Ну что же, пора отправляться поближе к источникам пищи. Надеюсь, не сбежали? Интересно, насколько их хватит, меня терпеть.

И вот еще что…как бы это узнать – как я здесь оказался, и…куда подевалась та парочка? Похоже, что именно они каким-то образом связаны с моим появлением в этом мире, в этом теле.

Да и вообще – что дальше? Сколько может продлиться эта идиллия? Козы, молоко, лужайка…старая хижина. Люди – где? И что будет, когда я окажусь у людей? Если это на самом деле средневековье, где гарантия, что меня не прибьют, когда узнают, что я – это…хмм…демон. Да, я для них демон, занявший чужое место! Спалить демона! А перед этим хорошенько допросить. Ну…на предмет, где он спрятал сокровища убиенной им тещи. Или вообще сокровища – какие-нибудь. Любому дураку известно, что с демона можно что-то стрясти. С черта, если проще.

Ох, как-то тяжко мне на душе становится, как только представлю, что меня допрашивают в святой инквизиции. Всякие забавные пыточные штучки вспоминаются, от которых не только дух перехватывает, а еще и задница сжимается в испуге. Умела инквизиция допрашивать – все расскажешь, даже чего не было. Целый роман сочинишь о сношениях с Дьяволом и его приспешниками. В эротических подробностях.

Собрался ползти к козам, потом решил попробовать встать. После моего заплыва почувствовал, что координация движений стала гораздо лучше. То ли стресс помог, от страха и не такое бывает. То ли я стал лучше вживаться в новое тело, наконец-то мозг и плоть начали прорастать друг в друга. Но скорее всего и то, и другое.

Берусь за тонкий ствол куста, который мне помог вылезти из воды, аккуратно подтягиваюсь, подтягиваюсь…

Опа! Стою! Я гений! Я чемпион! Уи ар чемпионс, май френд!

Вот если бы еще научиться ходить…а потом вставать без помощи куста… Ладно. Дорогу осилит идущий. Чтобы ходить – надо сделать первый шаг. Дождался, когда голова перестанет кружиться, отпустил куст, и…раз…два…три…пошел! Пошел! Ноги подгибаются, меня трясет, шатает из стороны в сторону, но я иду! Иду!

Мда. Интересно было бы посмотреть со стороны – пупсик, эдакий амурчик, переваливаясь, шагает по лужайке! Кстати, колется, гадина. Тут только с виду тут все шелково и гладко.

Иду к козам, и вижу…о черт! Эти твари начинают тихо-тихо от меня валить! Косятся, и двигаются, двигаются…

Стоп! В чем дело?! Раньше не боялись, а теперь напугались?! Думай, Андрюха, думай…ты инженер, ты умный, ты даже синтезатор освоил как нечего делать…

Опа! Есть! Раньше я не ходил, а теперь – иду! Они воспринимали меня как козленка, а сейчас я стал человеком, хоть и маленьким! И значит, что? Альтернативы нет. Ползти на брюхе. Иэхх…оно в жизни так и бывает – идешь, идешь…а потом – бах! И ты должен ползти на брюхе, чтобы хоть как-то добыть пропитание. Что-то меня на философию потянуло, а тем временем…жрать хочется, как из ружья. Так что…давай, пластун, ползи, снимай часового! Твоя жизнь в твоих руках!

Без проблем. Как только опустился на четыре мосла, козы успокоились и нормально приняли «козленка» в свои ряды. Не хочу себя принижать, но похоже что-то козлиное во мне есть – вон как меня стадо коз восприняло, свой я им! Олька мне так в молодости и говорила, когда я заглядывался на жопастую телку: «Ну ты и козел безрогий!». Знала, точно. Или предвидела.

Насосавшись молока, снова заснул. Это для меня уже рефлекс – поел – тут же в сон, поспал…и так далее. Младенец я еще, хотя и развиваюсь просто-таки фантастически быстро.

Интересно, какой у меня возраст? Судя по первично-вторичным признакам…до года. Точно! Зубов-то нет! А зубы когда прорезаются? В полгода, если не ошибаюсь. Никаких следов прорезания нет. Значит…а это значит, что я тут один ни черта не выживу. Ни одежды нет, ни нормального одеяла, ни обуви. И похоже что мне в конце концов придется искать людей.

Только представить – козы убегут, и что я буду делать? Да и на одном молоке не проживешь. Мне мясо нужно. Когда зубы начнут прорезаться, тогда и мясо можно есть – немного, кашицу из мяса. Да, я все помню, как вчера. Ребят наших с Олькой я тоже кормил, пока она спала, измученная и замотанная. Когда у них зубы начинают резаться…это просто атас! Хоть из дому беги! Я и бежал. Лучше пьяные вопли ресторанного быдла, чем дикий рев сразу двух спиногрызов. Но приходить-то домой все равно надо! И сразу же получаешь обоих отморозков в натруженные гитарой руки. А что делать? Любил я свою Ольку, да и сейчас люблю. По-другому, не как тогда, когда я ее…где поймал, там и имел («Ты какой-то маньяк!»). Теперь – мы как два бойца, прошедшие через огонь войны и выжившие наперекор всему. И она, наверное, единственный человек, которому я верю на сто процентов.

Был. Теперь – нет. И опять на душе стало так тоскливо…я бы и в Раю тосковал по Ольке. Вот в Аду некогда тосковать – только успевай подпрыгивать на сковороде. А бродить по Раю без нее, поигрывая на арфе…это не по мне. Лучше уж тогда в Ад.

Глава 5

Весь день я только и делал, что ел и спал. Ближе к вечеру решил, что совмещать сортир и спальню как-то…не соответствует уровню старого музыканта. Конечно, я в своей жизни всякое видал, и однажды даже уснул на унитазе, будучи утомлен встречей нового года и выпитым виски, но все-таки предпочитаю, чтобы возле моей кровати не было кучи дерьма. А потому, взял пеленку наподобие моей, которую кто-то бросил в углу хижины, и…в общем, прибрался. Пеленку осторожно выполоскал в речке, намочил так, чтобы с нее текла вода, и как мог, замыл пол, оказавшийся не таким уж и гнилым. Вернее – совсем не гнилым. То ли доски, то ли половинки бревен были пригнаны друг к другу и отполированы неизвестным плотником так, что такое мастерство достойно самой высшей похвалы. А то, что доски потемнели от времени – это уже вторично. Не знаю, когда именно строили эту хижину, сколько лет она стоит, только пол выглядел так, будто он был сделан из мореного дуба. Черно-серый, твердый, как каменный. Кстати, а может это мореный дуб и есть? Почему бы и нет. Это у нас он настолько дорог, что хорошие напиленные кусочки продают за очень даже приличные деньги. Почему знаю? Знакомый есть, который занимается изготовлением всевозможных поделок из мореного дуба. Я в курсе темы.

Как мог, обмел углы от паутины – той же самой пеленкой. Проветрил, выгнал мух, набившихся в дом на запах, и довольный своей работой улегся отдыхать. Да, кстати сказать – я резко прогрессировал в развитии. Ходил уже вполне прилично, руки двигались как у нормального человека, и никакого головокружения. Такое просто не могло быть у шестимесячного ребенка, но факт есть факт, а как известно – против него не попрешь.

Пеленку как следует прополоскал, вывесил посушиться, и к ночи у меня было второе «одеяло». Замерзну, так и накроюсь.

Ночь провел более-менее нормально, хотя ужасно хотелось есть. Младенцу пофиг – ночь на дворе, или день, ему надо есть каждые два, или сколько там часов. Уже и не помню через какое время надо кормить младенцев. Мои спиногрызы уже сами обзавелись спиногрызами, их самих скоро будут называть бабушками и дедушками, так что…забылось.

Со своей лежанки сбежал с первыми лучами солнца и сразу же помчался искать коз. Нашел сразу, далеко они не ушли. Снова улегся и по-пластунски пополз к заветной сиське, мысленно хохоча и улыбаясь беззубым ртом. Нет, ну правда – на седьмом десятке ползаю голышом по лугу, чтобы добраться до козьего вымени! Видел бы кто меня – оборжался!

Наевшись, или скорее напившись, с полчаса поспал, а потом решил обследовать дом по периметру. За него-то я не заходил! Может там какая дерюжка лежит, или еще что-то полезное. Мне сейчас все сгодится, любая вещь для меня драгоценность.

Твою мать! Вот только и скажешь! Первое, на что я наткнулся, начав обходить дом – две здоровенные сумки, которые приделывают к лошадям. Или как там это называется? Кладут на лошадей, прицепляют к лошадям – не знаю. Я вообще-то горожанин до мозга костей, деревню видел только из окна автобуса или своего джипа. И не умиляет меня грязь, вонь свинарника и пастушок со свирелью. Кстати, ни один из пастухов, которых я видел в своей жизни, не играл ни на чем, кроме ударных инструментов. И ударял он по коровам, которые так и норовили слинять куда-нибудь в сторону, косясь на него дурным глазом. И еще запомнилось – матерился пастух так виртуозно, что ему позавидуют строители и ресторанные лабухи, набравшиеся мудрости от разносторонне образованных в этом деле посетителей.

Итак, лежат две сумы, почти доверху набитые какими-то тряпками, и поджидают своего хозяина. То бишь меня, желающего прикрыть срам чем-нибудь более цивилизованным, чем две измызганные тряпочки.

Итак, что я имею: юбки – две. Женские рубашки – две. Чулки, трусы женские, куртка, туфли примерно тридцать пятого размера. А это что?! Одеяло! Самое настоящее, шерстяное! Ооо! Живем!

Какие-то порошки в склянках…присыпки, что ли?

Горсть монет – смотри-ка, даже золотишко есть. А что тут на монете, что за рожа? Хмм…нет, не знаю такой. Я так-то не специалист в нумизматике, но…ничего подобного не видел даже на картинке. Монета похожа на совсем уж старую – никаких тебе насечек по краю. Вот как вырубили еще (или отштамповали?), так она и пошла в народ. Следы хождения имеются. Серебряные монеты – то же самое. Крупные, красивые, и абсолютно незнакомые. И тоже профиль какого-то носатого мужика. Вообще, они все похожи на старые греческие монеты, но крупнее размером, и как-то…поровнее, что ли. Мне так кажется.

Дальше: нашелся нож. По моему дитячьему состоянию – здоровенный такой тесак, рука еле обхватывает рифленую рукоять. А если как взрослому смотреть – нормальный такой нож, чем-то напоминающий штык-нож от «калаша». Крепкий, хрен сломаешь (с дури все можно сломать, да), ножны кожаные, сделаны так, что ясно – его носят на поясе. И почему-то сразу ясно: боевой нож. Никаких тебе: «колбаску порезать».

Катушка ниток, стальная игла. Вот это классная находка! Можно будет из юбок сконстролить что-то такое, что можно на себя надеть. Ну не всегда же я буду ходить голышом?

С обувью сложнее. Можно сказать – очень сложно. Туфли-то эти я не надену. Да и сшить не смогу. Только если обмотать ноги тряпками, и ходить, как…как бомж. Хотя даже бомжи имеют хоть какую-то обувь. Остается только тренировать ноги и ходить босиком. Как было в древности – все дети, и многие взрослые бегали босиком. И ничего! Жили! Хотя…ведь можно сделать обувку из лыка! Правда я не знаю, как его надрать, и точно не знаю, как делать эту самую обувку. То бишь лапти. Но да ладно…неужели инженер, рукастый мужик, не сможет связать себе лапти?

А это что такое? Какой-то медальон. Буквы, связанные сложным узором. Герб, что ли? Может это мое? Ну…типа я потерянный принц, и как только найдусь – тут же меня на престол, дадут кожаные сапожки, и красную мантию, скипетр и державу. И начнется у этой империи классная жизнь! Ведь я буду прогрессорствовать! Колхозы настрою, покрою страну сетью больниц и зоопарков. В каждой семье будет граммофон! Хмм…ага, будет. Яду млять мне в тарелку будет. Это только в книжках такие как я прогрессорствуют, а на деле мне не только править не дадут, а еще и быстренько расскажут, кому я должен бескровно передать власть. На указе окажется или моя голова, или моя подпись. «Грустно, девушки!»

Но да ладно. Это все из области фантазий. Но вообще…сумки-то тут недавно появились, не могли они пролежать десятки лет. И кстати, а если дождь? Хорошо, что ясная погода, а так бы уже все залило водищей, и пиши пропало – сгниет за считанные дни.

Так что пришлось мне тащить сумы в дом, упираясь и пыхтя, как трактор на одном цилиндре. Мощи не хватает, один только дым и попердывание. Но перетащил. Пришлось вынуть тряпки, и отнести их отдельно. Эти чертовы сумы такого размера, что я могу в каждой из них вполне комфортно разместиться. Кстати, а почему бы и нет? Полусидя, да, зато уютно, и мухи не кусают!