– По любви. Мы с Андреем душа в душу жили. Я рада, что пережила его и он не видит меня такой беспомощной и старой. Смотреть, как мучается любимый человек, серьезное испытание. Ему бы пришлось ежедневно за мной ухаживать, а я ведь стала похожа на живую мумию. С подобным тяжело мириться, особенно с таким сложным характером, как у меня. Девочки мои правильно сделали, что определили меня в пансионат. Не хочу быть никому обузой.

Кати и Наташи не было несколько месяцев. Они редко приезжают, но исправно звонят. Ссылаются на занятость, что дети приболели – разные причины называют, почему не могут приехать. Аля дочкам квартиру отдала, как слегла, те ее продали, а мать в приют отправили. Но она всё равно каждой из дочерей улыбается, говорит ласковое слово, когда они ей звонят, заверяет, что всё у нее хорошо. Только после разговора смахивает морщинистой рукой слёзы и потом весь вечер печально смотрит в окно. Почему-то в эти мгновения мне всегда становится жаль не Алю, а Наташу с Катей.

– Стерпится – слюбится, – утешает Аля, хлопая меня по руке, а я грустно приподнимаю уголок губ.

У моего жениха влиятельная семья. Умершая жена Имана была его страстной любовью. У них осталась взрослая дочь. Примерно моего возраста. Иман не захочет, чтобы я подавала Эвелине дурной пример. Разве я не понимаю, зачем ему молодая здоровая невеста? Рожать наследников, которых Сара дать не смогла. Мысли о сексе снова напоминают про дискомфорт между ног. А о сексе с Иманом – так и вовсе вызывают неприятную дрожь. Не представляю, как ложиться в постель с мужчиной, который годится мне в отцы. Лучше остаться нищей голодранкой, чем вот так…

– Заканчивай обед и пойдем на прогулку. Погода сегодня шик! Семён Ильич уже, наверное, костылем всю листву у входа разгреб для твоей коляски.

Аля широко улыбается при упоминании нашего общего знакомого.

– К нему на днях сын приезжает, он в хорошем настроении, а значит, и мы два часа будем в таком же. Обожаю его шутки и рассказы, – посмеивается моя подопечная.

– Вот и замечательно.

Я поднимаюсь на ноги и забираю поднос. Зову Кирилла, чтобы помог усадить Алю в инвалидное кресло, накрываю ее ноги пледом, и мы спускаемся. Семён Ильич уже расхаживает с тростью у входа и действительно расчищает листочки. Обожаю этих стариков. От их искренних улыбок и ласковых слов, адресованных мне, сжимается сердце. Аля и Семён Ильич напоминают о дедушке и бабушке. Отец полагает, что наказывает меня ссылками в пансионат, но я с удовольствием провожу здесь время.

Медленно качу инвалидное кресло по аллее в парке. Мы редко в него ходим гулять, но сегодня тепло, а я хочу потянуть время до конца смены. Чувствую себя разбитой, ни на чём толком не могу сосредоточиться.

– Семён, что-то с нашей девочкой сегодня не то, скажи же? – спрашивает Аля.

– Скажи. Обычно эмоции льются через край, постоянно что-то бубнит. Приболела, дочка?

– Не выспалась, – удрученно вздыхаю я. – Гуляли с Жанной допоздна. В клубе.

– На столе пьяная танцевала? – серьезным голосом интересуется Семён Ильич.

Усмехаюсь, бросая на старика влюбленный взгляд.

– Или что похуже наворотила?

– Ничего плохого я не сделала.

Но собираюсь. И эти мысли не дают покоя. Изводят.

– Аленькая, ну потому и странная. Я бы тоже в ее возрасте переживал, если бы напился и ничего в итоге не учудил. Ты исправляйся, Регина, а то молодость одна. Потом жалеть будешь. – Семён Ильич трясет костылем и важно поджимает губы.

Обожаю его сарказм.

– Хорошо, Семён Ильич. В следующий раз обязательно выкину что-нибудь из ряда вон выходящее. А когда отец начнет с меня спрашивать, скажу, что это вы надоумили, – подыгрываю я.

– Я за любой кипиш, кроме голодовки. Кстати, про еду. Может, по шаурме, девочки? – Старик показывает рукой на ларек неподалеку, и мы с Алей, переглянувшись, утвердительно киваем.

В пансионат возвращаемся через два часа. Моя смена до шести. Когда я выхожу из здания, Пётр уже ждет в машине у входа.

– Две смены подряд, не много ли? – строго говорит он вместо приветствия. – Бледная как моль. Отцу скажу, что в обморок упала от усталости. И ссылка вмиг закончится. Хочешь?

– Мне не в тягость здесь работать. Ты же знаешь, что мне нравится, – тихо отвечаю я.

– А мне казалось, что в частной клинике Ибрагимова – больше. Возможностей, чтобы реализовать свои навыки, там поболее, чем здесь старикам ложки в рот засовывать, правда?

Настроение снова катится вниз при упоминании об Имане. Я морально извела себя за день сомнениями: сливать видео и общее фото с везунчиком в сеть или нет. Всё переворачивается внутри от этой мысли. Я стольких людей подставлю. Петю, который мне доверяет и с которого отец спросит по полной. Даню – потому что может всплыть информация о возобновившихся заездах. И даже Жанну – она ведь была со мной в клубе и не отговорила от опрометчивого шага. Возможно, и Эрика заденет, хотя я даже не знаю, кто этот мужчина и что он из себя представляет. Гадкая ситуация. Ненавижу слушать совесть. Она мешает нормально жить.

– Как поживают твои старики?

– Хорошо. – Трогаю пульсирующие виски.

– Отец послезавтра возвращается. С Ибрагимовым. – Пётр внимательно смотрит на меня через зеркало заднего вида. – Готова к помолвке?

– Петь, домой поехали. Я устала.

Подготовилась я хорошо, только сомнений куча. Нужно будет почитать перед сном комментарии к сто тридцать седьмой статье Уголовного кодекса.

Дома я включаю телефон и на него тут же приходит куча сообщений. Почти все о пропущенных звонках от Жанны. Два – от брата. Даня пишет, что наши отцы возвращаются из Стокгольма через два дня. Думала, у меня будет больше времени, чтобы хорошенько всё обдумать и на что-то решиться.

– Ну наконец-то! – облегченно вздыхает Жанна, когда я ее набираю. – Зачем выключать телефон? Я же извелась! Чуть с ума не сошла!

– Я написала сообщение, что всё хорошо и я буду весь день на работе.

– Написала она, – бурчит подруга. – Мне не терпится узнать, как всё прошло. Было?

– Угу, – неохотно отзываюсь я, трогая татуировку на запястье кончиком пальца.

– Да ладно? Эрик всё же… – Жанна осекается и часто дышит. – Не обманываешь?

В который раз за день вспоминаю сцену в душе: как везунчик держит меня за подбородок и прожигает темнотой глаз. По коже бегут мурашки, а от стыда за свою безрассудность хочется провалиться сквозь землю. Обычно я не такая отчаянная. Наверное, это всё аура везунчика. Действительно, душевыниматель.

– Офигеть… Значит, правда запал! А с компроматом что? Вхолостую или…

– С компроматом. Но не уверена, что хватит для общественного резонанса. Ты не знаешь, куда Вадик пропал? Не могу до него дозвониться второй день.

– Прячется он. С бабой Бахметьева сошелся, а Игорёша, как узнал, пообещал обоих прикопать, когда найдет. Я сейчас его новый номер скину. Рин… – В трубке ненадолго повисает пауза и слышится треск. – А хочешь, приеду к тебе? – предлагает Жанна.

– Нет. Спать хочу. Весь день на ногах. Давай завтра.

– Ну хорошо. Последний вопрос, и пойдешь отдыхать: скажи, понравилось или нет? – шепотом спрашивает она.

– Нет, – невесело хмыкаю я. – Что там может понравиться?

Даже самой себе не хочу признаваться в том, что понравилось. И лучше бы, конечно, было наоборот. Обошлось бы тогда без угрызений совести. Ещё и стрелочки эти… Останутся напоминанием о пережитом шторме и гневе отца. Шумиха со временем уляжется, я окончу институт и займусь карьерой. Если по сто тридцать седьмой – отделаюсь штрафом, а не сроком. Но надеюсь, до этого не дойдет.

7 глава

Я сбилась со счёта, в какой раз пересматриваю видео с Эриком и его падение с высоты. Ужасное зрелище. Он действительно везунчик, что остался жив и ходит после такого на своих ногах, а не перемещается с помощью инвалидной коляски. Снова нажимаю на кнопку «Воспроизвести» и вижу лицо девушки, снимающей видео. Она бодро и весело комментирует действия участников. У них что-то вроде тренировки, похоже, обучают новичков. Я ничего в этом не смыслю и запрещаю себе открывать гугл, углубляться в изучение темы. Ирина, так зовут девушку за кадром, показывает группу из семи человек. Все в приподнятом настроении, шутят. На Эрике черная бандана и такого же цвета толстовка. Похож на разбойника – возможно, такие ассоциации из-за наклейки в виде черепа на рукаве, и ещё он всё время щурит правый глаз на солнце. Красивый такой. Настоящий пират. Мальчика, который с ним в связке, везунчик называет Яном. В какой-то момент молодой парнишка совершает ошибку. Оступается и летит вниз. Эрик изо всех сил пытается его удержать, упирается ногами в камень и почти вытаскивает, но в последнее мгновение не выдерживает нагрузки, нога соскальзывает, и он летит вниз. Чтобы не утащить за собой парнишку, который добрался до верха, Эрик отстегивает защиту. Всё происходит слишком быстро. Везунчик молниеносно решается на опрометчивый шаг. За доли секунд. От увиденного я не могу прийти в себя. В комментариях много отметившихся. Одни говорят, что Эрику повезло, потому что это склон для новичков, другие, как я, считают, что он родился в рубашке, но есть и такие, которые вызывают неконтролируемую злость. Они осуждают, ругают, пишут оскорбления и тупо хамят. Неужели, чтобы сказать приятные слова, нужен определенный уровень интеллекта? Эрик не сделал ничего предосудительного, пытался вытащить парня, который допустил ошибку. Разве это достойно порицания?

Скинутое Даней видео я загружаю в гугл и ищу правообладателя. Оно принадлежит некой Ирен Скай. Наверное, это та самая Ирина, которая слала Эрику сообщения с сердечками в день его рождения? Девушка ведет блог на ютубе. Там много роликов, и не только с Эриком. Таких безбашенных, как он, оказывается, в избытке. Сёрфинг, дайвинг, прыжки с парашютом, маунтинбайкинг и куча всего, о чём я до сегодняшнего дня и не знала. Листаю видео по очереди и ищу кадры, где мелькает Эрик. Он отдает предпочтение сёрфингу и дельтаплану. Глаза блестят азартом, в них море эмоций. Ему и впрямь нравится получать адреналин. Похоже, это тот тип людей, которые в постоянной погоне за новыми впечатлениями. Если бы не момент с падением, то, возможно, я решилась бы попробовать что-то из любимых увлечений везунчика, но в ушах стоит испуганный голос девушки, маты и ругательства парней в то момент, когда Эрик срывается со скалы, а потом неподвижно лежит внизу. Решаю больше ничего не узнавать про везунчика и даже чищу историю поиска от соблазна подальше. Ни к чему это. И вообще жалею, что попросила у Дани скинуть мне видео. Любопытство, чтоб его… Не доводит оно до добра.

– Регина, – окликает отец, заходя в комнату, и я вздрагиваю.

Переключаю вкладки на ноутбуке и поворачиваюсь к нему, унимая бешеное сердцебиение. Зачем же так подкрадываться? Чуть до инфаркта не довел!

– Пётр сказал, что ты неважно себя чувствуешь. Что случилось? – Папа впивается в мое лицо внимательным взглядом, заметив, что я схватилась за сердце.

Вадик дал мне время подумать до вечера, а потом… Включать задний ход будет поздно. Начитавшись отвратительных комментариев под видео с падением Эрика, я сильно загрузилась. Меня ожидает то же самое, только в разы хуже. Потому что, в отличие от везунчика, я никого не спасала. И подача информации будет такой, что не осуждать меня не получится. Если всё же решусь, то отключу интернет на несколько дней, дабы поберечь свои расшатанные нервишки.

– Всё нормально, пап. – Я судорожно сглатываю, отмахиваясь от неприятных картинок маячащего на горизонте скандала. – Ты когда вернулся?

– Полчаса назад. Хотел, чтобы ты нас с Иманом встретила, но Пётр сообщил, что ты приболела.

Я действительно от нервов малость сдала. Пришлось отменить прогулку с Жанной. Подруга сама ко мне приехала. Мы весь день смотрели фильмы и не выходили из комнаты, закидывая в себя фастфуд. Визит на могилу мамы я тоже решила перенести на неопределенный срок. Почему неопределенный? Полагаю, что вскоре отец сошлет меня куда дальше, чем пансионат для пожилых людей.