Оливия

– Победа под Саратогой?

– 1777 год, – отвечаю, доставая из холодильника молоко. – Биль о правах был принят?

– В 1789 году, как и избран президентом Вашингтон, – тараторит Скайлер, стуча ручкой по барной стойке, – тааак, в основе демократической правовой модели лежали идеи…

– Мммм, подожди, они у меня все спутались, – так и замираю с пакетом молока, пока пытаюсь отыскать нужные исторические личности…

– Ты можешь, Оливия. Три буквы…

Мы со Скайлером, чтобы запомнить всех правильно, придумали такой план – если в событии участвовал один человек, запоминали первую букву его фамилии, если два, то две, и так далее. Правда, иногда количество человек совпадало, и теперь надо отыскать нужные три буквы.

– ЛМР? – уточняю, приоткрыв один глаз, и получаю в ответ утвердительный кивок. Выдыхаю, – Локк, Монтескье, Руссо.

– Отлично, – Скайлер соскакивает со стула и подходит ко мне. Отбирает пакет молока, чтобы поставить его на столешницу, и ставит руки по обе стороны от меня. Я в ловушке. В самой сладкой ловушке, из которой не хочу выбираться. – Думаю, мы сдадим.

– Я тоже так думаю. Но повторить еще раз следует.

– Ты меня загоняешь, я скоро путаться начну, – от улыбки на почти всегда серьезном лице у меня сердце щемит.

Оплетаю его шею руками и целую.

– Не начнешь. Ты умненький!

И это правда. Я удивляюсь тому, как он не путается в датах. Для меня история – самый ненавистный предмет. Я вечно путаю фамилии и даты, события. Они как тот клубок с нитками закручиваются в один большой шар, который, чтобы распутать, нужно постараться.

– И ты тоже, Оливия!

Скайлер обнимает меня за талию и целует. Как же я люблю минуты, когда родителей нет дома и нам не нужно делать вид, что мы просто отираемся рядом. Эйдан у себя в комнате играет во что-то, поэтому можно спокойно и без опасений обниматься и целоваться столько, сколько душа пожелает. А она всегда желает по максимуму.

Вот только сейчас мы оплошали… Наверное, мозги затуманились историей, ну или тем, как я уже сидела на краю стола, а Скайлер стоял прямо напротив, крепко прилепленный ко мне… В общем, мы настолько растворились в этих минутах, что не услышали, как снаружи затормозила машина, а спустя несколько секунд входная дверь распахнулась и по дому разнеслось:

– Народ, поднимайте свои задницы, я вам ёлку прив…

Поток слов прекращается как раз в тот момент, когда мы со Скайлером отрываемся друг от друга.

Зак.

Резко прикрываю рот руками, уже представляя масштабы грядущей катастрофы. Брат застыл в проеме, смотрит прямо на нас. Позади него сжимающая губы и старающаяся не улыбаться Тара.

А мне не до смеха. У меня сердце стучит так сильно, что кажется, я скоро узнаю, что такое инфаркт. Скайлер не отстраняется от меня. Так и стоит, встречая пронзительный взгляд брата.

Боже, что будет… Он набросится на Скайлера, расскажет родителям, и тогда… От страха становится нечем дышать.

– Зак, – выдыхаю, готовая спрыгнуть со стола и умолять его молчать, но он вскидывает руку, заставляя меня умолкнуть.

Точно будет драка.

– Вы бы хоть дверь закрывали, на моем месте могли бы быть предки, – выдает серьезным тоном и цокает, слегка брезгливо скривившись, – и больше не делайте этого на моих глазах. Я себя к этому не готовил.

Пораженно застываю, переваривая услышанное. Это что такое? Кто этот человек?

Испепеляю брата ошарашенным взглядом, а потом перевожу его на Тару. Она ободряюще подмигивает, и я вдруг понимаю. Это она… она рассказала ему.

– Великодушно, – хмыкает Скайлер, расслабляясь.

Кажется, он тоже успел напрячься. Даже несмотря на то, что в последнее время Зак не производил ни одного выпада в адрес Скайлера, мы все равно не знали чего от него ждать.

Боже, еще никогда я не испытывала такого облегчения.

Соскакиваю со стола и быстрым шагом преодолеваю до него расстояние. Висну у него на шее.

– Зак, ты знаешь, как я тебя люблю?

– Естественно! А я тебя. Но это не значит, что я за вами не наблюдаю!

Его голос строгий, но в нем нет привычного льда.

– Наблюдай сколько хочешь, – улыбаюсь я, отстраняясь.

– Ага, если выдержишь нагрузку, – доносится саркастично сзади, и я тут же краснею.

– Это на что сейчас был намек? – тут же ощетинивается Зак.

– На твою выдержку, – пожимает плечами Скайлер, – с елкой помочь?

– Конечно. Сам я её не допру!

Так и переговариваясь эти двое выходят из дома, а я теперь набрасываюсь на Тару.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – обцеловываю ее в щеки. – Как он отреагировал?

Подруга закатывает глаза, обнимая меня в ответ.

– Хотел убивать. Сначала Скайлера, потом тебя. Потом вас вместе. В общем, всё как обычно.

Смеюсь, обернувшись и выглядывая на улицу. Парни снимают с машины огромную елку. Земля покрыта тонким покрывалом снега, а небо ясно-голубое. Как глаза Скайлера. Ни одного облачка.

Я даже не заметила, как наступила зима. Время летит вперед со страшной скоростью. Кажется, мы только начали встречаться, а уже скоро Рождество. Семейный праздник… У Скайлера впервые будет праздник с настоящей семьей.

Хочется, чтобы всё прошло идеально. Сделать для него эти дни особенными, как он делает особенным каждый день в моей жизни.

– Эйдан, – кричит Зак прямо с порога, когда они вносят елку.

Судя по топоту ног, Эйдан уже мчится сюда.

– Зааак, – влетает в старшего брата и едва с ног его не сносит, – ёлка! Мы будем наряжать ёлку?

– Конечно! Ты же любишь?

– Дааа, – весело хлопает в ладоши, оббегая парней. – Большааая такая! До потолка?

– Конечно, другую бы не привёз.

– Отлично! Люблю до потолка.

Парни отодвигают диван, освобождая наше привычное место для елки. Обычно это угол между телевизором и выходом на террасу. Эйдан обожает украшать елку. Мы делаем это всегда в самом начале декабря, когда другие ещё даже не помышляют о рождественских украшениях.

Мы с Тарой отправляемся в гараж за игрушками.

– Может, подождём родителей? – предлагаю, вернувшись.

Мама тоже любит присоединиться к этому процессу. Обычно это выглядит так – мы вешаем шары, а она некоторые перевешивает, объясняя какой где лучше будет смотреться, но даже несмотря на это, атмосфера выходит праздничной.

– Ждать до вечера? – фыркает Зак. – Ну нет. Эйдан столько не выдержит, правда, мелкий?

– Давайте сейчас, давайте сейчас! – хлопает в ладоши брат, отдирая скотч с коробок.

Начинается самая настоящая суета. Скайлер с Заком вешают сначала гирлянды, Эйдан требует повесить все пять, чтобы «горела поярче», и, конечно, его просьбы выполняются.

Мы с Тарой готовим для всех молочные коктейли, а потом её в процесс вовлекает Зак, то и дело тиская около ёлки.

Скайлер же садится на диван, наблюдая за всеми нами с легкой задумчивой улыбкой.

– Всё нормально? – падаю рядом с ним и незаметно от Эйдана сплетаю наши пальцы.

– Да, – кивает он, но выглядит отстраненным.

– Что-то не так?

– Нет, всё отлично. Прошлые два Рождества я встречал в интернате. Это обещает быть гораздо лучше, – улыбается ободряюще.

– Так и будет, – заверяю я, в очередной раз испытывая боль в сердце за него.

Тянусь к нему для поцелуя, но в этот момент к нам как раз оборачивается Эйдан, и Скайлеру приходится резко склонить мою голову к груди и сделать вид, что он по-братски треплет мои волосы.

– Ты видишь, она филонит, Эйдан, – вкладывает в голос негодование, – а ну давай проконтролируй сестру.

Быстро включившись, брат тянет меня за руку и тащит к елке.

Скайлер так и остаётся сидеть, наблюдая за нами и потягивая коктейль.

Я ловлю на себе его взгляды и хочу так же, как Зак с Тарой, – обнимать его и целовать около елки, но приходится общаться только «глазами». Хотя они у него умеют говорить очень красноречиво.

В какой-то момент Зак садится с ним рядом. Я не хочу мешать их диалогу. Знаю, что им нужно поговорить, поэтому какое-то время мы продолжаем вешать игрушки только с Тарой и Эйданом.

Вот кто выглядит по-настоящему счастливым. Младший брат, как Карлсон из известного мультика, носится вокруг дерева, выбирая разные игрушки и вешая на те ветки, до которых достаёт.

В итоге, лесная красавица у нас выходит загляденьем.

После того, как уже не остаётся свободных мест, мы все вместе заваливаемся на диван и любуемся ею.

– Сфоткайте меня, сфоткайте, – требует Эйдан.

– Иди становись, – достаю телефон.

У нас уже коллекция с каждого года. Мы снимаем Эйдана на фоне только что наряженной ёлки каждый год. Можно сказать, семейная традиция.

Брат становится перед деревом, уперев руки в боки и раздув грудь.

– Ну супергерой прям, – смеётся Зак.

– Готово, – резюмирую я, сделав несколько снимков.

– А теперь с братьями, – он бросается к дивану и тянет на себя за руки Зака и Скайлера.

У меня сердце екает. Разбухает в груди и становится таким большим, что вдох сделать трудно.

И хоть Скайлер не показывает этого, я по улыбке его вижу, что его тоже трогает такая невзначай брошенная фраза.

Парни становятся напротив, Зак сажает Эйдана на плечо, а тот, в свою очередь, кладёт свою пухлую ручку на плечо Скайлеру.

Смотрю на них через объектив, и внутри всё переворачивается.

– Готово. А теперь селфи!

Мы с Тарой присоединяемся, делаем несколько снимков, и только потом перелистывая их я замечаю, что на последнем Скайлер незаметно касается губами моего плеча.

Это фото пойдет в скрытую папочку, как самое драгоценное.

Мы все перемещаемся на кухню и принимаемся за заранее заказанную пиццу, когда возвращаются родители.

– Ох, как вас тут много, – смеётся папа. – Даже Зак соизволил явиться. Что за повод?

– Мы елку наряжали, – соскакивает со стула Эйдан и бежит к ним. Хватает маму за руку. – Пойдём покажу.

– Ёлку? – на ее лице мелькает странная эмоция перед тем, как последовать за Эйданом.

Папа тоже хмурится.

– И чья это была идея? – хмыкает недовольно.

– Моя, – бросает Зак, откладывая кусок пиццы, – а что опять не так?

– То, что нужно советоваться перед тем, как что-то сделать, – резко отвечает отец.

Атмосфера мгновенно меняется. Есть уже не хочется.

– Пап, ты злишься, что мы вас не подождали? – пытаюсь понять такую его реакцию.

– Да сдалась мне ваша ёлка, – отмахивается он, – в этом году мы решили…

– Прекрасная ёлка, – громко и воодушевленно произносит мама за его спиной. Торопится войти на кухню и улыбнуться всем нам. – Вы умнички! Отлично получилось!

– Но, – встревает отец, одаряя её раздраженным взглядом.

Мы все переглядываемся.

– Пусть постоит! – давит строго мама. – Дети все вместе старались! Мы это ценим, – чеканит по буквам, а потом снова обводит нас счастливым взглядом, – смотрю, уже ужинаете? А почему пиццей? Две девчонки в доме, могли бы и приготовить что-то полезнее. Так, сейчас всё организуем, только переоденусь.

Папа, цыкнув, уходит, а я пожимаю плечами. Ловлю злой взгляд Зака. Вот такого брата я знаю гораздо лучше, чем того, что провел здесь вечер. Иногда мне кажется, что он знает что-то, чего не знаю я…