– Он пригодится нам для охоты, – сказал Лотар и усмехнулся, когда Хендрик озадаченно нахмурился.

Когда они вернулись в свое скальное убежище, Лотар быстро подготовил двенадцать комплектов снаряжения, еды и упряжи. Все это он сложил у входа в укрытие.

– Отлично, – ухмыльнулся Хендрик. – У нас есть седла. Осталось лишь добыть лошадей.

– Нам следовало бы оставить здесь охрану, – проигнорировал его Лотар. – Но нам понадобятся все наши люди.

Он дал денег Свинке Джону, наименее достойному недоверия из всей команды.

– Пяти фунтов хватит, чтобы купить целую ванну «Кейп смоук», – сказал он, – а один стакан этой выпивки может убить буйвола. Но помни, Свинка Джон, если ты будешь слишком пьян, чтобы удержаться в седле, когда мы тронемся в путь, я не стану оставлять тебя полицейским для расспросов. Я оставлю тебя с пулей в голове. Клянусь тебе в этом.

Свинка Джон запихнул банкноту за ленту своей фетровой шляпы.

– Ни капля из этого не коснется моих губ, – вкрадчиво пропел он. – Баас знает, что может доверить мне выпивку, женщин и деньги.

До Окаханджи было почти двадцать миль, и Свинка Джон отправился сразу же, чтобы все подготовить к прибытию Лотара. Остальные же следом за Манфредом, восседавшим на муле, спустились с холма.

Накануне ветра не было, так что львиные следы до сих пор отчетливо виднелись на земле, даже на такой сыпучей. Охотники, вооруженные новыми «маузерами», с поясными и наплечными патронташами, рассыпались веером и двинулись вдоль следа.

Отец приказал Манфреду держаться позади, и мальчик, слишком хорошо помня жуткий рев дикой твари, был только рад придержать мула. Охотники, уже скрывшиеся из вида, отмечали дорогу для Манфреда сломанными ветками и зарубками на стволах акаций, так что он без труда следовал за ними.

Уже через час они нашли место, где старый рыжий самец убил одну из телок графа. Он оставался рядом с тушей, пока не съел все, кроме головы, копыт и самых крупных костей. Но даже их он обгрыз до блеска, успокаивая голод и восстанавливая силы.

Лотар и Хендрик обошли кругом истоптанный участок и почти сразу обнаружили дальнейший след.

– Он ушел всего несколько часов назад, – оценил Лотар.

И тут же, когда один из стеблей травы, примятых огромными лапами, медленно выпрямился, он изменил свою оценку.

– Нет, меньше чем полчаса назад… похоже, услышал, как мы приближаемся.

– Нет, – возразил Хендрик, коснувшись следа длинной ошкуренной палкой, которую нес с собой. – Он шел шагом. Он не спешит и нас не слышал. Он набит мясом и теперь направится к ближайшему водопою.

– Он повернул на юг. – Лотар прищурился от солнца, изучая направление следа. – Возможно, идет к реке, и так он окажется ближе к городу, что нас более чем устраивает.

Он снял с плеча «маузер» и подал знак своим людям, веля им идти широкой цепью. Они поднялись по невысокому плотному склону дюны, и, прежде чем достигли вершины, лев выскочил из-под прикрытия низких кустов прямо перед ними и помчался прочь длинными кошачьими прыжками. Но его брюхо, отяжелевшее от мяса, раскачивалось при каждом прыжке, словно лев был беременным.

Расстояние было большим, но «маузеры» защелкали выстрелами, как только охотники увидели зверя. Вокруг него клубами взрывалась пыль. Все люди Лотара, кроме Хендрика, были никудышными стрелками. Он так и не смог убедить их, что скорость полета пули не зависит от силы, с которой стрелок нажимает на спусковой крючок, или добиться того, чтобы они перестали крепко зажмуривать глаза, словно толкая пулю вперед изо всех сил.

Лотар увидел, что его собственный первый выстрел взбил пыль прямо под животом зверя. Он недооценил расстояние, это всегда представляло сложность на открытых пустынных пространствах. Он изменил положение ствола, не отрывая от плеча приклада, и прицелился чуть выше развевавшейся рыжей гривы.

Лев дернулся при следующем выстреле, сбившись с шага, и повернул огромную голову, чтобы куснуть себя за бок, где его ужалила пуля; звук, который она издала, врезаясь в плоть, донесся до линии охотников. Потом лев снова понесся галопом, прижав уши, рыча от боли и ярости, и исчез из вида.

– Далеко он не уйдет! – Хендрик махнул остальным, веля двигаться вперед.

Лев – спринтер среди зверей. Он может лишь небольшое время нестись во весь опор, а затем замедляет ход. Но если преследование продолжается, зверь обычно разворачивается и бросается на охотников.

Лотар, Хендрик и Кляйн Бой, самые сильные и подготовленные, двигались впереди остальных.

– Кровь! – крикнул Хендрик, когда они добрались до той точки, где льва настигла пуля Лотара. – Легочная кровь!

Сгустки алой крови были пенистыми от воздуха, вырывавшегося из поврежденных легких. Все бросились дальше по кровавому следу.

– Pasop! – предостерег Лотар, когда они добрались до возвышенности, за которой исчез лев. – Осторожнее! Он может залечь, ожидая нас…

Именно в этот момент лев бросился на них.

Он прятался в густой сансевиерии сразу за гребнем дюны, распластавшись на земле и прижав уши к голове. И в тот момент, когда люди поднялись на гребень, он прыгнул на Лотара с расстояния всего в пятьдесят футов.

Лев приземлился прямо перед Лотаром, на мгновение прижался к земле, его глаза горели безжалостным желтым огнем. Имбирно-рыжая грива вздыбилась, зрительно увеличив тело, и лев казался настоящим чудовищем, а из его разинутой клыкастой пасти вырвался такой рев, что Лотар отшатнулся и на мгновение запоздал с выстрелом. Когда приклад «маузера» коснулся его плеча, лев поднялся прямо перед ним, закрыв собой всё, и кровь вырвалась из его пробитого легкого розовым облаком и брызнула в лицо Лотару.

Инстинкт потребовал от Лотара стрелять как можно быстрее в это огромное лохматое тело, приподнявшееся на задних лапах, но Лотар заставил себя изменить прицел. Выстрел в грудь или шею не остановил бы зверя и не помешал бы ему убить охотника – пуля «маузера» была слишком легкой, предназначенной для людей, а не для крупного хищника, и такой выстрел лишь слегка задел бы нервную систему льва, вызвав дополнительный взрыв адреналина. Лишь выстрел в мозг мог остановить зверя на таком близком расстоянии.

Лотар направил ствол оружия между широкими розовыми ямками ноздрей, и пуля прорвалась между глазами огромного самца, сквозь маслянисто-желтый мозг, и вылетела через заднюю часть черепа – но лев продолжал двигаться по инерции. Огромное мускулистое тело врезалось в грудь Лотара, и винтовка вылетела у него из рук, когда он полетел на землю, ударившись плечом и головой.

Хендрик оттащил его в сторону и усадил, ладонью смахнул песок с губ и глаз, а потом тревога ушла из его глаз, и гигант усмехнулся, когда Лотар слабо отмахнулся от него.

– Ты стареешь и становишься медлителен, баас, – засмеялся Хендрик.

– Помоги встать, пока Мани не увидел, – приказал Лотар.

Хендрик подставил ему плечо и поднял на ноги.

Лотар пошатывался, тяжело опираясь на Хендрика и держась за ушибленную голову, но уже отдавал приказы:

– Кляйн Бой! Лапы! Вернитесь и придержите мула, пока тот не почуял льва и не умчался вместе с Мани!

Он наконец отстранился от Хендрика и нетвердым шагом подошел к львиной туше. Лев лежал на боку, и над его разбитой головой уже роились мухи.

– Нам понадобятся все наши люди и немножко удачи, чтобы погрузить его.

Хотя лев был стар и худ и в неважном состоянии после многих лет охоты среди колючих кустов вельда, а его шкура выглядела тусклой и облезлой, но его живот был набит мясом, и весил он сотни четыре фунтов, а то и поболее. Лотар поднял с песка свою винтовку и тщательно вытер ее, а потом прислонил к туше и поспешил к гребню, все еще прихрамывая после падения и потирая шею и висок.

Мул с Манфредом на спине шел к ним, и Лотар побежал навстречу.

– Ты его подстрелил, па? – взволнованно закричал Манфред.

Он слышал выстрелы.

– Да. – Лотар снял сына со спины мула. – Он лежит вон там, за гребнем.

Лотар проверил недоуздок мула. Он был новым и крепким, но Лотар привязал дополнительные веревки по бокам и велел держать каждую двоим своим людям. Потом старательно прикрыл мулу глаза с помощью полоски холста.

– Хорошо. Посмотрим, как он это воспримет.

Мужчины потянули за веревки изо всех сил, но мул уперся копытами в землю, возражая против повязки на глазах, и не двинулся с места.

Лотар обошел его сзади, стараясь не попасть под задние копыта, и крутанул мула за хвост. Все равно животное упорно стояло на месте. Лотар наклонился и укусил его в основание хвоста, погрузив зубы в мягкую нежную шкуру, и тут мул взбрыкнул обеими задними ногами.

Лотар еще раз укусил его, и мул сдался и побежал к гребню, но, как только он поднялся на него, ветерок изменил направление, и ноздри мула наполнились горячим запахом льва.

Львиный запах всегда производит особое впечатление на животных, хоть домашних, хоть диких, даже на таких, которые просто ничего не могут знать о львах, и даже их отдаленные предки едва ли могли когда-то сталкиваться с этими хищниками.

Отец Лотара всегда выбирал охотничьих собак, предлагая новому помету щенков понюхать влажный кусок львиной шкуры. Большинство щенков тут же начинали выть от ужаса и пятиться, поджав хвосты. И лишь очень немногие, не более чем один из двадцати, почти всегда суки, выдерживали испытание, хотя вся шерсть на них вставала дыбом, и они рычали, содрогаясь от кончика носа до хвоста. Этих собак он оставлял себе.

Теперь же мул, почуяв запах льва, просто взбесился. Державшие его мужчины не устояли на ногах, когда животное встало на дыбы и заржало. Лотар увернулся от бешено колотивших по воздуху копыт. Потом мул бросился бежать, волоча за собой мужчин, спотыкающихся, падающих и кричащих. Мул протащил их с полмили через колючие кусты и пересохшие ямы, прежде чем наконец остановился в облаке пыли, потный и дрожащий, его бока тяжело вздымались от ужаса.

Его снова притащили назад, закрыв глаза, но стоило животному почуять запах льва, как все представление повторилось, хотя на этот раз мул сумел проскакать всего несколько сотен ярдов, прежде чем усталость и вес четырех мужчин вынудили его остановиться.

Еще дважды они подводили животное к убитому льву, и еще два раза он вставал на дыбы и бросался в бегство, но каждый раз удалялся на более короткое расстояние. Однако в конце концов он остался стоять, дрожа и потея от страха и усталости, пока на его спину грузили убитого льва. Но когда они попытались связать лапы льва под грудью мула, это оказалось уже слишком. Новый поток нервного пота окатил тело мула, и он встал на дыбы, брыкался и лягался до тех пор, пока львиная туша не свалилась с его спины.

Они постарались как следует измотать мула, и после часа борьбы он наконец застыл, жалобно дрожа и пыхтя, словно кузнечные мехи. Мертвый лев был наконец надежно закреплен на его спине.

Когда Лотар взял уздечку и потянул, мул, спотыкаясь, покорно поплелся за ним к излучине реки.

С вершины небольшого лесистого холма Лотар смотрел через реку Свакоп на крыши домов и церковный шпиль деревни на другом берегу. Река делала здесь широкий поворот, и в ее изгибе прямо под Лотаром лежали три небольших зеленых пруда, обрамленные желтыми песчаными берегами. Сама река наполнялась лишь на короткие периоды после дождей.

В прудах поили лошадей, приводя их из загона, построенного на берегу из колючих ветвей, а потом животных снова закрывали на ночь. Граф был прав: армейский снабженец выбрал наилучших скакунов. Лотар жадно наблюдал за ними в бинокль. Выросшие в пустыне, эти животные были сильными, полными энергии, они резвились у воды или катались по песку, болтая ногами в воздухе.

Потом Лотар сосредоточил свое внимание на загонщиках и насчитал их пять, все они были цветными солдатами в неопрятной форме цвета хаки, и Лотар тщетно искал белых офицеров.