Что касается зарубежной литературы, то ни одна из работ не исчерпывает предмета исследования, однако есть две серьезные книги англоязычных авторов о Третьем отделении времен Николая I. Первая написана Сиднеем Монасом и называется «Третье отделение: Полиция и общество при Николае I»; она издана в 1961 г. Монас сосредоточил внимание на вмешательстве Третьего отделения в жизнь и творчество русских писателей. Вторая книга, под названием «Третье отделение: организация и приемы политической полиции в России при Николае I», принадлежит Питеру С. Сквайру и вышла в свет в Лондоне в 1968 г.; в ней рассматриваются организационная структура и тактические приемы Третьего отделения. Диссертация Фредерика С. Закермана посвящена в основном деятельности заграничного отдела охранки, и автор подробно исследует оперативную работу этого отдела. Диссертация защищена в Колумбийском университете в 1973 г. и озаглавлена «Российская политическая полиция на родине и за рубежом; ее структура, функции, методы и борьба с организованной оппозицией». Изданы также многочисленные статьи (большая их часть упомянута в примечаниях и библиографии), которые затрагивают различные аспекты истории политического сыска в России и смежные проблемы.

Несколько слов об авторах. Эта книга – плод пока еще редкого сотрудничества американского и российского историков. Авторы принадлежат к разным научным школам, имеют разный жизненный опыт. Это будет заметно при чтении книги. Тем не менее в ходе совместной работы авторы пришли к общему выводу о том, что история охранки изобилует множеством мифов, некоторые из которых они по мере сил постарались опровергнуть. Поскольку один из авторов живет в Москве, а другой – в Лондоне (Канада), они обговорили темы и написали примерно по половине книги. Так, Степанов написал первую, шестую, седьмую, девятую, одиннадцатую, двенадцатую и четырнадцатую главы; Рууд – третью, четвертую, пятую, восьмую, десятую, тринадцатую. Вторая глава, введение, эпилог (пятнадцатая глава) и заключение были написаны совместно. Разумеется, авторы делились всем имеющимся у них материалом и помогали друг другу в работе.

Раздел I
История, традиции, предшественники

Департамент полиции имел длинный ряд предшественников, которые заложили основы и традиции политического розыска в России. Жестокую эпоху «слова и дела» сменил период «просвещенного абсолютизма», были запрещены пытки и варварские наказания, органы политического розыска несколько раз меняли название: Приказ тайных дел, Преображенский приказ, Тайная канцелярия, Тайная экспедиция. Однако оставались неизменными задачи этих органов, призванных под покровом глубокой тайны обнаруживать и расправляться с врагами царя и государства.

Третье отделение Собственной е.и.в. канцелярии по замыслу его создателей должно было стать «высшей полицией», не имеющей ничего общего с застенками Московского царства. На самом деле в деятельности Третьего отделения, наложившего особый отпечаток на историю XIX в., наблюдалась несомненная преемственная связь с XVII и XVIII вв. Третье отделение прошло длинный путь от апогея могущества до полной несостоятельности, уступив место Департаменту полиции. Несмотря на банкротство, оно оставило своему преемнику ценное наследство: жандармский корпус, архивы и здание на Фонтанке, 16. Таким образом, Департамент полиции начал свою деятельность, опираясь на опыт и знания, накопленные московскими дьяками и петербургскими чиновниками.

Глава 1
Политический розыск в России XVI – первой четверти XIX в

Политический розыск – это расследование дел, которые, называясь в разные времена «великими», «тайными», «государевыми», рассматривались как преступления против государства. При монархическом строе, когда государство персонифицируется в монархе, в эту категорию автоматически попадает любое посягательство на его безопасность и достоинство. Политический розыск возник одновременно с государством, однако прошло немало времени, прежде чем законодательство и судебная практика выделили его среди общей массы дел. В России это произошло, когда удельные княжества были объединены в единое царство.

Положив конец междоусобным войнам и анархии, централизованное государство покончило также с вольностями эпохи феодальной раздробленности. Резко расширились обязанности населения перед властями; многие из считавшихся прежде обычными поступков попали под строжайший запрет. Свободное перемещение, являвшееся ранее неотъемлемым правом и феодала (переход на службу к другому великому или удельному князю), и крестьянина (переезд к другому владельцу), теперь приравнивалось к измене. Самое невинное замечание о несправедливых порядках оказывалось тягчайшим преступлением. Москва, а потом Санкт-Петербург требовали от своих подданных безусловной лояльности в поступках, словах и даже пытались контролировать мысли. В соответствии с этим расширились функции политического розыска, который стал инструментом надзора, пресечения и наказания.

I

При Иване IV (1533–1584 гг.), первым из великих князей принявшем царский титул, преследование политических противников велось с особой жестокостью. Это даже снискало Ивану IV прозвище Грозный. Политический террор был связан с затянувшейся Ливонской войной. Часть знати не видела смысла в борьбе за неплодородные земли Балтийского побережья и предлагала продолжить завоевания на благодатных южных рубежах. Конфликт привел к тому, что в конце 1564 г. Иван Грозный неожиданно покинул Москву и обосновался в Александровской слободе.

Отсюда Иван Грозный послал две грамоты – Боярской думе и горожанам. Царь извещал бояр о своем решении отказаться от престола из-за их измены, а горожанам сообщал, «чтобы они себе никакого сумнения не держали, гневу на них и опалы никоторые нет». Нетрудно было предугадать исход такого маневра. Возбужденные толпы горожан заставили бояр вступить в переговоры с царем.

Иван Грозный согласился принять власть с условием, что кроме («опричь») обычных владений ему будет выделена особая часть – «опричнина», где он установит порядки по своему разумению.

В опричнину вошел ряд уездов и городов, из которых началось изгнание прежних землевладельцев. В их вотчинах и поместьях селились опричники, подобранные по принципу личной преданности царю. Замыслы Ивана Грозного во многом остаются тайной. В исторической литературе опричнина предстает то в виде хорошо продуманного и поэтапно осуществленного плана ликвидации пережитков феодальной раздробленности, то в виде длинной цепи бесцельных и нелепых злодейств, приведших к разорению страны и возрождению порядков удельной эпохи. При всем различии мнений исследователи сходятся в том, что для достижения своих, не вполне выясненных целей Иван Грозный создал опричное войско, занятое борьбой с внутренними врагами.

Опричники поражали современников необычным видом. Они приторачивали к седлам коней собачьи головы и метлы в знак того, что, как псы, вынюхивают измену и метлой выметают ее из царства. Два опричника-иностранца И. Таубе и Э. Крузе сравнивали опричное войско Ивана Грозного с монашеским орденом: «Сам он был игуменом, князь Афанасий Вяземский – келарем, Малюта Скуратов – пономарем; и они вместе с другими распределяли службы монастырской жизни. В колокол звонил он сам вместе с обоими сыновьями и пономарем. Рано утром, в 4 часа, должны все братья быть в церкви; все неявившиеся, за исключением тех, кто не явился вследствие телесной слабости, не щадятся – все равно, высокого ли они или низкого состояния, – и приговариваются к 8 дням епитимий». Но под монашескими одеяниями опричники носили кинжалы, а монастырский режим часто сменялся буйными оргиями. Пиры в Александровской слободе нередко заканчивались убийством знатных бояр.

По словам английского торгового агента и дипломата Джерома Горсея, «эта жестокость породила столь сильную всеобщую ненависть, подавленность, страх и недовольство во всем его (Ивана IV. – Авт.) государстве, что возникало много попыток и замыслов сокрушить этого тирана, но ему удавалось раскрыть их заговоры и измены при помощи отъявленных негодяев, которых он жаловал и всячески поощрял, противопоставляя главной знати». Иван Грозный чувствовал себя в состоянии войны со всеми подданными. Были подготовлены корабли на случай бегства царя из России, а с королевой Елизаветой I велись переговоры о предоставлении царю убежища в Англии. Мнительный царь видел заговорщиков повсюду, но особенно среди ближних бояр.

В качестве руководителей политического сыска в опричнине можно назвать Г.Л. Скуратова-Бельского (Малюту) и В.Г. Грязного. Малюта Скуратов происходил из провинциального дворянства, а его помощник Василий Грязной начал службу у одного из знатных людей «мало что не в охотниках с собаками». Но при опричном дворе оба выдвинулись в число первых людей.

Главным средством политического сыска были доносы. Современник опричных событий немец А. Шлихтинг с удивлением отмечал: «Именно московитам врождено какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычаи взаимно обвинять и клеветать друг на друга перед тираном и пылать ненавистью один к другому, так что они убивают себя взаимной клеветой».

Доносы совершенно не проверялись, тем более что опричники сами прибегали к заведомо ложным обвинениям. Так, Малюта Скуратов и Василий Грязной заявили прибывшему в Александровскую слободу двоюродному брату царя Владимиру Старицкому, что его повар сознался в намерении подсыпать яд Ивану Грозному по приказу князя. Владимира Старицкого заставили выпить чашу с отравленным вином. Главу Русской православной церкви митрополита Филиппа, который заступался за невинно осужденных, обвинили в различных пороках, причем свидетелем обвинения выступал бывший ученик митрополита, которому за ложные показания обещали епископский сан. Митрополит был заточен в один из монастырей. Через некоторое время туда прибыл Малюта Скуратов и, выйдя из кельи митрополита, сообщил потрясенным монахам, что Филипп внезапно задохнулся от спертого воздуха. Убийства удельного князя и митрополита сопровождались казнями нескольких сотен представителей знати, каждый из которых в свою очередь сознавался в «измене» и называл имена «сообщников».

Под подозрение попадали целые семьи, роды и, наконец, целые города. Наиболее ярким примером был разгром Новгорода зимой 1570 г. Новгородская летопись утверждает, что некий бродяга Петр подделал грамоту о желании жителей города перейти в подданство к польскому королю. Бродяга спрятал эту грамоту в Софийском соборе и донес о ней Ивану Грозному. Некоторые историки, ссылаясь на архивы, считают, что тайная дипломатия Речи Посполитой намеренно скомпрометировала новгородцев, направив им предложение перейти на польскую сторону. Должностные лица Новгорода поспешили сообщить об этом царю, но лишь разбудили давнее недоверие Ивана Грозного к некогда независимой городской республике.

Так или иначе, но опричное ведомство попалось на чужую удочку. Вместо того чтобы вести войну, опричники в течение трех недель занимались розыском в Новгороде. Замученных горожан волокли из опричного лагеря к реке и спускали под лед. Очевидцы утверждали, что в Новгороде погибло до 60 тыс. человек. В русской историографии назывались различные цифры – от 2–3 тыс. до 10–15 тыс. человек. Во всяком случае, разгром Новгорода был достойным предшественником Варфоломеевской ночи.

Скоро опричники на собственном опыте убедились, как трудно оправдаться от ложных доносов. «Келарь» А.И. Вяземский пользовался таким доверием Ивана Грозного, что царь, опасаясь отравы, только из его рук соглашался принимать лечебные снадобья. Но опричник Г.Д. Ловчиков донес, что Вяземский предупредил новгородцев об опричном походе. Царь тут же распорядился забить палками своего соратника. Такое же подозрение пало на голову одного из инициаторов опричнины, А.Д. Басманова. Его сын Федор, чтобы доказать свою верность, на глазах у царя зарезал отца, но все равно был сослан и погиб. Руководителя опричной думы князя М.Л. Черкасского тайно убили по приказу царя. Василий Грязной попал в опалу. Один лишь Малюта Скуратов, погибший на войне, навсегда остался верным слугой в глазах Ивана Грозного.

В 1572 г. опричнина была упразднена так же неожиданно, как и введена. Под страхом сурового наказания запрещалось употребление самого слова «опричнина». Через три года Иван Грозный вновь реставрировал опричные порядки, но вскоре отказался от них. Опричнина в целом была довольно коротким эпизодом в истории страны, однако печальная память о ней сохранилась надолго. При преемниках Ивана Грозного не существовало ничего похожего на опричное устройство. Для рассмотрения важных дел создавались временные комиссии во главе с боярами. Например, комиссия князя (будущего царя) Василия Шуйского, которая расследовала гибель младшего сына Ивана Грозного, царевича Дмитрия, 15 мая 1591 г. На основе свидетельских показаний комиссия пришла к выводу, что царевич погиб в результате несчастного случая.