– Полагаю, князь так же подумал про своего племяшку. Потому и отправил этого оболтуса к нам. На поруки, так сказать! – Мирослав согласно кивнул, взял переданный отцом мешочек с трофеями и бережно убрал себе за пазуху.

– Мирослав, а можно вопрос?

– Валяй, Емельян.

– А кто из вас самый сильный? Ну, из вашей троицы, имею в виду. Слышал я о ваших подвигах уже неоднократно!..

– Знамо кто, – крякнул недоумённо Мирослав. – Что за глупый вопрос? Ратибор, конечно.

– А почему «конечно»? А как же Яромир? Тот ведь тоже, говорят, силён!

– Яромир, конечно, силён. Но Ратибор – сильнее…

– А если бы они сошлись в поединке, кто бы выиграл?

– Ты что такое мелешь, Емеля?! Этого никогда не будет, они с детства дружат, как и их отцы дружили! Меч Яромира, между прочим, ему по наследству достался от своего бати. Который тому, в свою очередь, выковал отец Ратибора. Искусный кузнец был, между прочим!

– Ну, Мирослав, ну, я же чисто теоретически, так сказать!

– Ну, если только чисто теоретически, – задумчиво вздохнул Мирослав, – то полагаю, что Ратибор одержал бы верх. Хотя эта победа была бы для него и не из лёгких.

– Врукопашную или с оружием в руках?

– И так и так.

– Поддерживаю, – согласно кивнул Белогор.

– А правда, что Ратибор с год назад одолел в поединке Светозара из Орёлграда, того самого, непобедимого?

– Правда, – кивнул Мирослав. – Долго они цапались меж собой и, наконец, перед самым отъездом Ратибора на заставу, а Светозара – в Орёлград, сошлись-таки в долгожданной схватке. Без шансов для последнего, на мой взгляд. Правда, Светозар, когда очухался, грустно пообещал, что как-нибудь вернётся за реваншем, но, думаю, итог будет таким же. Ратибор моложе, сильнее и быстрее. Вообще, я слабо себе представляю того человека, который смог бы одолеть его один на один в поединке, будь то врукопашную или с оружием в руках. У Ратибора редкий природный дар выходить победителем из всех передряг, куда бы он ни влез. Вспоминая, например, ту знаменитую рубку в «Хромой лошади» с ватагой Ждана Зайца, я каждый раз ловлю себя на мысли, что наш рыжий приятель и без нас с Яромиром там всех бы раскидал в одиночку, хоть это и звучит сказочно…

– Знавал я в своё время повитуху Ведану, известную на всю округу ворожею, что принимала роды у Заряны, матушки Ратибора, – задумчиво молвил Белогор. – Когда он родился, знахарка тут же приложила малого топтыжку к груди матери, напитаться жизненной силой, так сказать, и произнесла пророчески, закатив свои страшные глаза: «Славный воин сейчас родился! Равных в бою не будет ему! Отмечен богами сей мальчик. Великая судьба ему уготована, если не свернёт с пути чести и совести!» Ведана, кстати, никогда не ошибалась… Отец Ратибора, могучий кузнец Градимир, услышав это, сразу сказал, что отдаст парня в дружину княжью, как только тот первые шаги сделает, на обучение делу ратному.

– Ну да, а там Ратибору уже равных не было, – согласно кивнул Мирослав. – Всё на лету схватывал, даже если ленился порой. Это ему не мешало быть лучшим. Говорю же, талант у него редкий.

– Да… Жаль, отец его успехов сына уже не увидел… – пробормотал еле слышно Белогор. – Градимир бы гордился своим рыжим сорванцом… Всё, хорош трепаться, давайте на боковую, – уже громко произнёс он. – Утро вечера мудренее.

Переночевали Белогор, Мирослав и Емельян тут же, у костра, а рано утром, с первыми лучами солнца, нагрузив себя медвежьими трофеями, отправились назад, в Залесье. Емельяну тоже вручили здоровый тюк с добычей, чтобы не шёл пустым.

– Скажешь в деревне, что также приложил руку к умерщвлению людоеда лютого. Тем более что так ведь оно и есть на самом деле! – хмыкнул ему Мирослав.

– Это да, – согласился с доброй ухмылкой Белогор. – Сколько лет на потапыча хожу, а такого шикарного козлёночка у меня ещё никогда не было!

Отец с сыном заливисто рассмеялись. Емельян, собравшийся было опять надуться, вдруг понял, что уже совершенно не обижается на этих двух суровых воинов, и неожиданно для самого себя захохотал вместе с ними. Напряжение вчерашнего тяжёлого дня наконец схлынуло с него, заставив снова почувствовать вкус к жизни. Всё хорошо! Жив остался, и первая часть задачи, поставленной князем Святославом, выполнена! Мирослава нашёл! Дальше должно быть легче, ведь он теперь не один будет, а с этим явно опытным воителем! Всё должно получиться!

С хорошим настроением, с шутками да прибаутками трое путников вернулись в Залесье, направившись прямиком к «Старому дубу». Жители деревни с удивлением и радостью выглядывали из окон и дверей своих изб, приветствуя долгожданное возвращение следопытов. Судя по их добыче, всем сразу становилось понятно, что охота закончилась успешно и Залесье наконец может вздохнуть спокойно, зажив своей прежней жизнью. Добрый клич тут же пустили по деревне, и на подходе к «Старому дубу» их уже встречали местные жители. Долгожданных гостей немедля усадили в центре зала таверны да принялись кормить и поить, наперебой расспрашивая про их удачную охоту и восхищённо рассматривая выложенные на стол трофеи. Мирослав с отцом по большей части отмалчивались, лишь снисходительно улыбаясь уголками губ, а вот Емельян предстал во всей красе, в ярких подробностях описав, как он храбро вывел свирепого шатуна прямо на бравых зверобоев.

– Но вообще, – вдруг добавил он смущённо, – съел бы меня ентот косолапый людоед на ужин, как пить дать, если бы не эти два великих охотника на медведей! – светлокудрый гонец благодарно посмотрел на Мирослава с Белогором.

– Всё нормально, не переживай, – хлопнул его добродушно по спине Благояр. – Не приврать – истории не рассказать!

В тот день и ещё три за ним праздновало всё Залесье долгожданное избавление от напасти лютой. Пили и гуляли день и ночь, подоставав из чуланов и погребков часть своих самых неприкосновенных запасов. Наутро же следующего дня в «Старом дубе» Мирослав растолкал в каморке на втором этаже гулявшего наравне с местными жителями всю ночь Емельяна, неодобрительно при этом буркнув ему:

– Подъём. Пора ехать. Полчаса тебе на сборы и чтоб в себя прийти! – и, обернувшись на выходе из его комнаты, добавил: – Имей в виду, я пьяниц не люблю. А Ратибор – так тем паче!

С этими словами Мирослав развернулся, чтобы уйти, но его остановил полусонный Емельян:

– Подожди!.. – княжий племяш стыдливо кашлянул. – Тут, это, такое дело… Не мог бы ты мне денег одолжить немножко? Надо за опочивальню рассчитаться! А то я сейчас на мели… Но я всё верну, обещаю!

– М-дя уж… – Мирослав тяжело вздохнул. – Будешь продолжать в том же духе, посланник, Ратибор тебя, глядишь, ненароком и зашибёт в первый же день вашего знакомства!.. Жду тебя через полчаса внизу, у входа в харчевню. За конуру твою я расплачусь, так уж и быть. Будешь должен! – с этими словами Мирослав вышел из комнаты Емельяна, оставив того поспешно собираться в дорогу, и спустился в обеденный зал, где его ждал терпеливо Белогор.

– Отец, насчёт Вереи…

– Сынок, уже обсуждали же. Я всё ей объясню, как приеду в Мирград. Да и она хоть и капризная, но не глупая. Поймёт, что у тебя служба.

– Надеюсь, – вздохнул тяжело Мирослав. – Я ей обещал, что после этой охоты сразу домой, а видишь, как оно вышло…

– Всё нормально будет. У тебя приказ князя, как-никак. Да и дело это такое… Вы снова сможете втроём собраться. По крайней мере, попробовать! Неугомонная троица… Так что не сомневайся даже! – Белогор строго вперился в глаза сыну. – Таких друзей терять нельзя.

– Я знаю, отец, знаю. Да и сомнений нет. Сам по ним соскучился, сколько не виделись уже… Год почти!..

– Изволите чего-нибудь? – трактирщик Куломий был тут как тут. – За счёт заведения, как лучшим охотникам на косолапых на тысячи вёрст в округе!

– Бурдюки наши водой наполни, будь добр. Уезжаем мы скоро, – Мирослав взглянул на Куломия. – Кстати, сколько тебе за комнату свою должен Емельян? Ну, этот, посол который!..

– Я ему ещё вчера сказал, что, как лучшему в истории охоты на медведей «козлёночку», прощаю его долг предо мной, но он находился порядком под винными парами и, похоже, запамятовал, – Куломий улыбнулся. – А бурдюки ваши готовы, как и припасы. Кони помыты и накормлены, не извольте волноваться. Если что нужно ещё, только маякните.

После чего Куломий пошёл, довольно насвистывая, по залу, привычно расталкивая с утра парочку-другую задремавших завсегдатаев, вроде опять дрыхнущего на одной из лавок Драговита. Избавление деревни от свирепого медведя-людоеда явно значительно улучшило трактирщику настроение.

– Я готов! – Емельян чуть ли не кубарем скатился по лестнице, всеми силами стараясь показать, что прекрасно себя чувствует после вчерашней гулянки. Надо сказать, что это у него не очень хорошо получалось.

– Ну что ж, тогда в дорогу, коли так, – Мирослав поднялся. – Если сейчас выдвинемся, где-то через седмицу с гаком должны быть у Первой заставы.

С этими словами трое путников вышли из таверны, забрали своих коней, услужливо приведённых Баженом, сыном Куломия, не забыв водрузить на них припасы с едой и питьём, и на этом пути-дорожки их разошлись. Белогор отправился в Мирград, отчитаться о проделанной работе, а Мирослав с Емельяном – на юго-восток, к Первой заставе, где вот уже почти год как нёс свою службу Ратибор.

Глава 5. Юго-восточный рубеж

На юго-востоке Мирградского княжества всегда было неспокойно. В принципе, на границах с многочисленными воинственными кочевыми племенами, в несметных количествах населявшими с юго-востока приграничные с Мирградом территории, спокойно не было никогда. Набеги они совершали регулярно, грабя, убивая да уводя людей в полон. Для защиты своей земли русы воздвигли по периметру границы так называемые заставы – довольно внушительного размера крепости, сложенные где из брёвен, а где и из блоков серого известняка, вмещавшие в себя разной численности гарнизоны из служащих там воинов. Служба на таких грозных рубежах считалась опасной и трудной; стычки со степняками происходили на регулярной основе, причём, как правило, с явным количественным преимуществом кочевников. Потому смертность была высокая среди воинов, хотя и платили за эту рискованную работу хорошо. Обычно служили там на добровольной основе, но в случае нехватки людей либо за какую-то провинность могли и в приказном порядке сослать в такую цитадель провинившегося воина на неопределённый срок.

Застава, куда держали путь Мирослав с Емельяном, являлась самой первой подобной крепостью, что ясно было из её названия, и считалась одной из самых опасных и нелюбимых для службы у русичей твердынь. Пограничные территории Мирградского княжества соседствовали здесь с различными по численности племенами печенегов – степных разбойников, воинственных кочующих воинов, наравне с хазарами очень сильно досаждавших Руси. Правда, последние, после того как с год назад потерпели сокрушительное поражение от объединённого войска Мирграда и Орёлграда, заметно поумерили свой пыл и затихли, сосредоточившись на внутренних распрях, а вот печенеги униматься и не думали, продолжая всё так же совершать набеги на близлежащие деревни, сёла и города. Но с появлением на Первой заставе нового командира ситуация резко изменилась. Гарнизон крепости насчитывал под пять сотен воинов и быстро стал одним из самых боеспособных с тех пор, как Ратибор принял на себя командование цитаделью. Ведь именно его, имевшего звание тысяцкого, указом князя Святослава назначили (или сослали, как шептались за спиной злые языки) год назад в эту отдалённую заставу, что находилась в шести днях пути от Мирграда. Под его руководством резко возросла боеспособность вверенной ему в подчинение дружины, прекратились пьянство, разгильдяйство и расхлябанность. Спрашивать Ратибор умел строго со своих подчинённых, и самым страшным наказанием для бойцов крепости было вызвать на себя его гнев.