– Снежана, – опять так грозно, что аж самой хочется схватить девочку, прижать к своей груди и приласкать. – Что ты здесь делаешь? Я посадил тебя за столик рядом и велел ждать там. Разве не ты посреди дороги сказала, что хочешь горячий шоколад, и поплелась за мной? С условием, что будешь сидеть смирно!

Ладошки на его штанине дрожать начинают. Глазки быстрее мигают, а милая моська кривится. Вот-вот слёзы брызнут.

Вот же!

Хватаю девочку за руку, тяну на себя и прижимаю к своему телу, скрывая её маленькие слёзки.

Сердце на части разрывается!

– А вы на ребёнка не кричите, – защищаю её. Варь, вот умеешь ты встрять. То сначала истерику из-за глупой курсовой устраиваешь, а теперь ещё и чужого ребёнка успокаиваешь. – И уж не при всех. Вы сами виноваты. Следить надо.

– Знаешь что, девочка, – шипит сквозь зубы и делает шаг вперёд. – Я уж сам разберусь. Иди вон задницей у стойки виляй. У тебя неплохо получается. Официанткой устроишься – все чаевые твои. А потом уже учи меня, как детей воспитывать.

Вырывает у меня ребёнка, суёт ей в руки горячее какао с маршмеллоу и опускает на стол пятитысячную купюру.

– Это тебе за Раф. Заплатишь за наш стакан и купи себе новую курсовую.

Мужчина отходит от стола, тянет за собой девочку. А я в шоке до сих пор стою. Смотрю им вслед. Как отдаляются от меня этот амбал и маленькая, семенящая за ним девочка с двумя озорными хвостиками.

Вижу, как демонёнок оборачивается, высовывает язык.

Ах ты ж маленькая зараза! Спровоцировала отца! А я тут стой теперь и нервничай!

Я, вообще-то, девочка ранимая. Теперь этот случай годами буду вспоминать.

Вот же…

Опускаюсь на стул, смотрю на свою курсовую – и плакать хочется. И от того, что мой медовый раф сейчас лежит на полу. И…

Провожу пальцем по единственному нетронутому и живому месту на листочке. Самая бесполезная часть осталась нетронутой. Оглавление.

«Отцы-одиночки и воспитание детей. Проблемы и их решения»

Опять всё по новой.

Что же, надеюсь, мой куратор не отправит меня куда подальше, когда узнает, что я принесу ему ту же самую работу с теми же ошибками.

Вздыхаю, смотрю на часы и подпрыгиваю на месте.

Блин! Забыла! Я же всего на двадцать минут забежала! И теперь опаздываю на подработку!

Быстро хватаю свои изрисованные листки, пихаю их в рюкзак и вылетаю из кафе.

Глава 2

– И чего? – я чуть не падаю со стула, когда слышу от подруги эти слова. Мирослава так рассказывает интересно, что я забываю про пыль, которую срочно надо убрать. – Он к тебе приставал?

– Да, – кивает. – Я в шоке была. Вот тебе и первая встреча…

– Урод, – констатирую факт. – Сегодня что, день пошляков и извращенцев?

Возмущаюсь и возвращаюсь обратно к пыли. У нас осталось менее получаса, чтобы закончить уборку, прежде чем придёт хозяйка квартиры.

– Не знаю, – сама возмущена до предела. – Кстати, тебе подработка не нужна?

Опять вся пыль отходит на задний план. Оборачиваюсь, опираюсь попой о подоконник и сверкаю глазками.

– Так-так, это уже интересно, – как только о подработке слышу – вмиг загораюсь. Я бы не сказала, что прямо сильно уж нуждаюсь в деньгах – клининг меня кормит. Работаю по доброй воле, чтобы у мамы денег не просить. Но скоро новый год, мне хочется сделать ей подарок. Она давно хотела новую стиральную машинку. Навороченную, чтобы перестала ломаться, как наша старая. Тысяч так за двадцать.

– В общем, помнишь, летом мы подрабатывали в детском садике? Ну, «Огонёк»?

– О-о, – округляю в изумлении рот. Мне уже нравится начало. Летом мы были ведущими, и нам неплохо заплатили.

– У них завтра этот, ну, утренник, только вечерник. В общем, новый год у них завтра.

Двадцать пятое декабря – и уже отмечают? Мне б так жить!

– Ближе к делу, – моя деловая жилка так и хочет уже взяться за эту работу.

– Снегурка им нужна, – говорит подруга. – Пойдёшь?

– А ты?

– Я завтра не могу, у меня ж сестрёнка в больницу попала.

Точно. Закусываю губу, вспоминая Ксюшеньку. Жалко малышку. Прямо перед Новым Годом ногу сломала. И всё из-за неаккуратности своей.

– Так что? Сказать, что у меня есть замена?

– Конечно, – улыбаюсь. – Я за любой кипеж!

Особенно перед новогодними праздниками.

***

Мечтала ли я когда-нибудь стать Снегурочкой на детском утреннике? Ничего подобного! И честно скажу – явно не в этом наряде. Они что, с ума сошли?

Пока у детей разгар праздника, я оборачиваюсь к нервной воспитательнице, которая ходит из стороны в сторону и что-то бубнит себе под нос.

– Ирина Игоревна, – окликаю её. Воспитательница нервно поворачивается в мою сторону.

– А, да, что такое, Варь? – с трудом выговаривает.

– А длиннее наряда не было? – я оттягиваю шубку Снегурки ниже. А она не опускается. Это нормально? – Вы где его вообще взяли? В кекс-шопе? Я просто по-другому не могу объяснить, почему наряд внучки Деда Мороза выглядит именно так.

Короткий до ужаса. Благо у меня колготки под этой недошубой. Остальное пережить можно, но…

Ирина краснеет, бегает взглядом по моему лицу, и я сразу понимаю всё за неё.

– Серьёзно? – выгибаю бровь.

– Мы немного опоздали и не успели взять его напрокат, – испуганно мямлит. Краснеет как помидор. – И, в общем, я взяла его из своей личной коллекции…

Хлопаю глазами, надеясь это расслышать.

– Но я его ни разу не надевала! Не бойся! Я исправляла его как могла, но ткани на юбку не хватило!

Хочется нервно засмеяться, снять этот костюм, но понимаю, что если сделаю это – праздник детям будет испорчен.

– Заплачу двойной гонорар!

Только эта фраза греет душу. И я вмиг загораюсь, собираясь сделать свою работу без каких-либо возмущений.

– Ладно, – выдыхаю. Немного потерплю. Хотя я и не собиралась никуда выходить. – А у вас что случилось?

Вижу же, что ходит нервничает.

А сейчас икает и чуть не плачет.

– Деда Мороза-а-а-а не-е-ет, – всхлипывает, снимает очки и стирает льющиеся как из фонтана слёзы.

– И где он? – нет, у меня точно сейчас случится нервный срыв.

– Не зна-а-а-аю. Нам сказали, что пришлют другого, но и его нет!

Вот же попадалово!

– А если попросить кого-нибудь из пап детишек? Всё же его ребёнок пострадает, если не увидит этого деда.

– Варь, ты чего? С дуба рухнула? Это элитный садик. Тут дети бизнесменов, олигархов и звёзд.

Ну, я помню, да. Я первый раз когда шла сюда – так нервничала, что в один момент слова свои забыла. Но собралась и роль ягоды я свою отыграла. Быть сливой лиловой и ведущей – не так-то просто было!

– Ваш выход через пять минут, а его нет. Но я надеюсь, он придёт с минуты на минуту.

Я сама волноваться начинаю. И делаю это ещё сильнее, когда в комнату забегает другая воспитательница и кричит, что нас скоро начнут звать дети.

Ирина плачет. Я шубку одёргиваю! Паникую!

Аж вылетаю из комнаты, осматриваюсь по сторонам. Чуть дышу свежим воздухом и собираюсь вернуться назад. Но оборачиваюсь и внезапно утыкаюсь носом в чью-то грудь.

Такую твёрдую, горячую даже через белую ткань рубашки.

Невольно вдыхаю запах мужчины (а это точно он!) и прикрываю глаза. Чёрт его знает, чем он пахнет, но это безумно вкусно.

Поднимаю взгляд вверх, желая увидеть обладателя душистого тела. Сначала цепляюсь за коротко стриженную бороду и только потом вижу лицо…

О, чёрт.

Почему именно ты?

Извращенец.

Блин. Сейчас, когда поднимаю голову и смотрю на него снизу вверх, отмечаю, что он красивый, очень. Я не люблю растительность на лице, но эта короткая, аккуратно оформленная бородка ему идёт. Губы пухлые, изогнутые в улыбке. Глаза прищуренные, смотрит на меня как хитрый лис. Задумал что-то.

Но внешность у него… Огненная. Бронзовая кожа ему очень идёт.

Ладно, не будь он таким говнюком, я бы даже покраснела. Но у него уже есть ребёнок, жена, и к тому же… Он не следит за своим ребёнком, который испортил мне курсовую!

Я негодую до сих пор!

Всю ночь переписывала!

Чувствую, как горячая ладонь неожиданно опускается на спину. Проходит пальцами по позвоночнику, пуская ток. Меня аж передёргивает от приятных ощущений.

Один рывок – и я врезаюсь в могучее и до одури прекрасное тело. Я ладонями его немного щупаю и успеваю оценить все… кхм, рельефы.

Неплохо. Я такие даже у наших футболистов в университете не видела. И тем более уж не трогала. Да что там говорить – я никакие не трогала. Это – первые.

Мужчина дёргает меня на себя так, что ноги не выдерживают, и оказываюсь в его объятиях.

Вот это он в наступление пошёл!

Приоткрываю рот, желая крикнуть, что он нахал, но…

Он опережает меня, открывая свой грешный рот. И своим тихим и вибрирующим голосом произносит:

– Давно не видел Снегурок в таких нарядах.

Ой, в смысле?

Я убираю руки с его груди и снова оттягиваю свою короткую юбку, стесняясь. Он что, видел? Нет, мне стыдиться нечего, там колготки. А если что-то и видно, то там не клубничка и тем более не что-то вульгарное… Обычные чёрные. Но из-за того, что именно он увидел их в детском саду – мне некомфортно.

– А вы вечно не туда смотрите, – говорю смело, хотя губы трясутся, а внутри всё вибрирует от стыда. Ну, как так можно было опозориться, ещё и перед этим человеком? Ему за два дня повезло больше, чем… Чем кому? Всем парням, которые уламывали меня на отношения с ними.

– Кто же виноват, что ты так призывно всё показываешь? Я не сдержался, – усмехается, демонстрируя свою пошлую сторону. Хотя разве она не такой была всё это время?

– Ни стыда ни совести. В детском садике себя так ведёте!

– Мне не стыдно, – обжигает угольками. Да что же у него глаза такие тёмные до жути? Но взгляд бодрит. И силы вырваться появляются. Даже желание отпор дать!

Убираю ладошки с юбки, чтобы оттолкнуть мужчину. Но понимаю, что слишком уж сильно он меня обнимает, да так, что передняя часть шубы задралась. И как только я опускаю передний край – эта херня, называемая нарядом, ползёт на заднице вверх.

– Что, не получается? – издевательски шепчет, говоря эти слова с наигранным сожалением. – Давай я тебе помогу.

Его ладони скользят со спины вниз. По копчику на ягодицы.

Дышать от возмущения перестаю.

Это он что?..

Да он!..

Толкаю его быстро в грудь и пячусь назад, поправляя дурацкую шубу. Тяжело дышу, буквально пуская пар из носа.

Да я его в порошок сотру!

И плевать, что я метр семьдесят, а он под двушку! В пупок ему заеду!

– Варенька, беда! – кричит воспитательница и выбегает из комнаты. Видит нас двоих, округляет от шока глаза и сама теряется, метая взгляд то на меня, то на широкую спину мужчины.

И пока я пытаюсь прийти в себя, мужчина оборачивается к воспитательнице. Одаривает её своим фирменным взглядом, и та уже расплывается перед ним, стреляя глазками и снимая очки. Кокетливо произносит:

– Ой, Марат Рустамович, а вы чего не со всеми?

Так вот как его зовут… Ему подходит. Грозный такой, серьёзный. Хотя как рот откроет – перестаёт таким быть. Озабоченный.

– Ненавижу детские праздники, – вдруг произносит. – Все галдят, орут. Ещё и музыка глупая. Вот у меня в клубе… Качает. А тут белиберда всякая.

А что он хочет от детского праздника?!

– Ой, я с вами так согласна, – Ирина что, спятила? Начинает грызть дужку очков. А этот… Шкаф, не постесняюсь этого слова, только улыбку ей посылает.

А сам ладонью к моей попе тянется. Я же чувствую. Он когда обернулся, выпрямился со мной, а теперь пальцы его загребущие мне на копчик опускаются. Промахнулся, дядя.

Но ничего, озабоченный, я тебе сейчас покажу.

Хватаю его за ладонь, переплетаю наши пальцы и показываю Ирине наши руки. Зачем я это сделала? Чёрт знает.

Но вот следующие слова я говорю совсем осмысленно, собираясь немного отомстить за эти приставания и за свою курсовую. Деньги я те не взяла, оставила очень хорошие чаевые официантам.