Добыча ярла Бьорка (страница 7)
– Ты, Риза, делай, а не языком мели, – Борга смеряет её тяжелым взглядом исподлобья, пробуя из половника густую грибную похлебку,– Не нам решать, кого новому ярлу звать – кого нет.
– Да я-то что? – всплескивает в ответ белыми от муки, тонкими руками Риза,– Я ничего, пусть… Да как бы богов не прогневил. И двух лун не прошло, как он один из Хотборков остался. Должен же ещё весь в чёрном ходить как ворон, а он что? Пир…
– Да, – кивает рядом с ней молодая симпатичная блондинка, ловко шинкующая капусту, – И главное для кого? Было б для кого! А то, Хольмы! Тьфу, уби…
Последнее слово девчонки тонет в резком звуке удара кулаком по столу. Борга гневно сопит, сверкая водянистыми глазами и медленно поднимает на вздрогнувшую и тут же притихшую блондинку свой толстый указательный палец.
– Думай, что говоришь, Агнес, – быстро оглядывается по сторонам и шипит тише, – Думай! Вот как женится наш ярл на Кире Хольм, что тогда будешь делать со своими словами, а? Что?
Блондинка обиженно поджимает губы и утыкается взглядом в разделочный стол.
– Ангус Белый сказал, что не даст согласия, тетя Борга, не женится он на ней, нет…
– Это кому же старый лис сказал такое? – фыркает домоправительница насмешливо.
– Яре…
Женщины вокруг начинают посмеиваться, а Уна рядом со мной и вовсе, хлопнув себя по коленям, весело выдает.
– Так он ещё Яре сказал, что и с собой заберет, чтоб сосала получше.
Хохот на кухне взрывается с новой силой. Агнес мучительно краснеет, хмуря светлые брови, нервно ведет плечом, ни на кого не смотря.
– Не женится он на ней…Все равно…Она не для него, нет…– бормочет девушка едва слышно.
– А кто ж для него? Ты, да? – Борга вытирает тыльной стороной ладони пот со лба, и начинает чистить морковь.
Агнес не отвечает, лишь ещё сильнее склонив голову. Так, что белые волосы, выбившиеся из толстой косы, падают ей на лоб, закрывая от остального мира.
– Ох, девочка. Это он пока байстрюком непризнанным ходил, был тебе ровня, и то… А уж теперь…Забудь, дура. Поедет наш Бьорк на тинг и выторгует себе дочку покойного Хольма у конунга по праву победителя да по её согласию. И дядька её ничего уж с этим не сделает. И быть Кире твоей госпожой, Агнес…А нрав у неё у-у-ух…Берегись! Услышит раз, что ты тут бормочешь, косу своим топориком отрубит. Второй- и голова полетит…Да…
Все как-то разом замолкают, задумавшись, и на кухне становится слышно лишь как шкварчит сало на сковородках, потрескивает огонь в очагах да споро опускаются ножи на разделочные доски. Я тоже притихаю, хмурясь и пожевывая губу. Так значит Хотборк у нас лишь недавно признанный бастард. И признанный, похоже, после смерти всех остальных… Интересно…А Хольмы…
– Хельга! – вдруг раздаётся на всю кухню.
Я, пытаясь нащупать утерянную от неожиданного резкого звука мысль, не сразу понимаю, что зычный окрик Борги адресован именно мне. Поэтому реагирую, только когда домоправительница решает к имени приложить мне еще и лёгкий подзатыльник.
-Что расселась? Глуховата стала? Вставай давай, пойдете с Агнес пиво мужикам носить. А то там Кэт с Ингрид не справляются. Ну, пошла!
Обхватив двумя руками тяжелый глиняный кувшин, наполненный пенным густым пивом, я понуро плетусь за Агнес по узкому коридорчику, ведущему в большую залу. Глаза закрываются от усталости, спину после долгого сидения на низеньком табурете противно тянет, руки с непривычки к тяжелой работе подрагивают… А ведь пир только начался, и таскать мне эти несчастные кувшины ещё неизвестно сколько времени…Я раньше и не думала, как хорошо живется в обычном современном мире обычной современной женщине…Невольно хочется упасть в ноги всем феминисткам и заорать в небо "girls power"…
– Значит, Бьорк тебя себе оставил? – кидает блондинка мне через плечо звенящим от неприязни голосом, вырывая из плена размышлений,– Интересно, с чего это? Зачем ты ему?
– Я не знаю…– вздыхаю равнодушно.
– Не знаешь, – передразнивает Агнес и толкает тяжелую дверь в залу, разом обрушивая на нас оглушающий шум веселья и зубодробительную смесь запахов.
Внутри уже битком. Тьму разгоняет сотня зажжённых толстых чадящих свечей, подвешенных над головами на кованных цепях, крики гостей пытается перебить какой-то парнишка в дальнем углу, играющий веселую мелодию на инструменте, очень похожем на нашу гитару. Длинные грубо сколоченные столы, расставленные вдоль стен, ломятся под тяжестью больших плоских блюд с угощениями и огромного количества глиняных кувшинов, таких же, как у меня в руке. На глаза не попадается ни одного свободного кусочка лавки – так плотно друг к другу расселись гости. Тарелок перед ними нет – только большие кубки под пиво. Все едят руками, используя вместо салфеток круглый хлеб и собственную одежду. Мой блуждающий взгляд случайно цепляется за Ульриха – ведьмака с ладьи, который в этот момент с наслаждением засовывает в рот целую куриную ножку, пачкая бороду и половину лица, и я, сглотнув подступившую дурноту, резко отворачиваюсь. Надо бы им изобрести вилки…
– Эй, красавица, сюда! – машет мне молодой воин, щелчком подзывая к себе и указывая на свой опустевший кубок.
Я киваю и бреду к нему. По пути приходится пару раз ловко отпрыгнуть от внезапно потянувших к моей заднице рук.
– Ух, недотрога какая! Ну, подожди, поймаю! – похабный смех ударяется мне в спину, порождая липкий озноб.
Вечер только начинается, они ведь даже почти трезвые…Это сейчас они добродушно смеются, а потом? Я нервно сглатываю от нарисованных воображением картинок и решаю попробовать договориться с Боргой остаться помогать на кухне и не выходить в зал.
– Ты кто такая? Я тебя раньше не видел, – пока наливаю пиво подозвавшему меня воину, он изучает моё лицо мутными от хмеля глазами, – Красивая…
Его рука неожиданно перехватывает мой локоть. Стальные пальцы больно впиваются в кожу.
– Как тебя зовут, малышка? – его глуховатый голос наполняется масляными нотками.
Я распрямляюсь, медленно ставлю рядом с ним кувшин, поджимаю губы и молчу. Вырваться не пытаюсь. Во-первых, точно не получится, во-вторых, боюсь, как бы его это не больше раззадорило… Воин делает паузу, ожидая от меня ответа, а потом как ни в чем не бывало, продолжает.
-Я Бран Синебокий, слышала про такого? – он довольно улыбается, будто его имя должно мне о чём-то говорить.
Я слабо улыбаюсь в ответ. Скажу, что без понятия кто он- ещё обидится…Стальная хватка на локте чуть ослабевает, и жесткие пальцы чертят на моей коже узор. Дрожащие мурашки разбегаются по телу, оседая в животе липким страхом.
– Мне работать надо, – говорю твёрдым голосом, стараясь не выдать свои истинные эмоции.
Пальцы на моём локте моментально вновь сдавливают руку безжалостными клещами. Серые глаза воина опасно сужаются…
– Слышь, Бран, это ж ведьма Хотборка. Которую вот сейчас привезли, – хмыкает какой-то дядька напротив, потянувшись через стол за принесенным мной кувшином.
Синебокий замирает, а потом хмурится, буркает себе под нос какое-то ругательство и говорит громче.
– Бьорк сказал – не ведьма она. Обычная. Даром что на голове пожар, будто сам Ордин запалил, – но мой локоть медленно отпускает.
Я тут же нервно тру пылающую кожу, отступая на шаг.
– Да, а ещё сказал, чтоб под юбку к ней не лезли, если с его топором встретиться нет желания. Его она, не помнишь? – фыркнул рядом второй воин, рвя зубами мясо.
– Сказал…– тянет раздраженно Бран, кидая на меня полный бессильной злобы взгляд, – дочки Хольма ему что ли мало? А кого трогать-то? Боргу его – злыдню толстую? Или Яру, с которой все равно что со всем тингом разом возлечь, а?
Мужики вокруг начинают громогласно ржать. А я, воспользовавшись тем, что больше на меня никто не смотрит, хватаю опустевшие кувшины со стола и стремительно возвращаюсь на кухню. Несмотря на неожиданную защиту Хотборка, все-таки решаю попробовать уговорить Боргу не отправлять меня больше в зал от греха подальше. И вообще…Что значит "его"? Какая я ему "его"? Мы так не договаривались…
Идея выторговать себе у Борги работу на кухне, а не в зале, с треском провалилась. Всё, чем помогла мне старая карга, так это "дельным" советом не надеяться на защиту ярла, которая испарится под действием хмеля через пару часов, а самой выбрать себе ухажера на вечер и прямо сейчас начать с ним заигрывать. Тогда, по её утверждению, шансы закончить эту ночь под омерзительным мне воином в разы упадут. Упадут, а не испарятся, потому как, оказывается, напившиеся варравы, вполне могут из-за меня и подраться…И, оказывается, вполне до смерти…
Выслушав столь ценные указания от домоправительницы, я, тяжко вздохнув и подхватив круглое блюдо с перепелами, вновь вплываю через темный связующий коридорчик в пропахший едой, гарью и разгоряченными телами зал. Если я думала, что шумно было до этого, то я ошибалась. Веселье перешло на новую высоту. Взрывы смеха перемежаются со злыми окриками и кое-где обрываются звуками глухих ударов. В дальнем левом углу, кажется переворачивается целая лавка. Кто-то уже скатился под стол, кто-то поет громче музыкантов, кто-то поймал служанку и, не стесняясь соседей, лезет ей под юбку. В одной из этих девушек, слабо или не очень сопротивляющихся захмелевшим варравам, я узнаю Агнес, ещё недавно помогающую носить пиво вместе со мной. Её светлые глаза, влажные от подступающих слёз, светятся жгучей обидой, лицо болезненно алеет, а шнуровка платья на груди порвана, обнажая левый сосок. Я вижу, как она судорожно дергается, пытаясь встать, но массивная рука возвращает ее на место словно тряпичную куклу. И обладателя руки я тоже узнаю…Олаф…Тот самый, который поймал меня и притащил на ладью…Я ведь могла бы сейчас быть на её месте…
От одной этой мысли на висках выступает испарина. Я сглатываю подступившую горечь и резко отворачиваюсь. Не хочу смотреть. Вместо этого выискиваю взглядом ярла, решив, что лучшей стратегией будет держаться к нему поближе. Если уж он приказал меня не трогать, вряд ли потерпит, что кто-то нарушает его запрет прямо перед самым носом…Он же у них что-то вроде вождя, да? Я плохо разбираюсь…
Отыскать Бьорка оказывается не сложно – он восседает со своими приближенными на пьедестале в противоположном конце трапезной за длинным, заставленным угощениями столом. Если все остальные варравы расселись по скамьям, то гости за главным столом удостоились стульев с высокими мощными спинками и просто сделанными массивным подлокотниками. Одно это выделяло их из общей массы в некий аристократический круг. Что уж говорить о тарелках…Забавно, что такая простая вещь, как предмет посуды, здесь была явным указанием статуса человека.
Перехватив тяжелое блюдо с перепелами поудобней, я направляюсь прямо к пьедесталу, с любопытством разглядывая гостей, устроившихся рядом с Бьорком. Некоторых я узнаю ещё по ладье: Ульрих, заговаривавший ветер, Альв, по-видимому друг Хотборка- так часто они о чем-то шептались вместе во время плавания, мощный медведеподобный Тормод, кажется…Взгляд скользит по надменному лицу белокурой Киры, сидящей от Хотборка по левую руку, быстро минует самого Бьорка, почему-то стыдясь его разглядывать, и…возвращается обратно к ярлу, зацепившись за его черные слегка раскосые глаза, устремленные прямо на меня. Щеки невольно вспыхивают, и неожиданно я слишком остро чувствую несправедливую разницу в нашем положении. И свою зависимость от Хотборка, невидимой удавкой опаясывающей горло, тоже ощущаю каждой клеточкой. Вот я иду именно к нему в поисках хоть какой-то призрачной защиты, словно подобранный на улице щенок, след в след ступающий за своим чудом обретенным хозяином. И мне не страшно, что он будет груб, как и той собаке, потому что остальной мир, чужой и непонятный, всё равно грубее.