А еще он мог похвастаться очень качественным снаряжением – бронезащита куда лучше, чем у нас, с активной защитой и системой маскировки, автомат самой навороченной модификации, АКБП-499-Д со всеми наворотами. На груди, там, где у нас красовался кулак в окружении языков пламени – символ «Гнева Гегемонии», у него был незнакомый мне символ – перекрещенные свиток и меч, и над ними одинокая звезда.

Это что за войска такие?

Я вскочил, бойцы мои вытянулись в струнку, даже Равуда изобразил стойку смирно – пусть чужак, но все же целый легат.

– Вольно, – рыкнул офицер, и я улучил момент глянуть на его браслет.

Зитирр, командир специального манипула Внешних секторов… это еще кто такие, интересно? За спиной у него стояли двое громил на голову меня выше – забрала опущены, позы показушно небрежные, но видно, что это настоящие машины для убийства, обученные и натасканные.

– Центурион, вали, – продолжал громыхать легат. – Мне нужен вот этот тип.

И указал на меня.

Не могу сказать, что обрадовался – мало мне внимания от контрразведки!

– Тебе привет, – Зитирр двинулся прямо ко мне, и я краем глаза отметил, как невольно сделали шаг в сторону практически все, кроме пожалуй Дю-Жхе, который считал себя уже мертвым и ничего не боялся. – Принц Табгун велел тебе глаз в жопу засунуть… Ха-ха, шучу!

Меня от этой «шутки» продрало морозцем – принц Табгун, он же у нас командует силами Внешних секторов!

– Вот его послание, – и легат протянул мне кольцо из черного металла с сиреневым отливом – как раз на палец. – Надевай, не жди! А то силой натянем! И не скажу, куда!

Он захохотал – точно перевернулся грузовик листового железа.

Я взял кольцо, ощутил холодное, просто-таки ледяное прикосновение, сунул в него указательный палец. Мир исчез, я обнаружил себя внутри испещренной звездами сферы, лицом к лицу с Табгуном – роскошный мундир, церемониальный клинок на поясе, блеск эполет и медалей.

На лошадиной физиономии принца красовалась презрительная улыбка.

– Если ты думаешь, что… – паузу он сделал, как обычно, в самом неподходящем месте, – я забыл о тебе, то это не так. Я знаю все о тебе и о твоей… – новая пауза и такая длинная, что я успел занервничать, – жене, и скоро я займусь вами, как только решу более важные проблемы.

«Да что ты знаешь? При чем тут моя жена?» – подумал я, но сказать это вслух не мог, мускулы меня не слушались, внутри этой странного трехмерного послания я мог только слушать и смотреть, но не двигаться или говорить.

– Властолюбивым власть, а любящим – любовь, – почти промурлыкал Табгун. – Однако идущим против меня… боль и смерть, и никак иначе.

И на этом меня выбросило в обычный мир, где я обнаружил, что к нам подошел Шадир, и они о чем-то разговаривают с Зитирром. Но я почти не обратил внимания на собственного трибуна – настолько выбило меня из колеи послание Табгуна, чтобы ему провалиться три раза!

Глава 3

Аппарель начала подниматься, едва мы оказались на борту линкора, клацнули запоры, и уже через мгновение меня слегка придавило к полу. «Гнев Гегемонии» всей огромной тушей пошел вверх, оставляя внизу поверхность Бриа с ее сырыми джунглями, болотами и подземными городами.

Я облегченно вздохнул – хоть какая-то передышка.

Эта кампания ничуть не напоминала первые две, тогда мы оседали на планете надолго. Теперь же линкор скакал туда-сюда, словно кузнечик, высаживая нас в разных местах и уже через несколько дней забирая.

Что мы делаем, зачем – мы не понимали, да и не должны были, не обязан солдат знать, ради чего он убивает и умирает.

Еще я подумал, что Зитирр наверняка остался внизу, на поверхности, и эта мысль меня порадовала. После «разговора» с Табгуном, который случился вчера, я пришел в себя достаточно быстро, решил, что если бы высокородный принц и правда хотел меня прикончить, он бы не стал тратить слов, и меня пристрелили бы сразу на месте… и это значит, что он меня просто пугает ради каких-то своих высокородных целей.

А я вот не буду пугаться, буду делать то, за чем явился на «Гнев Гегемонии»!

– В восемь часов построение, до этого времени все свободны, – пришел через шлем приказ Шадира, и мы побрели в сторону собственных казарм.

Равуда, став центурионом, получил собственную клетушку-каюту, я же перебрался к прочим десятникам. Компашка оказалась так себе, но зато народу меньше, пространства чуть больше, да и положено по уставу в конце концов, сколько можно тусоваться с простыми бойцами?

На нашем семнадцатом уровне, у лифтовой площадки, шагавший впереди Дю-Жхе внезапно остановился и уставился на свой браслет-классификатор.

– Ого, поздравляю, – сказал я, заметив вспыхнувший над хитрым прибором значок. – Десятник!

Ферини давно заслуживал повышение, заслуживал куда больше меня, но сопротивлялся всеми силами. Гегемония уничтожила его племя, и он завербовался для того, чтобы умереть с честью и попасть к предкам, а не для того, чтобы делать тут карьеру.

– Здорово, да! – поддержал меня Макс.

– Собирай свою ботву и перебирайся к нам, – я хлопнул Дю-Жхе по твердому, словно из камня плечу: отлично, будет хоть с кем поговорить кроме Фагельмы.

Он в ответ лишь кисло улыбнулся.

Едва я успел добраться до казармы, избавиться от снаряжения, как выяснилось, что свободное время только для рядовых, а для десятников, как обычно, есть очередное дело. Через десять минут я очутился на складе, где громоздились цинки с патронами, коробки с гранатами, словно черепа лежали на стеллажах шлемы.

– Чтоб все подсчитали, – велел Шадир мне и Батгабу, жилистому десятнику-кайтериту. – Что за цирк, всех техников в бой отправили, что ли? Почему мы этим занимаемся?

Он ушел, а мы принялись за нудное и не очень осмысленное дело – считать запасы. Батгаб убрел в дальний угол склада, который размерами был как школьный спортивный зал, разве что потолок не такой высокий, я остался один в тусклом свете редких лампочек, меж стеллажей.

– Двенадцать, тринадцать, четырнадцать… – считал я, делая пометки на листочке. – Пятнадцать…

Зверски хотелось спать, глаза практически закрывались.

За спиной раздались легкие шаги, и я вспомнил тот момент, когда меня на этом же складе поймала Юнесса. Но повернувшись, я обнаружил неразлучную парочку веша – изящных и невысоких, с одинаковыми шаловливыми улыбками на полных губах, с мокрыми после душа зелеными волосами.

– Десятник, – сказала Нара, у которой были глаза цвета сирени.

– Э, да? – ответил я, стараясь не особенно пялится на небольшие, но сочные выпуклости, которые так отчетливо рисовались у нее под майкой.

– Разрешите обратиться, – подхватила Зара, сверкая черными глазищами.

– Разрешаю, – сказал я, чувствуя себя довольно неуютно под откровенными взглядами этой парочки.

Ну да, у меня не было женщины с самой Земли, но в этот раз я был твердо намерен Юле не изменять. Мало ли что она там говорила насчет развода, это все ерунда, пока мы вместе, и хватит уже разврата.

– Нам от вас кое-что нужно, – Нара придвинулась ближе, взяла меня за предплечье.

– Эй, что началось? Стоп! – я попытался отодвинуться, но уперся спиной в стеллаж, да еще и шарахнулся затылком, не очень сильно, но болезненно.

– Почему же? – Зара погладила меня по плечу, наклонилась ближе, я уловил ее дыхание, сладкое-сладкое.

Да, я-то не хотел предавать Юлю, но вот у моего тела, у некоторых его частей имелось свое мнение на этот счет. Сердце мое билось куда чаще обычного, в ушах шумело, мысли путались не только от усталости, а тот орган, которым мужики слишком часто думают вместо мозга, пробуждался к жизни.

Нет, в этот раз я не поддамся!

Зара откровенно прижалась, лизнула меня в щеку, язык ее двинулся дальше, к уху. Вторая веша схватила мою руку и положила к себе на грудь, да и прижала к упругому холмику, я ощутил горошину соска.

– Стоп-стоп! – я нагнулся и буквально пронырнул между ними, пытаясь высвободиться. – Хватит!

Но проход был слишком узким, забиться под стеллаж я не мог, как-то это недостойно. А кроме того девицы прекрасно видели и понимали, что я возбужден, что они вовсе мне не безразличны.

– Десятник устал, – мурлыкнула Нара.

– Мы снимем усталость, – пропела Зара.

И уже четыре руки вцепились в меня, принялись гладить и ощупывать, разминать мышцы. Я ощутил себя как во время допроса, когда Геррат наводил на меня сексуальные переживания невероятной силы, ожидая, что я размякну и выболтаю все, что он рвется узнать.

Но я выстоял тогда, выстою и сейчас!

– Стоп, – прошептал я, ощущая чужую ладошку уже у себя в паху. – Смирно!

Все же вымуштровал я их отлично – веша исполнили приказ, даже не задумываясь. Встали прямо, руки по швам, и я оказался на свободе, трясущийся от возбуждения, с бешеной дозой гормонов в крови, с желанием повалить эту парочку на пол и отодрать прямо тут, без вазелина и презервативов.

– Сми… смирно! – повторил я, вытирая пот со лба.

Подобным образом я себя чувствовал, когда меня динамили девчонки – доводили до края, а потом включали заднюю передачу. Только в этот раз динамо-машина находилась внутри меня, и я сам не позволял себе довести дело до конца… нет, нет, только не в этот раз!

– Но почему? – обиженно спросила Зара.

– Потому что хватит, – буркнул я.

– Что тут у вас? – в проход, где мы находились, заглянул Батгаб: глаза мутные, ниточка слюны на подбородке, снова наверняка обожрался расслабона. – О, мы веселимся, гы-гы.

Я представил, что именно он видит: пару разгоряченных девчонок и меня с оттопыренными эрекцией штанами, красного, тяжело дышащего. И мне захотелось не просто провалиться сквозь пол, а оказаться где-нибудь далеко-далеко, желательно дома, на Земле, рядом с женой и дочерью.

* * *

Перемещаться по техническим колодцам, которыми линкор просто изрыт, меня научил сержант Диррг, земля ему пухом. И сейчас я двигался по ним как раз к каюте, где раньше обитал мой друг, и делал это в ночное время, когда мне полагалось лежать в кроватке и сопеть в две дырочки.

Если застукают – светит мне карцер.

Спать хотелось неимоверно, после отбоя я продремал часа четыре и затем аккуратно поднялся. Благо научился использовать браслет в качестве бесшумного будильника – сожмет тебе запястье, а никто и не заметит. Выскользнул в коридор, добрался до ближайшей панели с черным крестиком и… ищи ветра в поле.

Разве что случится боевая тревога – ну тогда мне кранты.

Очередная ступенька заскрежетала под моей ногой, я поспешно снял с нее ногу и замер. Но нет, обошлось, рядом с люком на двенадцатый уровень никого не оказалось, никто меня не услышал, и я пополз дальше.

Страх накатил, когда я оказался у нужного мне выхода, заледенели виски, дыхание перехватило.

– Что за ботва, давай, – прошептал я сам себе.

Всего-то пять метров пройти, и нырнуть в другой колодец, где прячется то, что я ищу. Только при этом надо не напороться ни какого из техников, чтобы не возникло вопросов – что этот десятник делает тут глухой ночью?

Я поднял руку, чтобы активировать открывающий механизм, и тут услышал рядом голоса. Замер, точно мышь при звуках кошачьего мяуканья, невольно стиснул карман, где прятался плюшевый пингвин, взятый мной на удачу.

– …и потом они как полетят! – раздалось совсем рядом.

– Хахаха! – ответил второй голос, и забормотал нечто сюсюкающее.

Смех утих, шаги пропали вдалеке, и я отклеился от лестницы, перевел дыхание. Негромко клацнули отошедшие створки, я выбрался в коридор, придав себе небрежный вид – если что, я тут типа на своем месте.

Теплый воздух коридора обжег мне лицо, сердце кольнуло, когда прошел мимо двери, за которой некогда жил Диррг – эх, отличный был мужик, и неплохо мы у него как-то посидели. Повторное клацание, и я в другом колодце, сунул руку налево, в темный угол, куда не попадал свет… и помертвел.