– Вернуть?

– Да, – часто киваю, прикусывая нижнюю губу.

– С тебя пятерка.

Он же шутит? Кожа покрывается мурашками, а лопатки становятся влажными. Я начинаю нервничать и решаю переспросить, вдруг мне послышалось.

– Сколько?

– Пять.

– Но за что?

– Проценты.

– Ты совсем? Какие проценты?

– Обычные. Обещание ты выполнять не собираешься, значит, брала в долг. Так что все верно. Пять. Ровно по счетчику. А здесь всего сотка…

Самодовольная улыбка на его лице становится еще шире.

– Я все расскажу твоему…

– Дяде? Давай. Долго искать будешь. Деньги жду завтра. Это можешь оставить себе, – собирает мои пальцы в кулак, зажимая в нем купюры. – Вдруг передумаешь.

– Не передумаю. И пойду в полицию.

– Иди.

– Я скажу им, что ты вымогаешь у меня…

– Расписка, Ева, – он лениво перекатывается с пяток на мыски, убирая руки в карманы джинсов. – Ты должна мне пятерку.

– Я же…

– Ты подошла к этому несерьезно и написала одно предложение. Что выполнишь все условия, за которые получила пять тысяч. Условия ты игнорируешь, деньги тоже возвращать не хочешь. Как так?

– Ты дал мне только это, – снова пытаюсь сунуть ему деньги, но он не шевелится. Просто стоит и смотрит на меня как на полную дуру. Хотя я такая и есть.

– Где доказательства? Там четко написано: пять.

Он пожимает плечами и хочет развернуться, чтобы уйти. Не выдержав, хватаю Марка за руку.

– Зачем тебе я? Попроси любую.

– Я уже объяснял. Ты просто подходишь.

– Какой же ты…

– Советую сейчас выбирать выражения и все-таки подумать. Хорошо подумать.

А потом его пальцы так неожиданно касаются моей шеи, что я вздрагиваю.

– У тебя пуговица оторвалась.

Марк резко тянет пуговку на себя, и я слышу треск ниток.

– Держи, – кладет белый круглый пластик мне в ладонь, – потом пришьешь. Хотя так гораздо лучше, – снова задевает воротник рубашки пальцем, чуть разводя материал в стороны. – Однозначно.

– Убери от меня руки, – делаю шаг назад.

– Ева, Ева…

Он снова ухмыляется и поворачивается ко мне спиной.

Пусть уходит. Пусть проваливает сейчас же.

Как только Марк скрывается из вида, прилипаю спиной к стенке и прижимаю ладонь к груди. Сердце частит.

Во рту настолько сухо, что, когда я сглатываю, чувствую режущую в горле боль.

Всю пару я сижу словно в трансе. Хотя, когда выхожу к доске с ответом, наверное, делаю перерыв. Но стоит только вернуться на свое место, и меня снова захватывают мысли о том, как теперь быть.

Пять тысяч. Откуда я возьму такие деньги? Это же все, что я смогла накопить на поездку…

Он просто издевается надо мной. Просто издевается.

Я всегда им не нравилась. Половина группы считает меня нудной заучкой, а что я могу сделать, если, в отличие от них, мне и правда нужно учиться, чтобы не вылететь и не потерять стипендию? У моих родителей нет высокодоходного бизнеса, особняков и яхт. Они самые простые люди, с самой обычной работой.

Мама – учитель, а папа – мастер на заводе.

У меня нет времени ходить по клубам и тусовкам. Нет возможности тратить заработанные деньги на развлечения. Вся моя жизнь – это бег по кругу. Учеба, работа, самостоятельные занятия и снова работа. Такому, как Валиев, этого не понять.

Но то, что теперь он считает меня такой же меркантильной дурой, как все, бесспорно.

Боже, ну как, вот как можно за какую-то минуту так сильно подпортить свою репутацию, Ева?

Когда звенит звонок, я все еще витаю в собственных размышлениях и даже не сразу замечаю, как одногруппники начинают покидать аудиторию.

Соображаю лишь тогда, когда кто-то нагло дергает меня за косу. Поворачиваю голову, сталкиваясь с Марком взглядами, и краснею от злости. Он может говорить все, что хочет, как и требовать. Но выставлять меня посмешищем я ему не позволю.

– Не трогай меня!

Резко выдергиваю волосы из его лап и отворачиваюсь.

Где-то сбоку слышатся смешки, но я старательно все это игнорирую, только вот ручку в кулаке сжимаю с такой силой, что становится больно.

***

Из универа я сбегаю, не дождавшись Валю, девочку с параллели. Еще в столовой мы договорились, что поедем в общагу вместе, но в последние минуты я передумала и двинула своим ходом.

Сейчас мне просто необходимо уединение, чтобы проветрить мозги.

Когда я только приехала в Питер, то еще несколько месяцев не могла поверить, что ближайшие шесть лет моя жизнь будет протекать тут, в самом сердце Северной столицы.

Перебираю ногами по набережной канала Грибоедова в сторону дома. Все это я уже сто раз видела: и Казанский, и Спас на Крови, и Марсово поле, и раскинувшийся над Невой Троцкий мост. Стандартный маршрут, чтобы добраться из универа в общагу, который со временем стал совершенно непримечательным. Всего этого архитектурного великолепия просто стало в избытке. Один и тот же путь, снова и снова.

Но сегодня нужно отвлечься, постараться заметить что-нибудь, до чего раньше не дотягивались мои глаза.

Уже на Петроградской стороне, по пути в общагу, захожу в излюбленное бистро и беру три шавермы: себе и своим соседкам по комнате.

В комнате Дашка сразу набрасывается на пакет с едой, а Марина осторожно интересуется, все ли у меня в порядке.

– Все хорошо, – выдавливаю улыбку и снимаю шляпу.

Я почему-то только разулась. Скинула ботинки и сразу же прошла вглубь комнаты, усаживаясь на свою кровать прям так. В шляпе и пальто.

– Точно? На тебе лица нет.

– Да есть у нее лицо. Снова четверку получила, вот и парится, – хмыкает Надя. Наша четвертая соседка. Стерва редкостная. Она учится на курс старше и считает себя просто мисс вселенной.

– Рот закрой, Голубцова, – влезает отвлекшаяся от пакета Даша. – Ковыляй на своих ходулях отсюда. Иначе будешь свои отбеленные зубы по полу собирать.

– Хабалка, – взвизгивает Надя и, накинув легкую кожаную курточку, хлопает дверью.

– Тоже мне цаца.

Дашка перебирается к кровати и стаскивает с моих плеч пальто.

– Ну, рассказывай, кто мою девочку обидел? Всех ушатаю.

Водолеева занимается дзюдо с пяти лет. Поэтому в том, что она без особых усилий наваляет кому-то вроде Марка, я даже не сомневаюсь. Одна только мысль об этом вызывает улыбку.

– Да я, кажется, вляпалась, – вздыхаю и бегло рассказываю о произошедшем.

– Нужно просто притвориться его невестой? – уточняет Марина.

– Да.

– И чего ты тогда паришься?

– Потому что сглупила. Нужно было сразу отказаться, а я решила… Боже, – прикрываю глаза, – а если Максим узнает? Я вообще не понимаю, почему я изначально о нем не подумала, когда соглашалась, – бормочу в свои ладони.

Либо мне так затмила глаза материальная перспектива, либо я просто хотела… Что, собственно?

Обратить на себя внимание Марка? Дурная затея от начала и до конца. Одного раза мне уже с лихвой хватило.

Я просто была зла. Очень и очень зла на него. За все.

– Козел этот Валиев, – изрекает Водолеева. – Он же тебя просто развел. С самого начала знал, как все будет. Вот расписочку и попросил. Сволочь.

– Думаешь?

– Уверена. Так, Марина, чай поставь. А мы обязательно что-нибудь придумаем. Пусть он своими деньгами подавится там.

Очень легко так рассуждать, когда вляпался не ты. Нет, мне не в чем обвинять Дашу, но такие высокопарные фразы режут слух. В конечном итоге я сама протупила по полной, знала же, что он за человек. А могла ведь просто пройти мимо.

Нужно что-то придумать. Может, он шутил? Это же логично. Хотел напугать. Завтра я снова попытаюсь вернуть ему его деньги, и все будет хорошо. Забудется, как страшный сон.

Глава 3

Как, оказывается, сложно быть умной и принимать правильные решения в реальной жизни. Пока применение моего оцененного по достоинству ума ограничивается исключительно стенами университета. Поучаствовать в олимпиаде или взять победу в конкурсе куда проще, чем решать взрослые и не всегда адекватные вопросы.

– Чай, девочки, – деловито сообщает Марина и распечатывает пачку печенья. – С шоколадной крошкой.

– Спасибо, – крепко сжимаю в руках кружку и дую на горячий напиток.

Говорить больше не хочется. Меня все еще немного потряхивает от содеянного, но я силюсь взять себя в руки. Почему-то мысль о том, что это просто глупая шутка, кажется вполне логичной и даже рациональной.

Валиев привык над всеми издеваться, вот теперь, кажется, очередь дошла и до меня.

– Слу-у-ушай, – подает голос Марина, – а может, тебе все же согласиться?

Видимо, она замечает мои огромные глаза и добавляет:

– До июня ты не накопишь нужную сумму на лагерь.

– Значит, не судьба, – пожимаю плечами и делаю еще один глоток чая.

– Марин, отстань от нее, – предупреждает Даша.

– А что я такого сказала? Всем так будет проще. Он от нее не отстанет теперь. Вот увидишь.

– Почему? – поднимаю глаза на соседку.

– Потому что ты уже попалась, вступила в игру. Теперь каждое твое действие он расценивает как вышедший на охоту хищник. Ты для него добыча, и он сделает все, чтобы тебя загнать.

– Боже, Маринка, откуда этот бред? – Дашка смеется и толкает меня локтем в бок. Мол, совсем девка поехала.

– В одной статье прочитала. Это самый обычный прием в психологии.

– И когда ты у нас только успела стать психологиней, а? Вроде ж только вчера программистом была.

– Иди ты, Водолеева, – фыркает Мариша.

Пока они пререкаются, я прихожу к выводу, что Марина права. Если я буду и дальше продолжать брать нахрапом, сама заведу себя в ловушку. Нужно мягче, аккуратнее.

Нужно нормально с ним поговорить. По-человечески. Именно завтра это и сделаю.

Сроднившись с этой мыслью, мою за собой чашку и сажусь за учебники. Стрелка часов отмеряет час, потом еще один и еще.

Из-за стола я выползаю в начале десятого. За окном уже давно смеркалось, а девчонки утопали в соседнюю комнату смотреть какой-то ужастик.

Потянув позвоночник после долгого сидения, выхожу в коридор и, перекинув полотенце через плечо, иду умываться.

Намазав лицо кремом, юркаю под одеяло, оставляя горящим только ночник у Дашкиной кровати.

Я настолько вымоталась за этот день, что мгновенно проваливаюсь в сон, который в скором времени прерывает треньканье телефона. Тянусь под подушку и, вытащив смартфон, еще немного прищуренными глазами читаю сообщение от незнакомого номера.

«Собирайся, через час за тобой заеду».

Пару раз бегло прохожусь по тексту, не сразу соображая, кто и что от меня хочет. Но, вот когда доходит, отрываюсь от подушки и, крепко сжав телефон в ладонях, шевелю губами. Перечитываю послание в третий раз.

«Зачем?» – печатаю ответ и замираю в ожидании.

«Съездим в одно место».

«Я никуда не поеду. Уже поздно».

Отправляю и зажмуриваюсь.

«Нашла деньги?»

«Ты сказал, у меня есть время до завтра»

«Я передумал. Сегодня. Либо сегодня возвращаешь все, либо завтра советую остаться дома и не приходить в универ. Вообще не приходить».

«Что ты сделаешь?»

«Обнародую твою расписку. Спать за деньги плохо, Ева».

Что? Как он может? Это же, это…

«Это ложь, Марк».

«А ты докажи».

Смотрю на подмигивающий смайлик, что он оставил в конце, и начинаю подвывать. Сейчас самое время взять подушку и хорошенько проораться.

Гад. Какой же он…

Нет! Швыряю телефон на одеяло, куда-то в ноги и складываюсь пополам. Воздуха катастрофически не хватает. В висках пульсирует. Меня явно штормит от нервов и полученной информации. В голове просто не укладывается, а в глазах слегка темнеет. Так бывает, когда резко подскакивает внутричерепное давление.