То с собакой погулять сходили, то согласовали доставку мебели и вывоз старой из квартиры, то заказали клиентке – модной писательнице любовных романов – доклады на весьма странные темы у соответствующих специалистов. Правда, зачем ей для книг в этом жанре понадобилось подробное устройство паровозов, верования австралийских аборигенов и проблемы детей от трех до пяти, я так и не поняла. Но, может, я просто в любви плохо разбираюсь.

И это, между прочим, факт. Некогда мне было в ней разбираться – карьера и финансовый успех превыше всего, а романтика – непростительная слабость восторженных дурочек.

Обед для нас накрывают в служебном зале ресторана, и отлучаемся мы из-за своей стойки строго по очереди. Зоя уходит на перерыв после меня, остальные ассистенты при деле, Михаил вышел на улицу с клиенткой, чтобы помочь ей разобраться с большущей детской машиной. Вот так и получается, что я остаюсь одна на ресепшен, когда из лифта выходит суровый растрёпанный мужчина лет пятидесяти и решительно шагает прямиком ко мне. Я видела в базе его фотографию, но от волнения – всё же он у меня будет первым – из головы вылетает его имя и номер квартиры.

– Здравствуйте, чем могу помочь? – тем не менее говорю, улыбаясь во весь рот, когда он приближается к стойке и бахает об неё кулаки.

– Здравствуйте, Маргарита, – говорит сухо, но хотя бы не ленится имя моё прочитать на бедже, – сделайте в квартире всё как обычно. Вернусь через пятнадцать минут.

И уходит, а я остаюсь в тихой панике! Вот и приплыли! Что как обычно? Несколько секунд длятся вечность, а потом я начинаю себя успокаивать. Спокойно, Рита! Думай головой! Для начала открой файл и найди, в какой квартире он живёт, а там, может, и пометку найдёшь о том, что обозначает «как обычно». Захожу лихорадочно в программу, квартиру нахожу – она расположена на четвёртом этаже, а владельца зовут Богдан Алексеевич Вязьмин, но вот дальше неудача.

Да, наша фирма во избежание утечки не хранит информацию о заказах на виду, зря я надеялась на подсказки. Но что делать? Бежать за Зоей? Она, наверное, ещё даже салат не доела. Спросить у других ассистентов? Кошусь на них – оба парня увлечённо с кем-то спорят по телефонам. Засада!

– Что, зая, растерялась? – Голос Григория Гесса звучит насмешливо, но на меня опять действует, как наркотик. Я поднимаю на него взгляд и теряю голову. – Зови грузчиков, бери ключ от квартиры Богдана и пойдём со мной, помогу.

Киваю ему зачарованно, нахожу в телефоне контакт разнорабочих и нажимаю вызов.

– В тридцать восьмую, как всегда, – говорю кодовую фразу, а сама не знаю, куда деть глаза.

Дай им волю, они будут рассматривать Гесса неотрывно. Что за напасть со мной такая?

– Сейчас будем, – рапортуют из трубки, – открывай.

Я беру в сейфе запасной ключ и выхожу из-за стойки. Григорий доволен непонятно чем, идёт и насвистывает что-то даже – не боится, что денег не будет, везёт ему. Вызывает клиентский шикарный лифт, пропускает меня вперёд и нажимает кнопку четвёртого этажа. Двери закрываются, и у меня начинает колотиться сердце.

Клаустрофобия? Огромная кабина внезапно кажется слишком тесной для нас двоих, а это уединение каким-то чересчур интимным.

Гесс не делает ничего особенного, просто опирается на стену лифта плечом и смотрит пристально, изучающе. Ну и немного насмешливо. Или с превосходством. Не знаю. Не могу точно определить его взгляд и начинаю гадать: почему именно этот мужчина на меня так действует?

Любовь с первого взгляда отметаю сразу же. Чуть ли не фыркаю, когда эта дурацкая версия приходит на ум. Глупость какая! Совершенно не про меня. Я в такое не верю. С чего бы кому-то влюбляться в незнакомцев? Получается, они ведутся на внешность? А вдруг любовь всей жизни окажется извращенцем или мерзавцам? Нет, внешность для меня вторична. Тем более на курсах нам неустанно рассказывали, что клиент – существо особенное и никак не является противоположным полом, и рассматривать его в этом качестве – табу. И я с этим постулатом всегда была полностью согласна!

Но что же тогда на меня накатывает в присутствии Григория Гесса? А может, у меня аллергия на его парфюм? Хм-м, не удивлюсь, он явно безумно дорогой, и кто знает, что таит в себе эта свежесть? Может, и феромоны… Рассмотрю подобный вариант позже, я ещё не надышалась.

Или мой мозг принял Гесса за звезду? Хотя нет, я как-то не замечала в себе раньше преклонение перед звёздами. А что если не звезда, а кто-то значимый? Точно! Если бы со мной в лифте ехал настоящий президент или, к примеру, живая Джоан Роулинг, я бы наверняка реагировала так же.

Непонятно только, почему я этого резидента клубного дома ставлю с ними на одну ступень, но да ладно. Главное, ответ на вопрос найден.

Мне даже дышать становится легче. Бросаю краснеть, бледнеть, расправляю плечи и поднимаю подбородок. Попустило вроде.

– Интересно влезть тебе в голову и узнать, что ты там себе надумала… – хмыкает Гесс, замечая случившиеся со мной метаморфозы. – Может, расскажешь?

Он отрывается от стены, резко упирается рукой чуть выше моей головы и нависает над ней. Моё сердце опять ухает. Вот же чудовище! Ему явно не нравится, что я пришла в себя! Гесс совершенно точно стремиться к возвращению своих позиций на прежний уровень! Нравятся ему, что ли, восторженные поклонницы? А ведь если прикажет, я подчинюсь…

Но мне везёт – не приходится этого делать. К счастью, лифт останавливается на четвертом этаже и открывает двери. Я пользуюсь предоставленным судьбой шансом на спасение, ныряю Гессу под руку и выбегаю из кабины.

– Спасибо за помощь, Григорий Эрнестович, – оборачиваюсь, отойдя подальше, называя его по отчеству, как положено, – дальше я сама. Как вы, наверное, знаете, я не имею права впускать посторонних, не вписанных в специальный список гостей, в квартиры резидентов.

Улыбаюсь строго выверенной, отрепетированной перед зеркалом, улыбкой и спешу к квартире номер тридцать восемь. Только прислоняю ключ-карту к замку, как приезжает грузовой лифт с двумя разнорабочими. Не знаю, это или что-то другое останавливает Гесса, но он за мной не идёт. Только смех его понимающий в спину слышу, но мне плевать. Радуюсь, что ноги унесла.

В холл квартиры Богдана Вязьмина входим втроём, и я украдкой оглядываюсь по сторонам. Все же впервые оказываюсь в такой шикарной квартире. До этого апартаменты миллиардеров только на картинках видела. Площадь помещения настолько огромная, что даже сложно прикинуть количество квадратных метров, но больше всего меня поражают скульптуры, статуэтки и картины, украшающие все стены, полки, тумбы.

Некоторые шедевры, наверное, даже статуями можно назвать, потому что высотой они достают до потолка. Потрясающе! Как в музее! А вот рабочих ничего не удивляет и не поражает, они прямиком идут куда-то вглубь квартиры. Я, естественно, за ними – я же главная! Нужно за ними проследить, проверить. Даже немного жаль, что не могу все хорошо рассмотреть.

– Ну вот я же говорил, что сёдня будет опять мужик, – слышу, как заявляет один из работяг другому, – с тебя косарь.

– Вот гад, что он на них зациклился-то?

О чём они там?

Я прохожу в комнату, похожую на мастерскую, и в первый момент чуть в обморок не падаю. Хватаюсь одной рукой за сердце, а другой прикрываю рот, чтобы не закричать. К подобному зрелищу жизнь меня не готовила… Надо срочно в полицию звонить! Да ну, какая полиция? Тут, похоже, всё куплено… Ох, мамочка! Куда я попала?

На полу стоят носилки, а на носилках лежит тело, накрытое белой простыней. И это явно мужчина, потому что его эрегированный орган поднимает ткань палаткой. Я опираюсь на наличник двери из какого-то наверняка дорогущего дерева и пытаюсь вздохнуть.

Раз, два, три… На четвёртый понимаю, что мужики, перешучиваясь, бодро поднимают носилки – они вообще не впечатлились. Моргаю, трясу головой и начинаю подмечать детали: крови нигде нет, рабочие будто рутинную работу выполняют, а в мастерской явно работают с гипсом, глиной и камнем. Боже, я так испугалась, что не сразу сообразила – это не труп! Сердце готовится выпрыгнуть из груди, а в виски ударяет пульс. Уф-ф! Какое счастье! Похоже, на носилках не человек, а очередное творение мастера. Чувствую резкую слабость в коленях от облегчения и ловлю себя на мысли, что такими темпами я скоро поседею. Зря думала, что буду получать огромную зарплату за плевую работу.

– Мы туда и обратно. Не закрывай квартиру, жди носилки, – кидает мне один из грузчиков, замечая, что я собираюсь уйти вместе с ними, – скульптор к ним особенно привязан.

Я возвращаюсь и пользуюсь возможностью рассмотреть коллекцию Богдана Вязьмина. Получается откровенно плохо, взгляд только скользит по экспонатам, но не запоминает детали. Я брожу и размышляю: какой же странный народ эти богатеи. Непонятные, как инопланетяне. Правильно нас учили на курсах: «Держите дистанцию и даже не пытайтесь понять клиентов. Вы никогда не станете ровней. Ваше дело выполнить распоряжение и всё. Ничего личного».

Глава 2

Усилием воли, прогнав попытки постичь душу миллиардеров, останавливаюсь у дизайнерской полочки из наверняка реликтового дерева, на которой выставлены изящные статуэтки. Тут собраны только девушки: скрипачка, балерина, арфистка, дева с кувшином, дама с собачкой… Красивые, а главное, все одетые. Никакой обнажёнки. Впрочем, как и у других произведений искусства, собранных в этой квартире. На картинах вообще одни пейзажи да натюрморты – это плохо сочетается с палаткой, которую я видела на носилках.

– Осуждаешь меня, да? – раздаётся за спиной наполненный вселенской болью голос.

Я подпрыгиваю от неожиданности и оборачиваюсь.

Это хозяин. И почему-то возвращается с пятнадцатиминутной прогулки он в совершенно другом настроении. Теперь при взгляде на него мне не кажется, что Богдан Алексеевич суровый и хмурый. Теперь мне хочется его сравнить с побитой собакой. Лохматой и несчастной.

– Я? Конечно, нет. С чего бы мне вас осуждать? – искренне удивляюсь вопросу.

– Осуждаешь, осуждаешь. Думаешь про себя, что я бездарь и убийца, но я никак не могу поймать его за яйца!

Обличает меня, надо признать, справедливо – именно так я про него и думаю. Но явно поехавший крышей резидент мигом перестаёт напоминать жалкого пса. Теперь я подмечаю безуминку в его глазах, и мне становится жутковато. Где там рабочие с носилками? Как бы им вторую ходку, но уже с настоящим – моим – трупом делать не пришлось.

– Кого поймать? – спрашиваю шёпотом.

С маньяками надо разговаривать, чтобы отвлечь. Это все знают!

– Идеального Аполлона, разумеется. Вот скажи, где, по-твоему, я должен его взять, Маргарита?

А мне-то откуда знать? Еле сдерживаюсь, чтобы не выпалить это безумцу. Но тут меня озаряет догадкой: кажется, он страдает по скульптуре, которую мужики унесли из квартиры в неизвестном направлении. Как только понимаю, что Богдан Алексеевич изнывает в творческих муках, костлявая рука ужаса, сжимавшая сердце, отпускает.

– В модельных агентствах искали? – деловито протягиваю страдальцу руку помощи в виде здравой мысли. – Хотите, я оформлю заявку?

Заявка – это хорошо, особенно личная! У нас по ним даже план есть. Если у ассистента много личных заявок, с которыми клиент обращается только к нему, дают премию.

– Девчонка! Что бы ты понимала?! – патетически восклицает Богдан Алексеевич и запускает руки в волосы, дёргает чёрные с проседью пряди, ни капельки не жалея. – Я всех перебрал, всех! Не подходят! Понимаешь? Не подходят! Нет в них искры, – страдает так натурально, что я прям верю. Опускает обречённо руки, а потом вдруг заглядывает мне в глаза с какой-то детской надеждой. – Мне нужен Гесс, Рита. Скажи, ты можешь обеспечить мне голого Гесса в мастерской? А всё твоё агентство сможет? Любые деньги заплачу, только предоставьте мне Гришино тело. – Я непроизвольно шарахаюсь, и настроение творца опять меняется. – Ага, молчишь. Не можешь! Я так и знал!