Надрыв (страница 3)
С. хотел пойти домой, но вдруг услышал, как неподалеку с еле слышимым скрипом затормозил автобус. Двери открылись, приглашая С. внутрь.
– И куда же ты хочешь меня отвезти? Туда, где будут рады мне всегда?
Автобус, кажется, не оценил его юмора. С. пожал плечами и вошел. Смысла в том, чтобы идти в пустую квартиру немногим больше, чем в том, чтобы доехать до конечной остановки. Двери закрылись. Автобус тяжело вздохнул и тронулся. Салон оказался пустым.
Через окно С. наблюдал за городской суетой: люди, машины. Вскоре ему надоело убиваться. Он вставил в уши наушники и включил музыку, начал листать ленту VK. Новое сообщение. Руки задрожали. Сердце лопнуло, забрызгав теплой кровью все внутри.
Сообщение пришло от нее.
«Я не могу просто так встретить новый год, ничего тебе не написав. Прости, я не хотела делать тебе больно. Я не хотела, чтобы всё так вышло. Ты мне безумно дорог, и я хочу общаться с тобой. Это молчание и невозможность написать просто убивают меня…» – дальше С. уже не читал.
Опять вранье. Интернет всегда врет. Ты хочешь общаться? А ты не подумала о том, что он с тобой общаться уже не хочет? И не может… Он тебе дорог? Это бред. Нужно использовать другие слова. Такие слова дают ложную надежду.
– И давали, – подметил Голос.
Это ты́ была ему бесконечно дорога. Это ты́ придавала ему сил и уверенности в трудные минуты. Но сейчас тебя нет.
Ты лишь призрак.
Лишь фантом.
Тебя больше нет.
С. забыл тебя.
– Выходит, что не забыл.
– Конечно, черт возьми, не забыл! – с досады проговорил он вслух.
С. посмотрел в окно. Надо же, следующая остановка – его. Конечная. С., как всегда, встал заранее. Автобус был пуст, и проталкиваться через людей не было необходимости, но привычка осталась. Он замер на передней площадке.
Вдруг накатила безумная тревога. Такая, от которой мгновенно пересыхает в горле, такая, от которой становится трудно дышать, такая, от которой перестаешь ощущать свое сердцебиение.
«Ну а тело не допело чуть-чуть… Ну а телу не додали любви»1, – звучало в наушниках.
Он с каждой секундой все отчетливее и отчетливее ощущал темное, беспокоящее присутствие кого-то. Теперь оно не просто притаилось в уголке сознания, теперь оно как будто стояло у него за спиной. С. начал хватать ртом воздух, задыхаясь. Рука мертвой хваткой вцепилась в обшарпанный поручень. С. перевел взгляд в сторону и заметил размытый темный силуэт в заднем окне автобуса.
– Это и есть моя неизбежность?..
– Ха-ха-ха-ха! – зловеще разливалось повсюду.
С. быстро кинул взгляд в сторону водительского места, но его ослепил свет встречной машины. Последнее, что он услышал – это пронзительный визг тормозов.
Часть вторая. В темноте
Тьма. В один момент исчезло все. Цвета, звуки, запахи, чувства. Все оборвалось, словно земля в буквальном смысле разверзлась у него под ногами; будто он провалился в ее темные глубины. Все в одночасье стало таким далеким и неважным. Наконец так тихо и так спокойно… Как будто ледяные волны тревоги в одночасье стихли и превратились в теплую гладь умиротворения. Его тело чувствовало только уют и мягкость.
– Что происходит? Где я?
– Я бы сказал, нигде. Понимаю, такой ответ тебя вряд ли устроит, но он наиболее близок к истине.
С. огляделся вокруг. Ничего не видно, кроме густой темноты.
– Я на какой-то глубине?
– Да, это очень подходящее слово. Ты в Глубинах…. И теперь тебе предстоит долгий путь.
С. равнодушно направился в темноту, каждой клеточкой тела чувствуя, как за ним по пятам идет Тень из прошлого. Когда он замедлялся, она подходила ближе; когда останавливался – она упиралась ему в спину, обнимая сзади. С. ощущал ее тепло – волнующее тепло из прошлого. И в такие моменты он чувствовал, как его сердце бьется всюду одновременно.
– Посмотрим, что из этого выйдет.
Он не знал сколько уже шел – день, месяц, год, десятки, сотни или тысячи лет. Время стерлось. Его больше не было.
С. огляделся и увидел свой район. Ночь без света. Панельные коробки. Серость. Грязь. Мусор.
Все дома были похожи друг на друга, и одну улицу не отличишь от другой. Странное чувство – как будто заблудился в самом себе. С. сразу понял, что вернулся в осень. В ту осень. В их осень.
С. услышал смех. Такой родной. Но уже чужой. С. ускорил шаг, чтобы не слышать его. Не помогает. Теперь к нему примешивается еще и голос. Такой родной. Но уже чужой.
Тень преследует его повсюду.
Он вбегает в какой-то дом.
Смех и голос барабанят в дверь. Иглами впиваются в мозг. Не отпускают. Не уходят.
Он видит кровать в конце коридора, в которой парень – лицо закрыто тенью – пишет что-то в зеленый дневник.
С. знал, что он пишет.
«Каждую ночь перед сном я закрываю глаза и представляю, как ты лежишь рядом, обняв меня. Ты целуешь меня и шепчешь: «Спокойной ночи». И каждую ночь я засыпаю, мечтая о том, что это когда-нибудь станет реальностью».
Глупо.
Наивно.
По-детски.
«Больше всего на свете я хочу обнять тебя и никогда – слышишь? – никогда не отпускать».
Ребенок.
Идиот.
С. перевел взгляд в сторону и увидел стул, на котором сидит тот же парень, накрыв голову руками в немом отчаянии. Сейчас за ним отчетливо был виден темный силуэт. С. ощутил его присутствие всем телом; ощутил его дыхание так, словно он стоял за его спиной – и дышал он непостижимым ужасом и безысходностью.
С. равнодушно смотрел на то, как темный силуэт нежно обнимает парня сзади.
Плевать.
На все плевать.
И в тот момент, когда С. приготовился к забвению, его обняла Тень…
…Ему 17 лет, и это очередное серое утро очередного серого дня. Бутерброд с сыром, вода с привкусом зеленого чая. Скучно и просто? Но ему все равно. Он уже давно не чувствует ни вкусов, ни запахов. Он ест лишь для того, чтобы тело могло двигаться. За долгие годы он привык к этому.
Он посмотрел на часы и понял, что уже полдень. Он не очень сильно удивился. Подобные зависания, когда думаешь ни о чем и обо всем сразу, стали для него обыденными. В последнее время такое случается слишком часто – задумываешься и полностью уходишь в себя, переставая воспринимать мир вокруг, как будто он проходит сквозь.
– Посмотри, ты спекся, твой окончен бой, – слышит С. из его головы тонким голосом.
И в тот момент он понимает, что эта голова когда-то принадлежала ему. С. стоял в стороне и наблюдал за ним.
– Кажется, отсюда все и началось, да?
Парень взял телефон.
«Хэй…»
С. закрыл лицо. Не надо.
Не вспоминай.
Забудь.
Брось.
Уничтожь.
«Привет!»
Нет…
Его снова обнимает Тень и…
…Он стоит в центре аудитории. Одногруппник громко читает стих к его дню рождения, активно жестикулируя. Все смеются и хлопают. Она стоит недалеко. Их взгляды встретились.
– …и желаю найти любовь, о которой ты так мечтаешь.
И в тот момент она даже не могла догадаться, что он вообще не слушал ее слов. Он лишь смотрел в эти прекрасные, полные доброты и симпатии глаза, и слушал мелодию ее голоса, от которой хотелось плакать в восторге счастья.
– А ты помнишь, что́ ты сделал с этими подарками?
С. посмотрел на голубой подарочный пакет с красным бантиком, который он держал в руках. Лишь на мгновение картина перед глазами моргнула, обратившись темной кухней, на плиточном полу которой валялись рваные листы и осколки. За окном прогремел гром; яркая голубая вспышка озарила комнату, после чего все вернулось обратно.
С. до крови закусил губу и опустил голову.
– Значит, помнишь.
Тень хватает его и…
…С. снова стоит на площади К-а. Площади, которая всякий раз убивает его воспоминаниями, когда он оказывается рядом с ней. С. переводит взгляд в сторону.
– Так, ребят, давайте я расскажу вам, что изменилось в этом районе. Раньше я ходил здесь в секцию…
И он начал с детской радостью показывать на здания и говорить какие тут раньше были магазины, аптеки и ломбарды. Он рассказывал о том, на каких автобусах добирался сюда и сколько раз шел пешком из-за долгого ожидания. Он говорил абсолютно бесполезные и местами глупые вещи, но делал это с таким веселым трепетом, что она смеялась и смотрела на него практически не отводя взгляд. И он прекрасно чувствовал это и потому говорил еще больше. Сердце готово было разорваться от восторга. Оно готово было разорваться лишь потому, что она была рядом. Его Мари. Да, в мыслях он уже называл ее своей.
– Саш, можно твою руку? – внезапно спросила она.
Она сжала его ледяную руку в своей теплой ладони. И в этот момент, длившийся всего пару секунд, его накрыло волной нежности. Казалось, что это чувство заполнило его с ног до головы и вот-вот выплеснется наружу слезами счастья; будто эта дикая энергия вот-вот подхватит его и он взлетит куда-то высоко-высоко, в закатное небо. Он забыл о голоде, о жажде, о том, что рядом идет их общий знакомый и о том, что в кармане вибрирует телефон. В эти секунды исчезло абсолютно все. Это чувство было как прохладный ветер, как свежая ночь, как что-то невероятное. Оно вновь окрашивало мир в теплые тона. И в этот момент он был счастлив больше, чем когда-либо еще. Именно тогда ему показалось, что все было не зря…
С. упал на скамейку и сжал голову руками, намереваясь проломить череп.
Сверху что-то громыхнуло. Небеса начали плакать. А вместе с ними начал плакать и С., всхлипывая, как маленький ребенок.
Глупо.
По-детски.
По-детски.
Но он не мог остановиться. Просто не мог. С. рвал горло в крике тупого отчаяния, вспоминая самый счастливый момент в своей жизни.
– Почему?!
От его вопля в небе, казалось, разорвалась бомба.
И в тот момент, когда его руки уже были разбиты, а на асфальте остались кровавые полосы, его обняла Тень, и он снова услышал все те слова лживых надежд, которыми была забита его тупая башка долгие месяцы.
«Давай найдем наше место…»
«Почему ты оставил меня? Мне одиноко…»
«Я не хочу идти без тебя…»
«Ты очень важен для меня…»
«Я никогда тебя не отвергну. Я всегда тебе помогу…»
«Мне с тобой очень комфортно…»
– Заткнись, слышишь меня, заткнись! – орал он в сгустившемся мраке, нанося удар за ударом. Это была истерия, когда не понимаешь кого бьешь, как долго и насколько сильно бьешь, да и, честно говоря, почему бьешь тоже.
И лишь в момент, когда у С. больше не осталось сил и он упал на колени, он понял, что все это время забивал собственное отражение. Счастливое отражение.
– Я… в аду?..
И когда он поднял взгляд на зеркало, он увидел их общее отражение.
Больше не было сил. Больше не было злости. Была лишь слабость.
С. смотрел на ее застывшее лицо и резал свои руки, сжимая осколки стекла. Он резал свою грудь, чтобы вырвать сердце и разорвать его на куски – настолько сильной была боль внутри.
Он снова посмотрел на нее.
– Зачем?..
Боже, сколько же раз за эти месяцы, С. мысленно говорил с этим образом, умолял его, ненавидел его и все равно продолжал боготворить!
– К чему все это было? Чтобы влюбить меня в себя и разом уничтожить? Для чего, Мари?! Для чего…
Но она не отвечала. Она все так же мило улыбалась. До кровавой боли мило. Улыбалась той улыбкой, которая способна разгонять тучи его отчаянья.
Но только не сегодня.
И больше никогда.