Дело № НК-27 (страница 4)
– Послушайте, к чему этот цирк? Что вы мне можете предложить? Деньги? Я и так достаточно богата. Свободу? Простите, но я вам не верю. Да и как вы меня заставите? Причинить мне увечья вы не можете, иначе я не смогу оперировать. Близких людей у меня нет. Марго умерла в СИЗО, но вы должны это знать. Да даже если бы и были, вы разговариваете с той, кого считали ведьмой, убейте хоть всех. Мне всё равно. Ну что, генерал, ваш ход, но лучше соглашайтесь, у вас всё равно выбора нет. Иначе зачем бы вы так сложно тащили меня сюда. И если не поторопитесь, я выступлю ещё с какими-нибудь условиями. Теперь я про вас много знаю. – всё больше расходилась Алла Николаевна.
Марычев даже не поменялся в лице, он словно задумался. Продолжая улыбаться, мужчина пробежался пальцами по экрану телефона, выключая камеры в помещении, встал с кресла, подошёл к столику, где стояли хрустальные графины с коньяком, виски, ромом и спросил:
– Дамы, кому налить?
– Мне ничего не нужно. – тихо сказала Юля.
– Мне коньяк, – несколько победных ноток окрасили голос Аллы.
Марычев плеснул себе виски, бокал Аллы наполнил коньяком и в этот момент вспомнил ту самую сигарету, которую он с таким наслаждением выбросил в урну.
– Хорошо. Пусть будет Алла. – пробормотал он, опрокинул свой стакан, встал и быстро сомкнул пальцы на шеи заключённой номер двести семьдесят пять.
Краткий миг, когда сигарета пытается вернуть себе свой прежний облик, всегда завораживал Ивана. Это то мгновение, когда всё ещё можно исправить. Когда ящик из опыта Шрёдингера ещё открыт, и кот точно жив. Когда Марычев – бог. Но и сейчас цилиндр обмяк, превратившись в лохмотья плоти. Чуда не произошло.
– Алло. – Марычев нажал на кнопку интеркома. – Зайди, пожалуйста.
Дверь отворилась, и на пороге возник человек в форме бойца спецназа.
– Слушаю.
– Мадам считала себя ведьмой. Утопите её где-нибудь. Навсегда. Не нужно, чтобы она всплывала. – Иван старательно вытер антисептиком шею Аллы.
– Так точно. – мужчина в форме поднял тело и вышел.
– Не слишком вас испугал? – спросил Марычев, снова наполняя свой бокал.
– К чему это представление? Мы с вами уже всё обсудили. Я согласна взамен на операцию и свободу себе и маме рассказать всё. – Юля не отрываясь смотрела на Марычева. – И теперь, как я понимаю, у вас нет врача.
– Она мне была больше интересна, чтобы понять, знает ли она что-то, кроме того, что из неё вытрясли. Видимо, нет. Неприятная, туповатая баба, пытавшаяся натянуть маску аристократки. У меня есть великолепный хирург, который сделает всё по высшему разряду. Дорого, но убивать его не придётся. – Марычев помолчал. – Ваша татуировка. Вы хотите её оставить?
– По возможности.
– Насколько я понимаю непали, ваша татуировка гласит, что сила трёх Будд соединяется в вас. Но известно ли вам, что эта надпись начнёт работать лишь рядом с мужчиной, близким вам по духу? Это, конечно, всё чепуха. Но если вы уж пытаетесь запустить ритуал, то нужно ему следовать. Ведь у вас всё было замечательно, пока вы не убили Илью. Зачем? – Иван внимательно смотрел на Юлю. Он видел в ней те достоинства, которые очень ценил в человеке – тягу к власти, беспощадность и безжалостность. У неё была лишь одна слабость – жадность.
– Что сказать, Илья всегда был мистиком. Увлекался пророчествами, прикладным гипнозом, ездил к шаманам и ведунам. Для него всё это было реальностью. Мы с мамой так устали ему подыгрывать, что решили всё ему объяснить. И он сорвался. Решил всё рассказать. Пришлось угрожать его семье. Но это его бы остановило ненадолго. Такие ведь верят в посмертие, прощение и прочую чепуху. Пришлось и для него найти ритуал продажи души, за который, кстати, его бенефициар очень хорошо заплатил.
– Понятно. Жестоко, но понятно. А как вы маму-то убедили заняться всем этим?
– Это не я убедила маму. А мама показала мне бездонное озеро возможностей. Может быть помните, в девяностых в Питере выходила газета «Реклама-Шанс», там на последних страницах предприимчивые проститутки рекламировали свои услуги. Там же рекламировали свой бордель и две женщины: Ася и Зина. В библиотеке на досуге можете посмотреть подшивки, бордель «А.З. вам дам». Однажды мама раскидывала девочке карты и пришёл кто-то из крышующих их ребят, и ради смеха предложил ей тысячу долларов, если та предскажет его судьбу. Мама деньги не взяла, но вцепилась ему в руку и вложила в неё карту. Ей оказался туз пик. Человек обрадовался, считая, что он станет тузом. Но мама сказала, что его сегодня убьют. Тот посмеялся и ушёл. Вечером на перестрелке его убили, в кармане нашли карту туз пик с именем Ася. Ну и понеслось – Ася, мама, гадала бандюкам, сливая им инфу от своих девочек и облекая её в форму предсказаний, а Зина расширяла сеть. Вскоре гадать стало некому: всех или убили, и они на Северном кладбище, или посадили. В сфере интим услуг появились новые кураторы, – она помолчала, – из ваших. Да и женщины постарели, задор был уже не тот. Но компромата у них накопилось много, да на каких людей. Не переживайте, я всё очень бережно собрала и оцифровала, естественно, сохранив исходный материал. А мне очень хотелось денег, и не просто денег, а денег с большой буквы. Да так, чтобы никто не трепал моё имя. И тут появился Толя Красуцкий. Ну как появился, тётя Зина предложила ввести меня в семью и после убить его жену. Дальше дело техники и химии: Толя всегда был слаб и падок на женщин, а ещё считал себя великим мистиком, и заставить его выпить чудесное снадобье и заняться сексом не составило труда. Надо сказать, Красуцкие заложили в своего сына много хороших качеств, и он сразу предложил мне стать его женой. Так я получила доступ в круг пусть не очень влиятельных, но достаточно богатых людей. А дальше…
– Я понял. Дело техники. – закончил за неё Марычев. – Юля, в связи с тем, что вам пришлось увидеть, мы заключим новый договор. – он выставил перед собой руку. – Не перебивайте. Хотя сейчас и здесь это уже не договор, это ультиматум. Так вот, – Марычев взглянул на телефон. Он никогда не любил часы и как только появилась возможность скинуть с себя эти «наручники бесконечности», он сразу избавился от них. – ваша мама умрёт через… Она уже умерла. Вам изменят внешность, но свободу вы не получите. Будете моей персональной гадалкой. – он улыбнулся.
– А если я откажусь? – казалось, что смерть матери никак не повлияла на Юлю.
– Сегодня какой-то слёт социопатов. – заметил Марычев. – Ваша мама умерла, на ваших глазах убили подругу, а вы торгуетесь. Как-то это не по-человечески. Ну а если вы откажетесь, то тоже умрёте. Поймите, вы – суперприз, который даёт мне возможность встать рядом, а может даже сразиться с боссами этого мира. Но я ещё не решил, готов ли я к этому. И сейчас тот самый момент. И он зависит не от меня. И ты не представляешь, – Иван перешёл на ты, – как меня от этого прёт.
Сегодня Юля засыпала на плече Ивана, ей было даже хорошо и уютно, завтра её ждала операция, а потом совершенно другая жизнь.
Где-то на Мальдивах
Из сверкающего наледью на гранитных набережных Питера до безобразно утопающих в вечном лете Мальдив Малинин добирался почти двое суток. В Дубае он узнал, что Денис до сих пор в СИЗО и уже собрался было обратно, но оказалось, что денег на карте практически нет. Все попытки договориться с Еленой натыкались на её бессменную улыбку и слова:
– Егорушка, когда приедем на место, я сделаю для тебя всё. Нет пока тебе веры, а вот доедем до островов, там я буду в тебе уверена и первым же звонком выпущу твоего друга из-под ареста.
– Тебе самой-то не противно? – спросил Егор.
– Да нет, нормально. Я привыкла. – улыбнулась Елена. – Пойдём в гостиницу. Пообедаем, отдохнём. Ждать долго.
– Нет уж. Моя трудовая вахта, как я понимаю, начинается на Мальдивах. Вот там и пообедаем, и отдохнём. – зло сказал Егор.
– Ну как хочешь. Это из серии назло маме рейтузы не надену. – вздохнула Никонова. – Забавный ты, Егор. Ладно, я пошла.
Когда Елена затерялась в снующей по внутренностям аэропорта толпе, Малинин, стиснув зубы и проклиная Дениса, сел в кресло в зале отлёта и просидел там все девятнадцать часов до объявления посадки на их рейс.
– Мозоль на попе не натёр?
В дремлющий мозг Малинина постучался голос Елены и он, открыв глаза, воззрился на стоящую перед ним в лёгком длинном платье женщину. Лена поставила ему на колени бумажный крафтовый пакет, откуда в ноздри Малинина заполз умопомрачительный аромат еды.
– Умыться можешь в туалете. Перекуси, скоро наш рейс.
– Да, мамочка.
– Егор, у меня прекрасное настроение и ты не сможешь сейчас его испортить. Знаешь каким огромным стадом упорных, а порой и упоротых, идиотов мне приходилось руководить? – женщина улыбнулась. – Вот именно. Так что давай, действуй.
Дальше всё уместилось в один круговорот событий, далёких от повседневной Малининской жизни: аэропорт в Мале, оттуда на лёгком моторном самолёте до нереально шикарного бунгало, снабжённого даже личной водной горкой, а потом поездка на небольшой яхте до подводного ресторана.
– Извини, что всё в один день, но заказчики отвалились и мне предложили пообедать здесь именно сегодня. А то желающих посмотреть подводные красоты очень много.
Малинин с опаской поглядел на прозрачный потолок, над которым была толща воды, плавали рыбёшки, и он мог поклясться, что вот именно сейчас приближается акула.
– Как тебе? – спросила Никонова.
– Отлично. Чувствую себя дорогой проституткой, перед которой, по какой-то неизвестной причине решили похвастаться.
– Значит, нравится. – проговорила Лена и пошла за официантом к их столику.
Малинин, ещё раз оглядевшись, присел на любезно отодвинутый для него стул и когда приземлился, посмотрел на Никонову.
– Это с чего ты так решила?
– Ну, появляется в твоих словах особая едкая горечь. Этакий сарказм по-малинински. – Никонова кивнула и проговорила. – Смотри, поздороваться с тобой пришли.
В следующую секунду опытный полковник, следователь по особо важным делам инстинктивно вздрогнул, потому что из-за прозрачной стены ресторана на него пялилось три огромных ската.
– Вина? – спросила Елена.
– Лучше чего-нибудь покрепче, а то боюсь без забористого горючего мне эти каникулы не пережить.
– Ну, если ты все три месяца будешь пить, то боюсь тебе нужно будет расширить медицинскую страховку, чтобы на пересадку печени хватило.
– Сколько? Какие три месяца? – спросил остолбеневший Егор.
– А это штрафные за то, что после Карельска ты сбежал. А я, – она сделала долгую паузу, – плакала. Егор, я плакала только на похоронах своей матери. А тут разрыдалась как дура.
– Ну значит, есть в тебе что-то человеческое, – резюмировал Малинин и опрокинул в рот принесённый вискарь.
Потом была сумасшедшая езда на быстром катере, прибрежный бар, жонглирующий в ночи красками светильников, река самых разных коктейлей и долгая прогулка в пышущей жаром ночи.
– Тебе нравится здесь? – тихо спросила Лена.
– Определённо да. Это, – Егор пошлёпал губами подбирая слово, – восхитительное место, – заплетающимся языком пролепетал он.
– Ты правда так думаешь?
– Конечно. Я же должен теперь говорить, как элитная шалава. Ведь элитных шалав возят на Мальдивы? – пьяно щурясь на рассветное солнце, сказал Малинин. – Ну, пошли, буду долг отрабатывать.
– Егор, мы с тобой здесь заперты на три месяца. Давай не будем портить друг другу отдых. – Никонова помолчала и продолжила. – Просто поверь мне, я приложила максимум усилий, чтобы эти три месяца ты провёл со мной здесь, а не в СИЗО. И поверь, этот свой долг мне ещё предстоит отработать.