– Из Москвы с плановой проверкой прилетел полковник Полетаев. Кое-кто ему уже доложил о ситуации, чтобы выслужатся и меня подсидеть. Столичный гость рвёт и мечет, что мы тут ничего про Первоуральское Хранилище не знаем. А кто про это знал, кроме товарища подполковника? – он едва кивнул в сторону фотографии покойного. – Кроме вас, Марта Максимовна, некому московскому гостю объяснить, что происходит. Дело-то серьезное. За сто лет существования Хранилища, город Первоуральск разросся. Полетаев и наши коллеги из аналитического боятся, что грядёт большое землетрясение. Я до этого почему-то думал, что у нас здесь горы настолько старые, что ничего опасного в плане сейсмической активности быть не может.

Марта невесело усмехнулась.

– На Урале возможны землетрясения в семь и даже восемь баллов, только за последние триста лет подобных не было.

Савушкин пригладил волосы, поправил галстук и добавил, кивнув в сторону отложенной книги:

– Да я уже почитал кое-что на эту тему в книге вашего деда. Даже не знал, что в четырнадцатом году двадцатого века недалеко от Первоуральска, в Билимбае, зафиксировали землетрясение магнитудой² в шесть с половиной баллов. Оно и было спровоцировано той золотоносной тварью… как его… магбиомином.

Марта слышала от деда эту историю во всех подробностях, поэтому уточнила:

– В Билимбае не произошло никаких разрушений, так как дома строили из деревянных срубов, а они – сейсмоустойчивы. Только уральские чародеи всё равно тогда испугались. Они решили, что разрушений может быть больше, если Золотого Полоза не остановить. Тогда его уничтожили, а что осталось – в Хранилище оставили на сто лет, чтобы потомки с умом этим распорядились.

– Марта Максимовна… Век уже прошёл… Первоуральск разросся. Там, где глухие леса стояли, теперь – многоэтажки. Я так скажу: современные высотки ставят с учетом возможной сейсмоактивности. Только то, что от советской эпохи осталось, не переживёт, если его тряхнёт семибалльным или восьмибалльным землетрясением. Будут жертвы.

Золотаева не перебивала. Она забралась с ногами на диван, тоскливо глядя на фотографию деда на стене. Савушкин посмотрел на неё. По-человечески ему было жаль Марту, но выбора у него не было. В деле с магбиоминами заменить её ни один человек не мог.

– Я бы не стал тревожить вас в эти дни. Только кроме вас никто не выступит с докладом перед московским полковником. Надо объяснить, что Хранилище требуется вскрыть и вывести этих… змеёнышей, или что там внутри Инкубатора, из черты города… К тому же вы – единственный «ключ». Подполковник Золотаев ещё до рождения вас такой задумал.

Он замолчал, пытливо глядя в осунувшееся лицо своей сотрудницы. Марта всё так же смотрела на фотографию на стене. Она знала, что была личным экспериментом Федота Максимовича по созданию магического существа, способного притянуть частички магбиоминов. Эксперимент можно было повторить, но для этого требовалось длительное время, и… данные с похищенного жёсткого диска.

– Артур Олегович, с моей стороны будет встречное условие, – она перехватила его удивлённый взгляд и добавила: – Хочу в районе Первоуральска вести расследование убийства дедушки.

– Марта Максимовна… – растерялся подполковник. – Вы – не следователь по уголовным делам. Вы из исследовательского отдела. Вам не хватит квалификации. Да даже если бы и были следователем, я не смог бы вам разрешить вести это дело. Оно личного характера, вы – максимально пристрастны.

Карие, грустные глаза смотрели на него просительно. Неожиданно Золотаева хмыкнула:

– О чем мы говорим, Артур Олегович? У нас в областном управление пятьдесят четыре сотрудника. Из них только одиннадцать занимаются уголовными магическими преступлениями по области. У каждого своих дел по горло. Поиск убийц может быть напрямую связан с расследованием похищения жёсткого диска. После смерти деда в нашей стране специалистов такого уровня не осталось. Только – я, – она говорила решительно и напористо.

Савушкин ещё раз взглянул на неё. Дело по поиску убийц он ей доверить не мог. Так не положено. Что же касается магбиоминов, тут она была права. Хочется или не хочется, а её привлекать к этому делу было нужно. Для этого он и пришёл к ней, терпеливо дожидаясь, когда она проснётся после вколотого снотворного.

– Договорились, товарищ Золотаева. Хранилище всё равно вскрыть нужно. Представим это всё, как исследование магбиоминов. Вы, будучи временно исполняющий обязанности начальника исследовательского отдела, командируетесь в Первоуральск. Соответствующее распоряжения я выпишу. Если в ходе следствия всплывут подробности по убийству, приобщите к делу, а затем передадите старшему лейтенанту Макаренко. Лев Аркадьевич в пятницу поедет в Ревду, поищет зацепки там. Правда, он может задержаться, что-то с призраками неладное твориться в том районе. Вряд ли это надолго его задержит. Вечером субботы или утром в воскресенье Лёва к вам присоединиться.

Золотаева кивнула. Её устраивало подобное положение вещей. Савушкин снова почесал складки над переносицей и добавил:

– Только завтра, в десять, надо выступить с докладом перед московским гостем. Сможете?

– Служу России, – тихо и спокойно ответила Марта.

Савушкин погасил планшет и встал, одёргивая пиджак.

– Если вы в порядке, тогда я, пожалуй, пойду.

– Нет, – Золотаева поднялась за ним следом. – Я сейчас оденусь, и мы поедем осматривать место убийства.

– Не место убийства, а место кражи жёсткого диска с информацией по магбиоминам, – Поправил её подполковник. – Мы с вами понимаем, что к чему. Но в отчётах всё должно быть правильно.

Место преступления

Новая квартира Максим Федоровича находилась в «сталинке» в центре города. Он питал слабость к домам периода советского конструктивизма. С фасада дом был покрашен, выглядел респектабельно, но со стороны двора всё выглядело обшарпанным и давно требовало ремонта. В доме был работающий лифт, поэтому выбор квартиры под самой крышей не смутила деда.

Машина подъехала прямо к подъезду, около которого росли две огромные берёзы и разросшиеся старые черёмухи. Они были настолько густыми и разлапистыми, что через них и окон дома было почти не видно.

Золотаева в этом здании ещё не была. Велось следствие, всё было опечатано.

– Марта Максимовна, вы точно хотите видеть это своими глазами? – спросил Савушкин, обернувшись назад. – Я, признаться, за вас опасаюсь. Вчера на кладбище чуть не случилось незапланированной трансформации…

Он взглянул в карие, упрямые глаза, шумно вздохнул и открыл дверцу.

– Я нужен? – спросил по привычке Тимур, одарив подполковника взглядом электронных зрачков.

Савушкин показал ему жестом, что тот должен надеть солнцезащитные очки, чтобы через стекло не напугать прохожих.

– Жди в машине.

Лейтенант подчинился, спрятав кибернетические глаза за черными стёклами.

Когда Золотаева выходила из машины, Тимур проводил её чуть виноватой улыбкой, словно бы извиняясь за инцидент на кладбище. Та не обратила на него внимания. Нариев в её представлении напоминал стаффордширского терьера. Он был сильный, преданный, бесстрашный, но хватка у него была бойцовская, железная.

Тимур смотрел, как Золотаева и Савушкин направляются к подъезду. Ему очень хотелось пойти за Мартой, обнять, успокоить, но он остался неподвижен. Дело было не только в приказе остаться в машине. Нариев был сильным мужчиной, но ему было непросто справиться с внутренним комплексом неполноценности, которые блокировали все попытки устроить личную жизнь.

Четыре года назад после аварии, произошедшей в родном Татарстане, Тимура оставила жена, не желавшая нянчиться с безглазым и безруким инвалидом. Тогда он, желая сдохнуть от тоски, сам не знал, что по секретной военной программе попадёт в одну из больниц, которая была подконтрольна МСБ.

Волшебные технологии вернули его к полноценной жизни. Внешне он лишь глазами отличался от людей. Чтобы не вызывать лишних расспросов у знакомых, Нариев перевёлся в МСБ Свердловской области. С той поры он раз и навсегда запретил себе влюбляться.

Когда Золотаева возникала в отделе, стальная воля киборга давала сбой. Но он ни разу не позволил себе даже намекнуть о том, что не такой он и железный.

 «Зачем ты разменял квартиру, хозяин?» – думала Марта, входя в прихожую.

Квартира казалась чужой, полной непонятных, посторонних запахов.

У Марты было плохо с обонянием несмотря на то, что в матери ей была выбрана лучшая ищейка страны. Запахи она различала немногим лучше любого среднестатистического человека.

Федот Максимович, взяв щенка, поил его с детства алхимическими составами, которые почти отбили собачий нюх, зато научили безошибочно искать присутствие «живого» золота на любой местности. В обычной полицейской работе это никак не помогало, и для трекинга³ Марта, даже в обличии собаки, была бесполезна.

 Только даже в таком состоянии Золотаева отлично различала слегка тошнотворный, железистый запах спёкшейся крови. От него нестерпимо, до сдавленной внутренней боли хотелось выть.

Они с Савушкиным вошли в длинную комнату с высокими потолками. Окно комнаты выходило на проспект. Второе окно, с видом на двор, было на кухне.

Помещение чем-то неуловимо напоминала музей советского периода. Дело в том, что Федот Максимович питал слабость к мебели конца сороковых – начала шестидесятых годов, поэтому не менял мебель из принципа. Дед считал, что так надёжно, как производили «раньше», сейчас уже не делают.

Среди привычных вещей, перевезённых из разменянной «трёшки», появились и предметы из дома Клавдии Антоновны.

Часть комнаты представляла собой рабочий кабинет с массивным резным столом во главе. Тут царил почти идеальный порядок, если не считать развороченного компьютера.

В нише, где располагалась двуспальная железная кровать, тёмными пятнами был измазан пол, забрызганы боковые стенки стоящего рядом шифоньера и свалившиеся на пол простыня с одеялом. Последние когда-то были белыми, но теперь полностью покрылись бурыми пятнами ссохшейся крови. Видимо, дед, пока был жив, пытался приложить их к ранам.

Марта некоторое время смотрела на нарисованный на полу мелом силуэт, после присела над ним на корточки, напряжённо принюхиваясь. Она словно бы пыталась уловить в этой квартире чужие, непривычный для нее запахи. Их было слишком много.

Тело обнаружила Клавдия Антоновна, когда вернулась из Челябинска. Туда она уезжала на неделю сидеть с внуками, пока их родители были в отъезде.

Савушкин некоторое время выжидающе смотрел на застывшую на корточках Золотаеву. Её неподвижность слегка его встревожила.

– Марта Максимовна вы в порядке?

– Крови много…

– Тринадцать ударов. Ты же читала дело, – осторожно напомнил Артур Олегович. – На деде твоём было два защитных магических кольца, сделанных ещё во времена СССР. Два удара пробили их защиту, остальные одиннадцать нанесли ранения, несовместимые с жизнью.

Золотаева кивнула, поднялась. Тяжело было осмыслить, что кто-то убил спокойного, добродушного старика с такой изощрённой жестокостью.

Она прошла к столу. На отодвинутом стуле рядом с ним стоял развороченный блок питания.

– Как они взломали магические печати на компьютере? – Марта вопросительно глянула на подполковника. – У кого-то есть доступ к магическим отмычкам?

– Возможно, их купили в Ревде. Там недавно взяли торговца незаконными артефактами. Наши его сейчас качают. Только может статься, что те, кто здесь побывал, сами их создают.

– Отпечатков, я так поняла, нет? – Марта дождалась утвердительного кивка головы. – Чердак и на крышу, откуда было совершено проникновение, проверили?

– Преступники подготовились. Они имели представление о размене квартиры, и знали, что обычная сигнализация ещё не установлена…

– Кроме того, отлично осведомлены о том, что имеют дело с волшебником, – закончила за него Марта.