Чтобы выявить причину, запускающую триггер, требуется раскопать в себе правду или же довериться тому, кто способен в том помочь.

Если верить специалистам, травма, полученная матерью во время беременности, могла, внедрившись в «поле» плода, отразиться на нем самом.

– А мультики про собак ты любишь? – стараясь переключить ребенка на что-то позитивное, спросила она.

– Да! – Он повернулся на бочок и зарылся лицом в ее коленки.

– И собаки там совсем не страшные, верно? – Она погладила мальчишку по голове.

– Они там сделаны на компьютере.

Глядя на слипшиеся от пота волосы мальчика, Самоварова подумала, что неплохо бы ему вымыть голову.

– И настоящие совсем не страшные. Ты просто о них ничего не знаешь. Живое убивать нельзя. И даже желать подобное – большой грех.

– А что такое грех? – повернул к ней заплаканное опухшее личико Жора.

– Грех? – задумалась Варвара Сергеевна, подыскивая подходящее для ребенка объяснение. – В том числе преступление против живого. Видишь ли, наша жизнь принадлежит не совсем нам. И отбирать ее у кого-то из страха или ненависти – это грех.

– А кому она принадлежит? – оживился Жора, привстал и сел, свесив ноги, рядом с ней на диван.

– Сначала – высшей силе, – отчего-то уверенная в том, что Регина не посещает православный или какой‐либо другой храм, пространно ответила Варвара Сергеевна. – И только потом, как подарок небес, нам самим.

– Не понимаю! – воскликнул мальчик. – Я сейчас! – Он вскочил с дивана и выбежал из комнаты. Через несколько секунд вбежал обратно, держа в руке ежедневник. – Это теперь мое, так? Ты мне вчера его подарила? И чей он теперь?

– Теперь он твой.

– Ты мне его подарила, а значит, он теперь принадлежит мне, так?

– Так.

– Тогда ты сказала глупость! – в очередной раз поставил ее в тупик своим нехитрым умозаключением пятилетний ребенок.

За неимением разумного ответа она решила по-другому обыграть эту тему:

– Он твой. И все, что ты решишь туда записать, во многом сформирует, то есть повлияет на твою жизнь.

– Это как?

– Если будешь писать слова, которые обозначают только плохое, они возьмут над тобой власть.

– А если хорошее? А если обычные, не хорошие и не плохие слова? – расстреливал ее своими простыми вопросами Жора.

– Можно писать любые. Но тех, которые обозначают что-то действительно ценное и хорошее, должно быть больше. Все! – Она резко встала с дивана. – Давай займемся делами. Иди принеси с улицы белье. Я сделаю несколько конфиденциальных звонков, потом мы попьем еще чаю и будем готовиться ко сну.

* * *

Пока Жора долго и неумело вдевал одеяло в пододеяльник и натягивал на подушку наволочку, Самоварова успела сбегать к калитке.

Пес сидел на том же месте.

– Эй! – крикнула она, прижавшись к забору. – Шел бы ты отсюда, а то мой гость тебя боится.

Два черных, похожих на огромные маслины глаза, внимательно, словно проверяя на прочность, глядели на нее в упор.

Явной агрессии в его взгляде не было, но что-то в животном – не столько размеры и отсутствие ошейника, сколько нечто невыразимое, иное, – заставляло его остерегаться.

Глядя на собаку, Самоварова чувствовала схожее с тем, что и вчера после внезапного знакомства с Регининым сыном: позвонить в службу отлова она не решалась (вдруг пес удрал с участка и это доставит его хозяину лишние хлопоты), но и покормить тоже: если пес бездомный, потом, глядишь, не отвяжется, и тем самым она наживет на ровном месте еще одну проблему с мальчишкой.

Понадеявшись, что животное, не дождавшись еды, уйдет, она вернулась к дому.

Присев на террасе в любимое плетеное кресло, достала из кармана мобильный.

Хотела было набрать Аньке, но передумала и написала короткое сообщение на Вотсап:

«На даче навели порядок. Когда вас ждать?»

Отправив, набрала доктора.

Он не снял трубку, а следом, почти сразу, прилетело давно привычное: «Не могу говорить. Перезвоню».

Анька, судя по двум появившимся галочкам, сообщение прочла.

Варвара Сергеевна ощущала на расстоянии, как дочь, давя в себе раздутую обиду, раздумывает не столько над ответом, сколько над тем, отвечать ли матери вообще.