Когда двери открылись, я вошла в пустой лифт и нажала на кнопку первого этажа. Из информационных табличек стало понятно, что я по-прежнему нахожусь в Холидей Инн, где, собственно, вчера и проходил праздник. С одной стороны, от этого стало легче.

А вот отражение в зеркале, наоборот, меня огорчило. Косметика размазалась, на голове вместо причёски красовалось птичье потрёпанное гнездо.

– Да уж… мне срочно нужен туалет.

Совершив небольшой квест в поисках уборной, я как смогла привела себя в порядок.

Когда я достала телефон, на часах было семь утра. Пропущенных звонков и сообщений не было. Заказав такси, которое прогнозировало подъехать через пару минут, я поспешила вниз, периодически оглядываясь, не желая столкнуться с Дмитрием Владимировичем.

После того, как я благополучно уселась в машину, с одной стороны, стало легче, но, с другой, появилось чувство, словно я какая-то падшая женщина, рано утром выезжающая из гостиницы после ночного обслуживания клиента. На душе было мерзко. Чтобы отвлечься, я уткнулась в телефон в поисках хоть малейшей зацепки. Но, увы. За весь вечер ровным счётом ничего. Хотя это и не удивительно. Кто мне мог звонить?

С родными я не общалась, а друзей как таковых у меня и не было. Пара подружек из университета, да коллеги по работе и всё.

Я вошла в свою маленькую съёмную студию на втором этаже в полном унынии. Больше всего мне хотелось залезть под горячий душ и смыть с себя следы позора и унижения. Скинув с себя ставшую ненавистной одежду, я залезла в крохотную душевую и встала под сильные струи воды. Однако вместо облегчения я испытала опустошение и одиночество. Горькие слёзы полились из глаз. От бессилия я сползла вниз на колени и разрыдалась в полный голос. Я винила во всём себя за свою опрометчивость, за свою глупость, за своё безрассудство. Но сильнее всего меня приводило в ярость то, что я ничего не помнила.

Я не знаю, сколько времени просидела в ванной. Внутри всё разрывалось от боли. Глаза щипали от солёных слёз. Бессилие полностью завладело мной. Завернувшись в голубой махровый халат, я легла на кровать и свернулась калачиком. Мне не хотелось больше ничего в этом мире.

Глава 4

Два дня выходных оказались вечностью. Я никуда не вылезала из своих двадцати-четырёх квадратных метров и большую часть времени провела в кровати. После дня пролитых слёз в воскресенье я пыталась анализировать произошедшее и решить, как же мне следует теперь поступить. Самым идеальным для меня было прислать заявление об увольнении электронной почтой и не появляться в офисе лично. Но я сама понимала, что это невозможно. Контора всегда строго придерживалась норм законодательства, и каждый сотрудник при увольнении отрабатывал стандартные две недели. Думаю, даже в моём случае делать исключение не стали бы. Поэтому груз позора мне придётся достойно нести на своих плечах все оставшиеся рабочие дни. Вот только хотелось бы верить, что хотя бы лишь в глазах одного человека я теперь выглядела недостойно, а не всего коллектива, даже несмотря на то, что это мой руководитель, чьего уважения добивалась годами и которое за несколько часов уничтожила.

Звонок Валентины Васильевны окончательно расстроил меня. Мало того, что она ничего нового не поведала относительно вечера пятницы, потому что рано уехала домой, так ещё и напомнила о своём отпуске, который напрочь вылетел из моей головы. В тот день Валентина Васильевна со своей давней подругой отправлялась в двухнедельную поездку на теплоходе. Разумеется, за неё я была очень рада и пожелала хорошего путешествия, всеми силами скрывая своё состояние. Но то, что я осталась даже без её поддержки в такой сложный для меня момент, это было скверно.

Ночь перед работой прошла также беспокойно, как и предшествующая. Невыспавшаяся, обессиленная и полная безысходности я поплелась в офис в преддверии мучительной реальности.

Я одела чёрный брючный костюм под стать моему настроению и моей жизни, затянула волосы в тугой узел и нанесла минимум косметики, чтобы хоть немного замаскировать опухшие красные глаза.

Вовремя явившись к зданию конторы, я робко вошла внутрь с полными от ужаса глазами. Но на работе всё было как всегда, за одним лишь исключением – все сотрудники радостно обсуждали корпоратив.

– Анастасия Игоревна, доброе утро! Хорошо отдохнули после пятницы?

Казавшийся простым вопрос секретаря на входе меня тут же бросил в жар, а в голове промелькнула мысль о том, что она и двое стоящих с ней коллег в курсе произошедшего.

– Доброе утро всем! Спасибо, Ксения, всё хорошо, – заставила выдавить я из себя и без лишних комментариев прошла мимо.

Усевшись за своё рабочее место, я на автомате включила компьютер и стала просматривать принесённые на мой стол бумаги.

Наша контора работала по субботам, но только одним отделом. Нотариусы и их помощники чередовались по сменам. Бывало, что клиенты документы оставляли у нас, например, в случае, когда требовался заверенный перевод, а за отсутствием в выходные необходимого специалиста подготовить его не могли. Удобнее было сразу приехать за готовым результатом, нежели чем кататься лишний раз.

Вот и в тот раз договор, требующий перевода, был оставлен на моём столе. Это стало хорошим поводом приступить к работе немедленно, чем вспоминать с сотрудниками тот злополучный вечер.

Краем глаза я видела, как без десяти девять прошёл в свой кабинет Дмитрий Владимирович. Моё сердце ушло в пятки. Каждую минуту я ждала часа икс.

Почти до самого обеда я просидела за столом, оттягивая до последнего поход в кабинет нотариуса с готовыми документами. Больше тянуть было некуда.

Взяв два пакета с документами, я на дрожащих ногах медленно направилась к кабинету Дмитрия Владимировича. У самых дверей я встала как вкопанная, не решаясь постучать. Субботнее утро в номере гостиницы и спящий рядом обнажённый руководитель предстали перед моими глазами. Меня начало трясти. Как мне зайти к нему? Как вести себя? Что сказать?

– Анастасия Игоревна, у вас всё хорошо? Вы какая-то бледненькая. Как себя чувствуете? – раздался сзади голос проходящей мимо Евгении Петровны – одной из помощниц нотариуса.

– Со мной всё в порядке. Немного устала. Спасибо за беспокойство, – с улыбкой на лице тут же ответила я.

– Берегите себя.

«У меня всё лучше не придумает!» – подумала я про себя, глядя вслед уходящей Евгении Петровны. – «Я только что угробила свою карьеру, переспав с руководителем! Просто блеск!»

И не став больше раздумывать, я решительно сделала три стука и вошла.

Но вся уверенность испарилась стоило мне лишь закрыть за собой дверь и остаться с ним наедине в кабинете. Дмитрий Владимирович при виде меня тотчас поднял глаза, отрываясь от документов. Его взгляд не излучал какой-либо злобы или презрения, напротив, в нём можно было заметить удивление и даже игривость. Он продолжал молчать и пристально на меня смотреть, наблюдая, как я покрываюсь пунцовой краской и смущённо опускаю глаза, и, видимо, ожидая первой реакции от меня.

В конце концов я не выдержала этого морального натиска, подошла к столу и положила на него бумаги, хотя обычно я отдавала их лично в руки.

– На заверение, – еле слышно промямлила я.

Дмитрий Владимирович не пошевелился. Он так и продолжал свою пытку. А я не знала, что сказать. Пытаться оправдаться за своё недостойное поведение было глупо. Такие ошибки непростительны для нотариальной конторы, где изначально стоял запрет на любовные отношения в рабочем коллективе. Таково было требование компании, с которым письменно ознакамливался каждый новый сотрудник при приёме на работу.

Поэтому я молчала и ждала вынесения нелицеприятного вердикта относительно меня. Но руководитель так и не говорил ничего.

Я вновь на него посмотрела, не понимая, что делать: стоять или уходить. Взгляд Дмитрия Владимировича успел измениться и выражал уже больше разочарование и грусть.

– Вы ничего не хотите мне сказать? – вдруг спросил он спокойно, но требовательно.

– Не-е-ет… – заикаясь, промычала я.

– В таком случае вы свободны, – грозно рявкнул нотариус и вернулся к бумагам.

Я пулей вылетела из кабинета, схватила со стола сумку и телефон и чуть ли не бегом бросилась на улицу. Обеденный перерыв пришёлся как нельзя кстати. Мне требовалось время отойти от только что состоявшейся встречи и восстановить сбившееся дыхание.

Я не поняла, что именно имел в виду Дмитрий Владимирович, говоря, что я свободна. То, что я могу идти на своё место, или то, что уволена? Хотя по тону его голоса скорее можно было предположить второй вариант.

И что он хотел от меня услышать? Что я сожалею и раскаиваюсь в содеянном? Так это и так понятно, но толку то? Время назад не воротишь, чтобы всё изменить.

Обедать я не хотела. Вот уже третий день как еда в горло не лезла. Купив себе кофе, я отправилась прогуляться по парку Победы.

После перерыва в офисе был небольшой переворот в связи с появлением нового сотрудника, место которого определили за столом справа от меня.

– Добрый день, я Никита, – любезно поздоровался молодой человек, когда я вернулась к своему месту, и шутливо добавил: – Видимо, будем соседями?!

– Приятно познакомиться, меня зовут Анастасия Игоревна, можно просто Настя.

– А вам подходит это имя, – улыбнулся он. – Давно здесь работаете?

– Почти четыре года, а до этого несколько лет проходила практику.

– А я всего линь год. Сейчас вот попросился перевести меня из центрального офиса в московский.

– Да? А так можно? – удивлённо поинтересовалась я, – ну, в смысле перевестись из одного офиса в другой?

В тот момент я почувствовала, что кто-то стоит за моей спиной и резко обернулась, едва не рухнув со стула. Это был Дмитрий Владимирович. Его прищуренные глаза и суровый взгляд, смотрящий то на меня, то на Никиту, не сулил ничего хорошего. Он бросил на стол мне бумаги и далеко не добрым тоном объявил:

– Переделать до вечера.

После этого руководитель развернулся и ушёл, кинув напоследок всё тот же взгляд на Никиту.

– Строгий, – прокомментировал мой сосед, которого ни капельки не зацепила подобная выходка Дмитрий Владимировича в отличие от меня.

При его внезапном появлении моё сердце от страха ушло в пятки. Я никогда не видела, чтобы он так смотрел на меня и тем более швырял на стол документы.

Я пододвинула к себе бумаги, те самые, над которыми трудилась целое утро, и увидела множество мест, перечёркнутых ручкой.

Это было очень странно, поскольку ошибки у меня появлялись крайне редко. А в таком количестве вообще никогда не было. И с просмотром каждого его перечёркивания, во мне самой начала просыпаться обида, а затем и злоба. Ошибок как таковых не было вовсе! Чёрт его побери! Дмитрий Владимирович просто придирался ко мне! Но почему? Или он выбрал такой способ мести за пятницу? Конечно, ведь уволить меня без веского повода нельзя. Ну а если продемонстрировать, что сотрудник плохо справляется с работой, то это идеальный вариант, чтобы от него избавиться.

Что ж, если это действительно так, и я разгадала план действий нотариуса, то тогда мне предстояло побороться за своё место.

Тем временем у меня появились новые клиенты, и я погрязла в работе. Я ещё более тщательно подготовила документы и понесла их на ознакомление. Без посторонних мыслей я уверенно постучала и зашла в кабинет. Не останавливаясь ни на секунду, я подошла к столу, положила бумаги с фразой «на подписание» и направилась обратно в коридор, специально не дожидаясь его ознакомления на наличие ошибок.

– А где исправленный договор? – раздался за спиной недовольный голос.

– В первую очередь я делала эти документы, чтобы не задерживать клиентов. Договором я займусь прямо сейчас, – спокойно ответила я, сохраняя вежливый тон, и без промедления вышла.

На самом деле с договором я решила применить хитрость. Исправить документ не составило труда, а вот отнести его лично я не намеревалась. Я отдала его Ксении перед уходом с просьбой передать Дмитрию Владимировичу.