– Копий не оставила? – деловито осведомился киллер, собирая лоб гармошкой и смотря пристально и напряженно.

– Нет, нет… Это все! – торопливо и испуганно подтвердила девушка.

Молодой человек очень медленно сложил вчетверо листок с портретом и аккуратно положил его в боковое отделение спортивной сумки.

– Где-то училась? – поднял он на нее глаза. – Хотя что рамсить. Сплошное непотребство, – процедил он и при этом недобро усмехнулся. – Возьму на память симпотка. Не возражаешь?

– Берите, – выдохнула Настя и опустила в пол глаза.

– Прямо Алёнушка! Еще бы тебе возражать. Кто бы тебя спрашивал, кукленок.

– Да это я так, – промямлила Настя, не поднимая глаз.

– Ну, это понты. Важно другое – если ты накалякала раз, ты можешь сделать это вновь. … Ты же можешь повторить? Скажи без базара.

Настя молчала вся сжавшись. Все внутри у нее замерло. Чувства, мысли, разум, сознание – атрофировались, и она превратилась в какую-то безвольную одноклеточную амебу, которой уже все равно, что будет дальше.

– Я тебя спрашиваю? —вновь более настойчиво бросил киллер.

– Да! Конечно. Я смогу, – как от удара плетью вздрогнула Настя и подняла на него глаза.

– Не брешешь. … Это мне нравится. Эх, жалко зазноба! Жалко. Ладно, вальну я тебя не больно. Как этого. Ты же видела, он даже не пискнул.

Киллер, не торопясь, достал из сумки сверток, завернутый в газету, развернул его. Газету сложил обратно в сумку.

– Да ты не это… не дрейфь! … Я же не фуфло какое-то. Умирать не страшно, если этим занимаются профи. Ясен перец, придется немножко потерпеть, но как без этого. Но это лучше, того, чем попасть к челу, который очкует, не уверен в себе или делает это впервые. Мне по барабану. Я привычный, так что с этим будет все в полном ажуре, – он помолчал, разглядывая ее и добавил. – Ну, ты же сама эту чахотку затеяла! Кого теперь винить. Расслабилась?

– Уже сейчас? Не-е-ет! Я нет… – сдавленно пропищала Настя, с трудом подняв глаза, на руку в которой он держал пистолет.

– О как! …Трепетулька! Зря! – с сожалением и разочарованием произнес киллер. – Что тут баланду травить. Тебе же хуже. Ну не напрягайся, будь паинькой!

Пистолет был небольшой, но длинный, а может, так, казалось, из-за набалдашника на стволе. Вороненая сталь приглушенно поблескивала и приковывала взгляд Насти. Так наверно гипнотизеры выкладывают на сеансе блестящие шарики, и лишают воли пациента. Киллер по-доброму улыбнулся и достал мягкую суконную тряпочку серого цвета.

– Да, успокойся я еще не того… марафет наведу…есть время…

Не снимая перчаток, киллер неторопливо стал протирать пистолет, очищать, от каких-то неведомых пылинок.

– Красава! – опять улыбнулся он. – Бесшумник на базе пистолета Макарова. Видишь, несмотря на массивный глушитель, он обладает хорошим балансом и использует штатные магазины от ПМ. Хотя, что я базарю… тебе это не интересно… и что ты в этом понимаешь.

Протирал он любовно, как бы гладил оружие, и в его движениях было какое-то мрачное и жуткое спокойствие и неумолимость асфальтного катка, который сам по себе катится с горки.

– Пуля дура. Зажмуриться от пули в черепушку это самое легкое, что удалось придумать нашим предкам. Пожалуй, легче кони двинуть только от передозировки герычем. Но это не наша тема. Ведь так?

– Я не знаю о чем вы? – сдавленно прошептала Настя.

– Да базарь нормально, дуреха. Ты же не дефектозная.

– Хорошо. Просто так получается.

– Я не гоню лошадей. Догоняешь? Настраиваюсь на работу. – Киллер помолчал и продолжил. – В смерти, конечно, ничего не может быть кайфового, и всегда не так красиво, как в советских фильмах про войну. Там туфта, высоко и с прекрасными словами умирают герои. Этого не обещаю. Киношники все гонят. Смерть почти всегда бывает я бы сказал, страшна и нелепа, но что делать. Кто-то должен этим заниматься. Все мы когда-нибудь станем жмуриками. И я и ты. Ну, ты чуть раньше. Планида у тебя такая. А могло быть иначе. Да блин!!

Киллер закончил протирать пистолет. Так же аккуратно как перед этим укладывал портрет, сложил вчетверо тряпочку и неторопливо поместил ее в тот же боковой карман сумки.

– Где тебе лучше?

– Что??!!! – с ужасом не поняла Настя, хотя, конечно, давно все поняла, но спросила в слабой надежде, что ошиблась.

– Ну, где лучше вальнуть, пиф-паф? На кухне? В ванной? Выбирай?

– Я – я-яя-я не знаю. Честно.

– Или здесь? Я и здесь могу, – с ласковыми и добрыми нотками предложил киллер и в глазах его читалось сожаление.

– Здесь наверно тоже можно. Как хотите.

– Можно, не можно…что ты как овечка! Попроси что-нибудь перед смертью! – Парень сильней нахмурился. – Закурить? … может выпить хочешь?

– Я …не пью и не курю, я из Читы приехала к дяде, это его квартира, он главный по пожарной части в Москве.

– Вот видишь! «Не пью-ю, не курю-ю…» – растягивая слова, передразнил ее киллер. – Значит, здоровенькая помрешь.

– Я поступать приехала в театральное, – быстро проговорила Настя, – экзамены закончились, завтра утром уезжать хотела.

– Хотела она. Хотела. … Мало ли кто что хочет…. Поступила?

– Да, меня приняли.

– Типа повезло тебе. А не светит, не поучишься уже. Чуешь, какой расклад. … Дядя помог?

– Наверно, мама просила, я точно не знаю! – чуть виновато созналась Настя.

– Дядя, конечно!! Ясен перец! Разве так в наше время из Мухосранска в театральный поступишь. Вот и дядины хлопоты пропадут. Жалко, может, артисткой бы стала.

– Жалко, – уныло согласилась девушка, и глаза ее стали влажные.

– Так-то ты ничего, даже супер, – киллер окинул ее хрупкую, нежную фигуру оценивающим взглядом, – мне такие нравились и нравятся, – он поджал губу. – Может, глядишь, и в киношку бы задвинули.

– Наверно, – потерянно согласилась Настя

– А тут все "беспонтово" оказалась не вовремя и не в том месте, – процедил он сквозь сжатые зубы, усиленно потер лоб и сплюнул.

– Ужасно глупо. Я понимаю.

– Причем тут глупо, не глупо. Лажа все это! Мало ли кто чего малюет. Вот ты меня нарисовала, другая еще кого, – он помолчал немного. Случай…!!! Такие обстоятельства. – Он поднес ствол пистолета ко рту и дунул в него. Он отозвался глухим свистом. – Лепота! Чистенький!! Не люблю, когда не следят за стволами или относятся к этому спустя рукава. У меня и в армии оружие всегда было в идеале. Комвзвода не раз это отмечал. Стрельба и оружие, это мое. Как мне не хочется заниматься этим с тобой, …ты бы знала!

– А вы же можете меня не убивать? – жалобно спросила Настя, отводя глаза в сторону.

– Ну, это ты брось "симпотка". Это я так сказал. Не обращай внимание.

– Не убивайте, что вам стоит, – взмолилась Настя, и в голосе у нее почувствовались задавленные слезы.

– Ну, хватит жалость педалировать. Тут погоду делаю я! – он закряхтел, как кряхтят, когда, хотят вежливо подать знак о своем присутствии. – Что? Ничего так и не придумала, что бы хотела сделать перед смертью?!

– Я- я – я … не хочу у-у-мирать! – промямлила девушка, теребя пуговицу на платье.

– И я бы с радостью хотел дружить домами. И ходил бы к вам на именины, а придется на похороны. Работа у меня такая, – он почесал затылок. – Во! Осенило, придумал! Что ты там сдавала на вступительных, расскажи перед смертью: басню, стишок?

– Я и то и то могу, – чуть просветлев лицом, выдавила из себя Настя, и ресницы ее неожиданно затрепетали.

– Ну, давай, задвигай, мне по барабану, – с лаской в голосе предложил парень, – послушаем.

Девушка напряглась, потерла лоб, виски.

– Нет, не могу. Все забыла, – с ужасом проговорила Настя, и глаза ее округлились.

– Ничего тебя "клинит!" – удивился киллер.

– Простите! Извините…

– Да блин! Что там у вас в Чите все такие?! Ей тут аут корячится, а она извините…, извините!!

– Я ведь завтра могла бы уехать, уеду. Честно. Освободите меня!?

– Да как я тебя отпущу голуба, – он подошел и погладил ее по голове. Она испуганно сжалась. – Не могу я.

– Отпустите! И никто ничего не узнает, и я никому ничего не скажу.

– Хм! Скажешь тоже. Это не в моих силах. Подстава.

– Правда!

– Сама подумай! И свидетель ты, и еще рисовальщица, каких поискать… мать твою!

– У меня и билет есть на поезд, я вам покажу. Могу прямо сейчас уехать на вокзал, переночевать там… и на поезд, как будто меня и не было здесь совсем. Ну-у-уу вот так… как-нибудь?!

– Да базар понятен, да не по понятиям это, … ничего не могу симпотка. За грязную работу с меня самого могут спросить и по полной!

– Но ведь никто не догадается, – горячо прошептала Настя и глаза ее светились робкой надеждой.

– Догадаются. Кому надо всё узнают. А потом и замочат.

– Замочат?!

– Ну, убьют! За косяк. Вот ты свои художества повторишь. Мой портрэт (он так и сказал портрэт) развесят на каждом столбе. Меня будут искать и рано или поздно заметут, это все равно дело времени, ведь так?

– Может быть. Но ведь это от меня зависит, а я не гу-гу. Наверно.

– Значит, я потенциально могу в СИЗО загреметь, и … – он поднял руку как бы ожидая ответа от девушки, но она была нема как рыба. – И … и на следствии, сдать заказчика. А кто это допустит. У заказчика знаешь сколько "бабла". Если он почувствует такой расклад, пошлет еще киллеров, чтобы меня ликвидировали по-тихому. Сам "закосячил". Засветился. Так что оставь я тебя, и мне крышка. Усекла?

– Да- а-а, – с потухшим взглядом промолвила девушка и опустила задрожавшие сильней ресницы.

– Ну, закончили базар, куда двинем, – с деланно залихвацкими нотками бросил киллер, но глаза его были грустные.

– Ой! Подождите. Секундочку! Я стишок кажись вспомнила! – хватаясь как за соломинку воскликнула девушка.

– Не длинный? – со вздохом спросил киллер.

– Да нет, – торопливо выдохнула Настя.

– Базарь голуба.

Девушка напряглась, как-то вымученно улыбнулась и развела руками.

– Опять забыла, – пробормотала она с широко открытыми от испуга глазами.

– Вот видишь, сама у себя пару минут жизни "слямзила". Ну ладно, идет, пару минут я тебе подарю. Может, в "толчек", в смысле в туалет перед смертью хочешь?

– Да. Можно. Хочу.

– Ну, пойдем, только не "шхерься", ни к чему. Я ногу поставлю, смотреть не буду.

Они прошли в туалет. Она безропотно устроилась на унитазе, посидела и встала.

– Что? Никак? – обернулся он, пряча улыбку в уголках глаз.

– Я при вас не могу.

– Мужчин боишься, …. … поди, и девочка еще?

Настя, молча обреченно, кивнула. Глаза ее были потухшие, и как бы закрыты поволокой и никаких мыслей в них не отражалось.

– Блин! Ну и работка у меня!! Что зажалась?

– Та-ак, – неопределенно хмыкнула Настя.

– Ну, выпить то хоть есть на этой хате?

– Есть. Вот тут в шкафу, – торопливо пробормотала девушка, делая непроизвольное движение всем телом к кухонному гарнитуру.

– Спокойней дуреха, не дергайся.

– Извините.

Когда она раскрыла створки, глаза у молодого человека разбежались от обилия спиртного. Чего тут только не было. Дорогие водки, коньяки, бренди, всевозможные виски, ликеры, ром, джин. Он неторопливо и с удивлением рассматривал внушительную коллекцию.

– Откуда?

Девушка пожала плечами:

– Дядя не покупает точно. Дарят, наверно.

– А что дядя не пьет?

– Пьет, но не успевает.

– Вот это подогрев!! "Кайфово" быть главным пожарником Москвы!! – присвистнул киллер, – мне вот за всю жизнь ничего не подарили. Выспоришь, и то обломают. А тут такой лабаз!

Молодой человек выбрал плоскую бутылку бурбона в объеме 0,75. Она была в деревянном ящичке и утопала в дубовых стружках.

– Woodford Reserve … 45 градусов, Кентукки! – шевеля губами проговорил он, – это в Америке? Однако! Не "палёнка?" – деланно сморщился парень, нагоняя важности.