Пока та пыталась проморгаться, гость из дивьего царства исчез вместе со своими собаками.

Цветок тем временем потускнел. Тайка потянулась к стеблю, но тут откуда ни возьмись на нее напрыгнул Пушок:

– Мое! Нашел! – Коловерша впилился лбом в ее ладонь.

– Эй, нечестно! Я первая была!

– А я быстрее!

Пока они пререкались, отпихивая друг друга, цветок почти угас. В сердцевине мерцала последняя искра, когда упругий стебель переломила проворная рука Майи.

– Ух, и повезло! – взвизгнула мавка, пряча цветок под юбкой. – Еле успела!

За ее спиной уже вставало солнце нового дня.

– Это все из за тебя, – бухтел Пушок, топорща перья. – Могли бы сейчас – ух – все иметь и век горя не знать.

– Ах, из-за меня?! – Тайка замахнулась поварешкой. – А кто пихался?

– А ну цыц! – Никифор стукнул кулаком по столу. – Неча ссориться на пустом месте. Слыхали, небось: кому папоротников цвет в руки дался, тому и был назначен. А ваше счастье, стало быть, глубже запрятано. Не заслужили исчо.

– А Майка заслужила? – Коловерша фыркнул. – Да что она может загадать, мавка глупая?

С улицы донеслось тарахтение мотоцикла, и Никифор выглянул в окно:

– А вот, кстати, и она. Легка на помине… Да не одна.

Тайка бросила поварешку и сама выбежала за калитку.

– Гриня!

Леший снял с головы шлем, поклонился Тайке и покосился на мавку. Та пихнула его локтем в бок.

– Прости меня, ведьмушка, – Гриня уставился себе под ноги. – Я тебе вчерась сгоряча лишнего наговорил.

– Прощаю, – улыбнулась Тайка. – Как говорится, кто старое помянет… Но ты ведь остаешься?

Леший переступил с ноги на ногу, скрипнув берцами:

– Не совсем… То есть… я…

– Уезжает-уезжает, – Майя выступила вперед, – в отпуск. А потом вернется. И будет к своей Катерине по выходным в гости ездить. Она-то городская, в деревне не приживется. Гриньке в городе тоже не жизнь. А так все будут довольны.

– Это ты придумала? – Тайке стало немного стыдно: она-то всегда считала мавок бестолковыми.

– Не я одна, с Катериной вместе. И Гриньке объяснили, что место, где тебя любят и ждут, может быть не одно.

Тайка поймала Майю за рукав и шепнула ей на ухо:

– Скажи честно: ты на это потратила папоротников цвет? Чтобы Гриню вразумить?

– Он и сам все понял, без волшебства, – мавка улыбнулась. – А цветок вот для чего сгодился. – Она хлопнула по кожаному сиденью мотоцикла: – Негоже добру молодцу в путь без коня отправляться. Засмеют.

Гриня надел шлем, газанул, и они с Майей укатили к лесу.

Тайка еще долго смотрела им вслед и думала: как же редко мы говорим друзьям, что ценим их, думая только о себе и своих желаниях; как часто чувствуем одиночество, когда достаточно обернуться, чтобы встретить дружеский взгляд… а еще вспомнила о том дивьем парне: интересно, что он закопал там, в лесу?

– О чем задумалась? – Никифор тронул ее руку.

– Да так, – Тайка пожала плечами, – взгрустнулось. Пустяки. Пойдемте-ка лучше пирожки есть!

Глава пятая. Не верящая в чудеса

– Посмотри-ка, кто к нам приехал! – Дед Федор улыбался, а выцветшие стариковские глаза лучились счастьем. – Маришка, внученька моя. Таюша, сможешь показать ей Дивнозёрье? Ну, наше, настоящее…

– Прямо-таки настоящее? – Тайка не поверила своим ушам: чего это дед удумал?

А старик, подмигнув, шепнул:

– Она, понимаешь ли, в чудеса не верит.

М-да… тяжелый случай. В Дивнозёрье-то чудеса случаются сплошь и рядом, но показываются далеко не всем – можно в упор смотреть, а все равно ничего не увидеть. Вслух Тайка этого, конечно, не сказала: Маришка и без того глядела на нее свысока.

– Это ты, что ли, ведьма? – голос гостьи оказался звонким и мелодичным.

– Ну, я. А что?

– Не похожа! Где твоя остроконечная шляпа и черный кот?

Рядом незримо крутился коловерша по имени Пушок – Тайкин питомец и друг (хотя, признаться, тот еще обормот). К счастью, ему хватило ума не показываться Маришке на глаза. Если бы еще умел молчать, когда не спрашивают, цены бы ему не было.

– Тая, что она мелет? Какой к черту кот? Не слушай ее! Я же лучше кота!

А Маришка тем временем сунулась в дом:

– Котла тоже, как вижу, нет. И сушеных мышей.

– Тая, она дура? Зачем нам сушеные мыши? Свежие же намного вкуснее!

Тайка отмахнулась от назойливого коловерши.

– Хотите квасу?

– А давай! По такой жаре в самый раз будет холодненького хлебнуть, – дед Федор отдал Маришке палочку и облокотился о перила. – Только, не серчай, в дом не пойду. Ноги уж не те: от самой станции, почитай, пешком шел. Внученьку встречал.

Взяв кружку, он по старой привычке сложил в кармане фигу от сглаза, а Маришка от кваса и вовсе отказалась.

Внучка деда Федора могла бы быть миловидной, если бы не вечно недовольное выражение лица. Светлые кудри, большие глаза, пухлые губы… она напоминала Тайке ангелочка, какими их обычно рисуют на рождественских открытках. Вот только очень сердитого ангелочка.

– А можешь меня заколдовать? – Маришка прищурилась.

– З-зачем?

– Ну, чтобы я поверила, что магия существует. Что ты вообще умеешь?

Тайка глянула на старика, но тот лишь руками развел: мол, сама разбирайся. Интересно, как он себе это представляет? Тайка подвального упыря должна откопать и предъявить в качестве доказательства?

– Ну, оберег могу сделать. Удачу приманить, лихо отвадить. Знаю лечебные травы и заговоры от нечисти, а еще…

– Я же говорила! – Маришка сунула деду его трость. – Это фольклор! Но так даже лучше. Мне для курсовой пригодится.

– Тогда я зайду вечером? – Тайка подхватила старика под локоть, помогая тому подняться.

Маришка тряхнула кудрявой гривой:

– Ага, заходи.

Гости попрощались и ушли. Пушок, раскачиваясь на калитке, прошипел им вслед:

– Ш-ш-шкатертью дорожка!

А потом, обернувшись к Тайке, дрожащим голосом добавил:

– Нет, ну я же правда лучше кота!

* * *

Тайка зашла за Маришкой уже ближе к закату. Дед Федор сидел на лавочке под яблоней и курил любимую трубку.

– О, Таюша! А вы разве не вместе с Маришкой? Она уж с полчаса как ушла.

– Одна? Вот же…

Сердце сжалось от дурного предчувствия, и Тайка разозлилась сама на себя: еще не хватало и в самом деле сглазить! Вечерами вся дивнозёрская молодежь гуляет по деревне, и ничего.

Дед Федор нахмурился:

– Ты не серчай, Таюша. Маришка девочка хорошая, просто с характером. А вообще она у нас отличница: на второй курс с одними пятерками перешла. И в хоре поет – заслушаешься. С детства сплошные конкурсы, грамоты, гастроли…

– Может, она на лавочках? Там ребята всегда с гитарой сидят.

Лавочки стояли в самом конце улицы, ближе к оврагу, под двумя скрещенными березами, и вся молодежь к вечеру стекалась туда. Прежде Тайка тоже к ним захаживала, но в последнее время недосуг было. Раз отказалась, другой – а на третий и звать перестали.

– Сходи, моя хорошая, посмотри. А то волнуюсь я. Только Маришке не говори, а то начнет ругаться: мол, не следи за мной, дед, я уже взрослая. А я разве ж спорю? Но стариковскому сердцу не прикажешь: и за больших, и за малых дрожит, как заячий хвост, – дед Федор закашлялся.

– Все будет в порядке, – Тайка через силу улыбнулась.

Да что ж такое? Неужто и впрямь предчувствие? Ладони вдруг вспотели, а по спине пробежали мурашки.

– Иди, – старик выпустил кольцо табачного дыма. – А то, как стала хранительницей, все дома сидишь. Потом жалеть будешь, что не гуляла, пока гулялось. Я-то вон уже не могу. Эх, молодо-зелено…

Предчувствие не обмануло: на лавочках Маришки не оказалось. А Леха, местный заводила, сплюнув на землю шелуху от семечек, пожал плечами:

– Городская, что ль? Была тут, ага. Ушла потом с парнем.

– Что за парень? – Тайка насторожилась.

– А я почем знаю? – фыркнул Леха. – Белобрысый какой-то. Не наш. Я думал, они вместе приехали… Эй, куда ты? Посиди с нами. Совсем ведь запропала.

Тайка мотнула головой:

– В другой раз, ладно?

Она пошла к речке, куда обычно ходили парочки, но на берегу было тихо. Маришка с кавалером как в воду канули.

Тайка ахнула, прикрыв рот ладонью: а ну как и вправду утопли? Речку не зря прозвали Жуть-река – вроде неширокая и мелкая, но коварная: вода не прогревалась даже летом, слишком уж много было ключей и омутов.

Впрочем, был верный способ узнать правду. Сняв босоножки, Тайка зашла в ледяную воду по щиколотку, прошептала нужные слова, которым бабка научила, сняла с руки нитяной браслет и пустила вниз по течению.

«Шлеп!» – будто рыба хвостом плеснула – в пяти шагах от Тайки над водой появилась голова мавки Майи. Та ловко выбралась на корягу и зубами затянула браслет на запястье.

– Спасибо за подарочек. Зачем звала, ведьма?

– Подруга пропала. В голубом платье, светленькая, волосы как пух. Зовут Мариной. Не встречала?

– Не-а, – Майя болтала ногами в воде. – Этим летом еще никто не утоп. Значит, осень будет сырая да дождливая.

Тайка поежилась: ох уж эти мавкины приметы…

– Слушай, – она решила сменить тему, – а та поляна, где вырос цветок папоротника… сможешь ее снова найти?

– Зачем тебе? – Майя вытянула из волос нить водорослей. – Он никогда не вырастает дважды в одном месте. Да и не сезон уже.

– Там был чужак, он что-то посадил в землю, и я хочу узнать что. – Ноги стыли, но Тайка не спешила выходить из воды.

– А что, сама не найдешь? – мавка усмехнулась.

«А еще ведьма, называется», – ожидала услышать Тайка, но Майя если что-то подобное и думала, то вслух говорить не стала.

– Хорошо. Приходи сюда завтра в это же время. Я попробую разузнать, что к чему.

Она махнула рукой с перепонками между пальцев и беззвучно ушла под воду. А Тайка, подобрав босоножки, поплелась домой.

У калитки возле дома деда Федора она увидела Маришку. Та стояла, прислонившись спиной к забору, и глядела в небо, вздыхая. Ветер развевал ее волосы, похожие на тополиный пух. Заслышав шаги, она вздрогнула и обернулась:

– Ой, это ты? А я думала, Мир вернулся.

– Какой еще Мир? – Тайка подняла бровь.

– Ну, Мирослав, наверное. Или, может, Владимир. Я полное имя не спрашивала. Когда тебя не дождалась, пошла сама на лавочки к ребятам, а там – он. Мы посидели немного и ушли гулять, завтра еще пойдем… Он такой классный, рассказывает интересно. А как узнал, что я пою, сразу захотел послушать.

– И где вы были?

– Да тут, недалеко: по кромке леса вдоль реки.

Странно, Тайка искала их там же… Ночной лес мог скрыть все, что угодно, но пение разнеслось бы по реке на милю вокруг.

– А познакомишь меня с Миром?

Маришка прищурилась:

– Он сказал, что знает тебя, а ты его, выходит, нет? Что за шутки? Он что, твой бывший?

– Нет, что ты! – Тайка замахала руками. – Я его просто не запомнила, наверное.

Маришка все еще косилась на нее с недоверием.

– Если бы ты его встретила – никогда бы не забыла. Так что либо не видела, либо врешь. Спокойной ночи.

Она хлопнула калиткой, оставив Тайку в недоумении: что бы все это значило? Может, летун-перелистник Маришке встретился? Эти змеи подколодные умеют морочить девкам головы, перекидываясь в парней – в знакомого, если кого-то ждешь, или в незнакомого, какого мечтаешь встретить. Вот только всех перелистников еще старая ведьма Таисья извела вместе со змеенышами, чтобы не пакостили. Неужто один все же остался?

– Пушок, ты не помнишь, чего не любят перелистники?

В бабкиных записях о змеях подколодных ничего не нашлось, и Тайке пришлось обратиться к эксперту.

Коловерша перестал вылизываться и поднял уши торчком:

– Три эскимо!

– В смысле? Их можно отпугнуть мороженым?

– Что? А, нет… – коловерша заухал: так он смеялся. – Это плата, за которую я отвечу на твой вопрос.

– Ах ты, вымогатель пернатый!